Феофил (Богоявленский)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Феофил и фамилией Богоявленский.

Архиепи́скоп Фео́фил (в миру Гаврии́л Серге́евич Богоявле́нский; 25 марта 1886 — май 1933, Краснодар) — епископ Русской Церкви, епископ Кубанский и Черноморский.

Биография

Окончил Тульскую духовную семинарию, поступил Московскую духовную академию.

В академии пострижен в монашество и возведён в сан иеромонаха.

В 1911 году окончил МДА со степенью кандидата богословия.

С 1911 года — помощник смотрителя Соликамского духовного училища.

С 12 июля 1912 года — смотритель Пермского духовного училища.

С 18 октября 1914 года — член Саратовской духовной консистории, архимандрит.

C 1919 года — настоятель Новоторжского Борисоглебского монастыря.

Архиерей

8 марта 1920 года хиротонисан во епископа Новоторжского, викария Тверской епархии.

В 1921 году был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности, но оправдан.

В 1923 году выслан в Зырянский край в посёлок Усть-Кулом. Находился в ссылке до 1925 году, затем вернулся в Торжок.

С 1927 года — епископ Кубанский и Черноморский.

В 1930 года был арестован по обвинению в антисоветской деятельности, отправлен в Москву, где находился в Бутырской тюрьме. Освобождён 1 января 1931 года по ходатайству Заместителя Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского).

Был возведён в сан архиепископа. Сторонник митрополита Сергия (Страгородского), поддержал его Декларацию 1927 года. Был мягким и тактичным человеком. Особое внимание уделял церковному благолепию. После его ареста были изъяты 43 облачения и 12 митр. Из них в швейных мастерских ОГПУ были сшиты летние шапочки — так называемые «тюбетейки».

Последний арест и мученическая кончина

Был арестован 24 января 1933 года. Обвинён в организации антисоветской деятельности, поддержке и рукоположении странствующих священнослужителей, тайных рукоположениях монахов Драндского монастыря (Абхазия), поддержке антисоветски настроенных священнослужителей и др. В тюрьме владыка Феофил заболел сыпным тифом, был насильно обрит. Из тюремной больницы тяжело больного владыку сотрудники ОГПУ увезли в неизвестном направлении и без вещей — судя по всему, на расстрел.

Был расстрелян по постановлению «тройки» при ПП ОГПУ СКК и ДССР от 8 апреля 1933 года. Вместе с ним были расстреляны его келейник, иеромонах Аркадий (в миру Павел Алексеевич Кобяков) (1901-1933) и ряд других представителей кубанского духовенства и прихожан:

• Протоиерей Аполлоний Михайлович Темномеров (1867-1933).
• Протоиерей Михаил Георгиевич Кодацкий (1885-1933).
• Протоиерей Яков Михайлович Гаевский (1875-1933).
• Протоиерей Андрей Андрианович Нарижняк (1878-1933)
• Протоиенрей Иван Григорьевич Сахаров (1875-1933).
• Священник Пётр Алексеевич Голощапов (1891-1933).
• Монахиня Любовь (в миру Дарья Даниловна Дубовая) (1881-1933).
• Монахиня Досифея (в миру Домникия Трофимовна Пивоварова) (1861-1933).
• Монахиня Евпраксия (в миру Ефросиния Михайловна Лосьева) (1866-1933).
• Михаил Маркианович Грибинский (1864-1933) — статский советник, бывший обер-секретарь Св. Синода.
• Дмитрий Григорьевич Виноградлв (1883-1933) — псаломщик, бывший офицер белой армии.
• Владимир Демьянович Кодацкий (1899-1933) — церковный регент.
• Алексей Георгиевич Кодацкий (1888-1933) — бывший участник белого движения в 1918.
• Иван Андреевич Семёнов (1891-1933) — прихожанин, окончил техническое училище.
• Елена Константиновна Мудрая (1885-1933) — вдова полковника белой армии.
• Софья Яковлевна Слученко (1875-1933) — дочь священника.

Ссылки

• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_3912 Феофил (Богоявленский)] на сайте Русское Православие
• [kuz1.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/ans/nm/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6XbuIdOvYe8gU864icuvjceiZfS4ee8YUUu0Ws8Wcem0FdS0XdOKWeCQd** Новомученики и Исповедники Русской Православной Церкви XX века]

Отрывок, характеризующий Феофил (Богоявленский)

– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.