Фентон, Роджер
| Роджер Фентон | |
| Roger Fenton | |
 | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Кримбл-Холл, Ланкашир |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Поттерс-Бар, Хартфордшир |
Роджер Фентон (англ. Roger Fenton; 20 марта 1819, Кримбл-Холл, Ланкашир, — 8 августа 1869, Поттерс-Бар, Хартфордшир) — один из первопроходцев британской фотографии и первый официальный военный фотограф.
Содержание
Биография
Дед Роджера Фентона был богатым производителем хлопка и банкиром, отец — банкиром и членом парламента. Фентон был четвертым из семи детей от первого брака отца.
В 1838 году Фентон поступил в Университетский колледж Лондона, который он окончил в 1840 году со степенью бакалавра искусств, изучив английский язык, математику, литературу, логику.
В 1841 году он начал изучать право в Университетском колледже, но не был квалифицирован в качестве адвоката до 1847 года, потому что стал художником.
В 1842 году прибыл в Париж, где изучал живопись в студии Поля Делароша, учился у М. Дроллинга.
В 1843 году в Йоркшире Фентон женился на Грейс Элизабет Мейнард.
К 1847 году Фентон вернулся в Лондон, где он продолжал учиться живописи и находился под опекой художника Чарльза Люси, который стал его другом и с которым, начиная с 1850 года, он служит в совете директоров Северо-Лондонской школы рисования и моделирования.
В 1849, 1850 и 1851 годах он выставлял свои картины в ежегодных выставках Королевской академии.
В 1851 году Фентон посетил выставку в Гайд-парке в Лондоне и был поражен фотографическим искусством, представленным на ней. Затем он посетил Париж, чтобы изучить процесс вощения бумаги, изобретённый Гюставом ле Гре.
В 1852 году Фентон представил в Англии свои первые фотографии, сделанные в Киеве, Москве и Санкт-Петербурге.
В 1852 году Фентон стал основателем и секретарем Королевского фотографического общества под патронажем принца Альберта[1][2].
Фотографии с Крымской войны Роджера Фентона считаются только у англичан первыми в военной фотожурналистике. (на самом деле первыми военными фотографиями этой войны, за 1 год до Фентона, были работы румыно-венгерского фотографа Кароля Шатмари — web.archive.org/web/20110716064447/www.mnir.ro/publicat/anuar/10/ionescu.html). Являясь документом эпохи, они не отражают всей правды о ходе и ужасах войны[3].
Фентон в 1858 году стал интересоваться восточными мотивами и изображением пейзажей и архитектуры Великобритании. В 1862 году он прекратил занятия фотографией. Скончался в 1869 году.
За свой вклад в фотографию (в особенности за фотографии с Крымской войны) Фентон был включен в список 100 фотографов, которые изменили мир[4].
Фото
- Cavalry camp near Balaklava 1855.3a34625r.jpg
Кавалерийский лагерь вблизи лагеря Балаклава
- Gen-brown-and-staff-crimea-1855-by-roger-fenton.jpg
Генерал Браун
- Fenton13ltdragoons.jpg
Драгуны
- Roger Fenton - Shadow of the Valley of Death.jpg
Долина Смерти
Напишите отзыв о статье "Фентон, Роджер"
Ссылки
- [www.photoisland.net/pi_hist_text.php?lng=1&hist_id=181 Роджер Фентон (Roger Fenton)]
Примечания
- ↑ [www.loc.gov/rr/print/coll/251_fen.html Roger Fenton Crimean War Photographs]
- ↑ [www.rps.org/History/Collection Royal Photographic Society]
- ↑ [www.przekroj.pl/galerie_stopklatka_artykul,2255.html Przekroj.pl — galerie: stopklatka]
- ↑ [digitaljournalist.org/issue0309/lm08.html 100 Photographs that Changed the World by LIFE]
Отрывок, характеризующий Фентон, Роджер
– Тит! Ступай молотить.– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
