Феогнид

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Феогнид

Феогнид (Теогнид) Мегарский (др.-греч. Θέογνις ὀ Μεγᾰρεύς) — древнегреческий поэт 2-й пол. VI в. до н. э. Представитель родовой аристократии, Феогнид был изгнан из родного города и скитался по разным областям Греции.

Пессимизм и отчаяние разбитой аристократии, ненависть к демосу — «подлым», к богатеющим горожанам и их вождям — «тиранам» Феогнид облек в форму коротких нравоучительно-политических «элегий», застольных стихотворений. Элегии эти обращены к юноше Кирну, которого Феогнид по старинному дорийскому обычаю «наставляет» в основных принципах аристократической этики, но традиционные нравоучения греческой гномики перемежаются с острыми взрывами политической озлобленности и жажды мщения.

Лирика Феогнида являет собою один из ярчайших в мировой литературе образцов аристократической ненависти и презрения к демосу. Призывая к консолидации аристократии, Феогнид ополчается против браков между разоряющейся знатью и богатыми представителями «худородного» демоса, в результате чего «порода граждан тускнеет», биологически «ухудшается» — «евгеническая» теория, обратившая на Феогнида внимание Фридриха Ницше и фашистских теоретиков «расизма». Элегия Феогнида пользовалась широкой популярностью у афинской аристократии и служила материалом для застольного пения, имя автора стало почти собирательным для «застольной» поэзии, и дошедший до нас сборник представляет собою в сущности «пировой песенник», который содержит очень большое количество стихотворений, не принадлежащих Феогниду и относящихся к разному времени.

Как отмечается в БСЭ, традиционные советы чтить богов и предков привлекали к нему внимание в античности. В то же время В. Н. Ярхо отмечает, что сам он плохо верит в справедливость богов, коль скоро они даруют лучшую долю «худым» (демосу)[1].



Библиография

Тексты и переводы

  • I. Elegies of Theognis…, commentary el appendies by T.; Hundson-Wiliams, N. J., 1910;
  • Diehl E. Anthologica Graeca, Lpz., 1925.
  • В серии «Collection Budé»: Théognis. Poèmes élégiaques. Texte établi, traduit et commenté par J. Carrière. (2e édition 1948) 2e tirage 2003. 288 p. ISBN 978-2-251-00322-1

Русские переводы:

  • Алексеев В., Древнегреческие поэты в биографиях и образцах, СПБ, 1895; (частичный)
  • Вересаев В. В., Эллинские поэты, Полн. собр. сочин., т. Х, М., 1929. (частичный)
  • Феогнид. Элегии. / Пер. А. Пиотровского. Пб.: Петрополис, 1922. 96 стр.
  • Феогнидов сборник. Кн. 1. / Прозаич. пер. А. К. Гаврилова. // Доватур А. И. Феогнид и его время. Л.: Наука, 1989. С. 147—181.
  • Феогнид и Феогнидовский сборник. / Пер. Ю. А. Голубца. // Древнегреческая элегия. / Изд. подг. Н. А. Чистякова. (Серия «Античная библиотека». Раздел «Античная литература»). СПб.: Алетейя, 1996. 400 стр. С. 97-155. (впервые переведена вторая книга сборника)

Исследования

  • Доватур А. И. Феогнид и его время. Л.: Наука. 1989. 208 стр. 9300 экз.

Напишите отзыв о статье "Феогнид"

Ссылки

  1. [antiquites.academic.ru/2009/Феогнид Феогнид]

Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929—1939.

Отрывок, характеризующий Феогнид

Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.