Фергюсон, Мириам

Мириам Аманда Уоллес Фергюсон Miriam Amanda Wallace Ferguson
32-й губернатор Техаса
17 января 1933 — 15 января 1935
Вице-губернатор:	Эдгар Витт
Предшественник:	Росс Стерлинг
Преемник:	Джеймс Оллред
29-й губернатор Техаса
20 января 1925 — 17 января 1927
Вице-губернатор:	Барри Миллер
Предшественник:	Пэт Моррис Нефф
Преемник:	Дэн Муди
Рождение:	13 июня 1875(1875-06-13) округ Белл, Техас
Смерть:	25 июня 1961(1961-06-25) (86 лет) Остин, Техас
Партия:	демократическая

Ми́риам Ама́нда Уо́ллес Фе́ргюсон (англ. Miriam Amanda Wallace Ferguson; 13 июня 1875, округ Белл, Техас — 25 июня 1961, Остин, Техас) — американская женщина-политик, член демократической партии, 29-й и 32-й губернатор штата Техас — в 1925—1927 и 1933—1935 годах, соответственно.

Её муж, Джеймс Фергюсон (James E. Ferguson), также был губернатором Техаса (в 1915—1917 годах). Мириам Фергюсон была второй женщиной в истории США, заступившей на пост губернатора штата — всего через 15 дней после губернатора Вайоминга Нелли Тейло Росс (Nellie T. Ross), первой женщины-губернатора в США.

Биография

Мириам Фергюсон родилась 13 июня 1875 года в техасском округе Белл, её имя при рождении было Мириам Аманда Уоллес. Eё отец — Джозеф Лэпсли Уоллес (Joseph Lapsley Wallace), а мать — Элиза Уоллес, урождённая Гаррисон (Eliza Wallace (Garrison)). В семье было 6 детей, и Мириам была старшей из трёх сестёр.

Она обучалась в колледже в Саладо (англ. Salado College), а затем в Женском колледже Бэйлора (англ. Baylor Female College). 31 декабря 1899 года, в возрасте 24 лет, она вышла замуж за юриста Джеймса Фергюсона. Первое время они жили в городе Белтон (Техас), и у них родились две дочки, Уида Уоллес (Ouida Wallace, род. 1900) и Руби Доррес (Ruby Dorrace, род. 1903). В 1907 году они переехали в Темпл (Техас), где Джеймс Фергюсон стал президентом банка Temple State Bank.

В 1914 году Джеймс Фергюсон участвовал в выборах губернатора Техаса и победил в них. Он вступил должность в январе 1915 года, а Мириам Фергюсон, таким образом, стала «первой леди Техаса». Она главным образом занималась домашними делами, и её основным хобби была работа в саду. В 1916 году Джеймс Фергюсон был переизбран на должность губернатора Техаса, но уже в следующем году ему был выражен импичмент, его сняли с должности и, более того, приговорили к заключению.

С этого момента началась политическая карьера Мириам Фергюсон. В течение 7 лет она вместе с мужем боролась за то, чтобы было отменено ограничение на занятие выборных должностей, которое было наложено на Джеймса Фергюсона. Когда в июне 1924 года Верховный суд Техаса отменил это ограничение, Джеймс Фергюсон объявил, что теперь его жена Мириам будет бороться за пост губернатора, а он будет ей помогать. Таким образом, они проводили предвыборную кампанию вместе, под лозунгом «Два губернатора по цене одного» (англ. "Two Governors for the Price of One"). Во время этой кампании в газетах Мириам начали называть сокращённо «MA» — по имени первых инициалов «Мириам Аманда», и в результате за ней закрепилось имя Ма Фергюсон.

Выступая от демократической партии, она победила в губернаторских выборах 1924 года, и её инаугурация состоялась 20 января 1925 года. За двухлетний срок ей не удалось добиться существенных сдвигов в экономике штата. Был принят закон, направленный против деятельности Ку-Клукс-Клана. Противники Фергюсон отмечали увеличившееся число помилований, и заявляли, что власти штата фактически торгуют ими. Также была подвергнута сомнению справедливость выдачи контрактов на строительство дорог (хайвеев) штата, которые распределялись Джеймсом Фергюсоном.

В результате на следующих губернаторских выборах (в конце 1926 года) Мириам Фергюсон проиграла уже в первом туре, и то же самое произошло на выборах 1930 года. Тем не менее, ей удалось победить на выборах 1932 года, хотя её противник, действующий губернатор Росс Стерлинг пытался оспаривать результаты выборов в Верховном суде Техаса, утверждая, что в некоторых округах голосов оказалось больше, чем там было избирателей, имеющих право голосовать. Суд не удовлетворил его запрос, и Мириам "Ма" Фергюсон во второй раз стала губернатором Техаса, приступив к своим обязанностям 17 января 1933 года.

Второй губернаторский срок прошёл под знаком великой депрессии. По окончании срока Мириам Фергюсон не пыталась переизбраться, но в 1940 году в возрасте 65 лет она опять попыталась побороться за пост губернатора, правда, безуспешно. 21 сентября 1944 года скончался её муж Джеймс Фергюсон. С тех пор Мириам Фергюсон жила в Остине. Она умерла у себя дома 25 июня 1961 года от застойной сердечной недостаточности.

Ссылки

• [www.lrl.state.tx.us/legeLeaders/governors/govPage.cfm?governorID=28 Governor Miriam Ferguson] (HTML). Governors of Texas, 1846—present. Legislative Reference Library of Texas — www.lrl.state.tx.us. Проверено 19 июня 2012. [www.webcitation.org/6AxbxnxNG Архивировано из первоисточника 26 сентября 2012].
• John D. Huddleston. [www.tshaonline.org/handbook/online/articles/ffe06 Ferguson, Miriam Amanda Wallace] (HTML). Handbook of Texas Online. Texas State Historical Association. Проверено 19 июня 2012. [www.webcitation.org/6AxbycYe8 Архивировано из первоисточника 26 сентября 2012].

Отрывок, характеризующий Фергюсон, Мириам

Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.