Феоктистов, Константин Петрович

Константин Феоктистов
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Экспедиции:	Восход
Дата рождения:	7 февраля 1926(1926-02-07)
Место рождения:	Воронеж, РСФСР, СССР
Дата смерти:	21 ноября 2009(2009-11-21) (83 года)
Место смерти:	Москва, Российская Федерация
Награды:

Константи́н Петро́вич Феокти́стов (7 февраля 1926, Воронеж, СССР — 21 ноября 2009, Москва, Россия) — лётчик-космонавт СССР (1964), Герой Советского Союза (1964), доктор технических наук (1967), профессор (1969). Член первого в истории освоения космоса экипажа из трёх человек (вместе с Владимиром Комаровым и Борисом Егоровым). Первый гражданский человек в космосе (вторым формально был Нейл Армстронг, бывший военный летчик) и единственный советский космонавт, не являвшийся членом КПСС. Инженер-разработчик большого числа космических кораблей и орбитальных станций.

Биография

Участвовал в Великой Отечественной войне: сбежал на фронт при эвакуации из занятого немцами Воронежа, был разведчиком войсковой части. Во время выполнения задания в Воронеже был схвачен немецким патрулём и чудом выжил после расстрела.

В 1943 году окончил школу в эвакуации, в Коканде, и затем поступил в МВТУ имени Баумана, решение поступать в авиационный институт пришло к нему после прочтения книги известного немецкого инженера и изобретателя Макса Валье «Полёт в мировое пространство».

После окончания МВТУ в 1949 году стал работать в научно-исследовательском институте вместе с конструктором в области ракетостроения Михаилом Тихонравовым. С ним же впоследствии работал в «Особом конструкторском бюро № 1» вместе с Сергеем Королёвым (сейчас РКК «Энергия»). Феоктистов участвовал в разработке первого искусственного спутника Земли, руководил проектированием кораблей «Восток» и был ведущим разработчиком кораблей «Союз», «Союз Т», «Союз ТМ», «Прогресс», «Прогресс-М», а также орбитальных станций «Салют» и «Мир».

В 1964 году стал первым в мире гражданским космонавтом и единственным в истории советской космонавтики беспартийным, совершившим космический полёт. Входил в состав первого группового экипажа (вместе с Комаровым и Егоровым), который 12—13 октября 1964 года совершил полёт на первом аппарате новой серии «Восход» (впервые — без скафандров).

Преподавал в МВТУ имени Баумана.

Из всех советских космонавтов раньше Феоктистова родились лишь трое — Георгий Береговой (1921—1995), Павел Беляев (1925—1970) и Лев Дёмин (11 января 1926 — 18 декабря 1998). Таким образом, последние 11 лет жизни Феоктистов был старейшим из живущих советских космонавтов.

Умер в возрасте 83 лет в Москве 21 ноября 2009 года, похоронен 25 ноября 2009 года на Троекуровском кладбище в Москве.

В отряде космонавтов

В 1964 году начал тренироваться для полёта на первом многоместном корабле, не будучи формально членом отряда космонавтов, приказ о зачислении его в отряд появился только в 1968 году. Свой единственный полёт совершил 12—13 октября 1964 года на многоместном корабле «Восход», в разработке которого сам принимал участие. Вместе с ним полёт совершили командир корабля лётчик-космонавт Владимир Комаров и врач-космонавт Борис Егоров. В космосе «Восход» находился сутки и 17 минут, облетев за это время земной шар 16 раз. На борту все три участника полёта сидели в общем-то неподвижно, ибо теснота не позволяла производить вообще какие-либо действия. Впервые полёт в космос проходил без скафандров — в кабине космического корабля три космонавта в скафандрах разместиться не смогли бы физически. После полёта Феоктистову было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина. Примечательно, что несмотря на небольшую продолжительность полёта, космонавты стартовали при Хрущёве, а докладывали о результатах полёта уже Брежневу, поскольку на следующий день после их посадки Хрущёв был смещён на Октябрьском пленуме ЦК КПСС.

В дальнейшем Феоктистова неоднократно и настойчиво предлагал в полёт сменивший Королёва на посту главного конструктора Василий Мишин, однако военные (главным образом, отвечавший со стороны ВВС за подготовку космонавтов и проведение пилотируемых космических полётов Николай Каманин) противились выдвижению его кандидатуры — не в последнюю очередь из-за противопоказаний по здоровью. С мая по октябрь 1980 года Феоктистов проходил подготовку в качестве космонавта-исследователя основного экипажа корабля «Союз Т-3» совместно с Леонидом Кизимом и Олегом Макаровым. Задачей экипажа был ремонт системы терморегулирования станции «Салют-6». Однако в октябре 1980 года решением главной медицинской комиссии Феоктистов был отстранён от подготовки к полёту по состоянию здоровья и заменён Геннадием Стрекаловым.

Ушёл из отряда космонавтов в 1987 году, до 1990 года продолжив работать заместителем генерального конструктора НПО «Энергия». За время работы в НПО «Энергия» он играл важную роль в создании новых космических аппаратов, в том числе — орбитальной космической станции «Мир». Феоктистов, будучи доктором технических наук, преподавал в МГТУ имени Баумана, являлся членом-корреспондентом Международной академии астронавтики.

Оценка пилотируемой космонавтики

В книге «Траектория жизни. Между вчера и завтра» Феоктистов утверждал, что на данный момент пилотируемая космонавтика не принесла существенной научной пользы кроме изучения вопросов самого пребывания человека в космосе. Большинство выполняемых на орбитальных станциях исследований могли быть выполнены беспилотными средствами. Кроме того, по его мнению советские орбитальные станции были плохо укомплектованы научным оборудованием.

Библиография

• Константин Феоктистов, Игорь Бубнов. О космолётах. Книга о жизни и работе космонавта-инженера, диалоги о появлении первых космических кораблей, о путях и проблемах развития пилотируемых космических полётов, о космическом будущем человечества. (Серия «Люди и космос»). М.: Молодая гвардия, 1982.
• Феоктистов К. П. Траектория жизни. Между вчера и завтра. М.: Вагриус, 2000.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза (19 октября 1964);
• орден Ленина (19 октября 1964);
• два ордена Отечественной войны I степени (1965, 1985);
• два ордена Трудового Красного Знамени (1957, 1961);
• орден «Знак Почёта» (1974);
• медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина» (1970);
• медаль Жукова (1995);
• медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1946);
• медаль «За освоение целинных земель» (13 октября 1964);
• лауреат Ленинской премии (1966);
• лауреат Государственной премии СССР (5 декабря 1976);
• медаль «Золотая Звезда» Героя Труда ДРВ (ДРВ, 6 ноября 1964);
• почётный гражданин города Калуга;
• почётный гражданин города Воронеж.

Память

• Его именем назван кратер на обратной стороне Луны.
• Его именем названа одна из улиц Воронежа.
• Его именем названа одна из улиц Россоши Воронежской области.
• Его именем названа одна из улиц Камышина Волгоградской области.
• Его именем названа школа № 5 города Воронежа.

Фильмы

• Москва встречает богатырей космонавтов — СССР, ЦСДФ, 1964.
• Трое в космосе — СССР, 1964.
• В космосе «Восход» — СССР, Центрнаучфильм, 1965.

Литература

• Феоктистов К. П. Зато мы делали ракеты: Воспоминания и размышления космонавта-исследователя. — М.: Время, 2005. — 288 с. — ISBN 5-9691-0016-1.
• С. П. Королёв. Энциклопедия жизни и творчества / под редакцией В. А. Лопоты. — М.: РКК «Энергия» им. С. П. Королёва, 2014. — ISBN 978-5-906674-04-3.
• Черток Б. Е. Ракеты и люди. Лунная гонка. — М.: «Машиностроение», 1999. — 602 с. — ISBN 5-217-02942-0.
• Осташев А. И. Сергей Павлович Королёв — гений XX века: прижизненные личные воспоминания об академике С. П. Королёве. — Королёв: Изд-во Московского гос. ун-та леса, 2010. — 128 с. — ISBN 978-5-8135-0510-2.
• Феоктистов К. П. [militera.lib.ru/explo/feoktistov_kp/index.html Траектория жизни. Между вчера и завтра. — М.: Вагриус, 2000].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1813 Феоктистов, Константин Петрович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.peoples.ru/military/cosmos/feoktistov/ Константин Петрович Феоктистов].
• [hilvvs.com/avio/post_1259048174.html Константин Феоктистов].
• [www.baikonuradm.ru/index.php?mod=180 Официальный сайт администрации г. Байконур. Почётные граждане города].

Отрывок, характеризующий Феоктистов, Константин Петрович

Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.
Мари».


В середине лета, княжна Марья получила неожиданное письмо от князя Андрея из Швейцарии, в котором он сообщал ей странную и неожиданную новость. Князь Андрей объявлял о своей помолвке с Ростовой. Всё письмо его дышало любовной восторженностью к своей невесте и нежной дружбой и доверием к сестре. Он писал, что никогда не любил так, как любит теперь, и что теперь только понял и узнал жизнь; он просил сестру простить его за то, что в свой приезд в Лысые Горы он ничего не сказал ей об этом решении, хотя и говорил об этом с отцом. Он не сказал ей этого потому, что княжна Марья стала бы просить отца дать свое согласие, и не достигнув бы цели, раздражила бы отца, и на себе бы понесла всю тяжесть его неудовольствия. Впрочем, писал он, тогда еще дело не было так окончательно решено, как теперь. «Тогда отец назначил мне срок, год, и вот уже шесть месяцев, половина прошло из назначенного срока, и я остаюсь более, чем когда нибудь тверд в своем решении. Ежели бы доктора не задерживали меня здесь, на водах, я бы сам был в России, но теперь возвращение мое я должен отложить еще на три месяца. Ты знаешь меня и мои отношения с отцом. Мне ничего от него не нужно, я был и буду всегда независим, но сделать противное его воле, заслужить его гнев, когда может быть так недолго осталось ему быть с нами, разрушило бы наполовину мое счастие. Я пишу теперь ему письмо о том же и прошу тебя, выбрав добрую минуту, передать ему письмо и известить меня о том, как он смотрит на всё это и есть ли надежда на то, чтобы он согласился сократить срок на три месяца».
После долгих колебаний, сомнений и молитв, княжна Марья передала письмо отцу. На другой день старый князь сказал ей спокойно:
– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…
После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»