Феофано (супруга Льва VI Мудрого)
Феофано | |
греч. Θεοφανώ | |
Императрица Феофано (минатюра из «Минология Василия II») | |
---|---|
Дата смерти: | |
Место смерти: | |
Супруг: | |
Дети: |
Евдокия |
Феофа́но (Феофа́ния) (греч. Θεοφανώ; ? — 10 ноября 895 или 897) — первая жена византийского императора Льва VI Мудрого. Почитается Православной церковью как святая блаженная царица, память совершается 16 декабря (по юлианскому календарю)[1].
Брак
Феофано стала женой шестнадцатилетнего Льва по результатам смотра невест, проведённого его родителями, императором Василием и Евдокией.
|
С большим торжеством зимой с 881-го на 882 год Лев обвенчался с Феофано. Позднее он признавался, что женился не по своей воле, а только из страха перед отцом.[3]
Дальнейшая жизнь
Когда наследник престола Лев был оклеветан игуменом Сантаварином в заговоре на жизнь императора, то провёл вместе с женой около трёх лет под домашним арестом.[4] Незадолго до смерти император Василий освободил своего сына и вновь провозгласил наследником престола.
После гибели отца на охоте, Лев в 886 году стал византийским императором. Набожная Феофано же начала проявлять себя на духовном поприще:
|
Лев к тому времени уже был видимо влюблён в Зою Заутцу, дочь начальника императорских телохранителей (она станет его второй женой после смерти Феофано). Несмотря на свою набожность, Феофано страдала от неверности мужа. Когда ей стало известно об отношении Льва к Зое, она пожаловалась свёкру — императору Василию. Лев позднее вспоминал об этом инциденте: «Придя к блаженному моему отцу, она возвела на меня клевету, будто я общаюсь с Зоей, дочерью Заутцы. Не внимая моим оправданиям и просьбам, он тотчас же выдрал меня за волосы и, бросив на землю, избивал и топтал ногами, пока я не стал обливаться кровью».[3] Симеон Логофет сообщает о начале любовной связи Льва с Зоей в 889 году.
Смерть единственного ребёнка Феофании, малолетней Евдокии, в зиму 892 года ещё сильнее обострила и без того холодные отношения между супругами. Как призналась царица своему духовнику, отцу Евфимию: «нет у меня никого, кроме твоей святости, на кого бы я могла обратить свои взоры, кому бы я раскрыла печаль сердца и от кого получила бы утешение».[3] Феофано приняла решение удалиться в монастырь, прилегающий к Влахернскому храму. При этом брак со Львом по настоянию её духовника расторгнут не был, в монастыре она жила, не принимая монашеского пострига.
Кончина и почитание
Кончина Феофании последовала после болезни 10 ноября 895 или 897 года. О её смерти пишет Продолжатель Феофана:
Скончалась августа Феофано, царствовавшая двенадцать лет, провозглашенная чудотворной, явившая себя выше страсти ревности, кротко несшая возвышение Зои, жизнь совершившая в молитвах и делах милосердия.[6] |
Феофано была канонизирована вскоре после смерти, так как предание сообщает, что была она прославлена чудотворениями уже через несколько дней после кончины, что и обусловило её почитание.[7] Императором Львом VI через несколько лет после смерти Феофано был построен храм в её честь рядом с церковью Двенадцати Апостолов.[6]
Ныне её останки покоятся у южной стены Патриаршего собора в Фанаре.
Напишите отзыв о статье "Феофано (супруга Льва VI Мудрого)"
Примечания
- ↑ [days.pravoslavie.ru/Life/life3132.htm Блаженная царица Феофания]
- ↑ Шарль Диль. Византийские портреты. М., 1994. С. 128—129
- ↑ 1 2 3 [www.vostlit.info/Texts/rus/Psam/text1.phtml?id=1162 Псамафийская хроника. 7]
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus5/TheophCont/frametext53.htm Продолжатель Феофана. Жизнеописание царей. Книга V. Василий I]
- ↑ Житие блаженной царицы Феофании
- ↑ 1 2 [www.vostlit.info/Texts/rus5/TheophCont/frametext61.htm Продолжатель Феофана. Жизнеописание царей. Книга VI. Лев VI]
- ↑ [avorhist.narod.ru/help/sanct.htm Живов В. М. Святость. Краткий словарь агиографических терминов]
|
Отрывок, характеризующий Феофано (супруга Льва VI Мудрого)
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.
Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]