Надь, Ференц

Ференц Надь

Ференц Надь (венг. Nagy Ferenc; 8 октября 1903 — 12 июня 1979) — венгерский политик из Независимой партии мелких хозяев. Спикер Национального собрания с 29 ноября 1945 г. по 5 февраля 1946 г. и член Высшего национального совета с 7 декабря 1945 г. по 2 февраля 1946 г. Позднее, с 4 февраля 1946 г. по 31 мая 1947 г. — премьер-министр Венгрии.

В 1924 году вступил в правую Христианскую партию земледельцев, мелких хозяев и мещан, в 1930 вместе с Золтаном Тилди создал отдельную Независимую партию мелких хозяев, генеральным секретарём которой был с 1930 по 1945 годы. После немецкой оккупации Венгрии 12 апреля 1944 г. арестован гестапо.

Хотя до Второй мировой войны примыкал к левому крылу партии, после войны занимал антикоммунистические позиции. В должности премьер-министра противодействовал попыткам Левого блока, контролируемого коммунистами, получить всю полноту власти в Венгрии. Вёл переговоры с советским правительством о возвращении венгров с принудительных работ в СССР.

Получил убежище в США, где стал членом правления компании Permindex (также включавшего ряд мафиози и итальянских фашистов), получившей скандальную известность ввиду связей с ЦРУ и предполагаемого участия в финансировании ряда покушений на западных политиков.

Выпустил ряд мемуаров. Уже в 1948 г., то есть через год после его эмиграции, издательство «Макмиллан» выпустило его книгу «Борьба за железным занавесом» (в соавторстве со Стивеном Свифтом). Гонорары от издания книг позволили ему купить особняк с крупным земельным участком в г. Херндон (штат Вирджиния).

Способствовал возвращению короны святого Иштвана из США в Венгрию в 1978 г.

Награды

Литература

• Nagy Ferenc. The struggle behind the Iron Curtain.. — New York: Macmillan Company, 1948.
• Nagy Ferenc. The statesman in the free world and in communism. — 1963. Audiobook on tape : Lectures, speeches; English.
• Nagy Ferenc. Küzdelem a vasfüggöny mögött. — Budapest: Európa : História, 1990. — ISBN 9789630751711.
• Vida István. [www.worldcat.org/search?q=no:038784552 Ferenc Nagy, a Hungarian agrar-democrat in the first half of the 20th Century : (sketch of his portrait)]. — Budapest: Történettudományi Intézet, 1990.
• Csicsery-Rónay István. [www.worldcat.org/search?q=no:036083793 Nagy Ferenc miniszterelnök : visszamelékezések, tanulmányok, cikkek]. — Budapest: Ezerkilencszáznegyvenöt Alapítvány : Occidental Press, 1995. — ISBN 9789637871054.
• Csicsery-Rónay István. [www.worldcat.org/search?q=no:078888454 A történelem szolgálatában : (tanulmányok, cikkek, beszédek)]. — Budapest: Occidental Press, 2005. — ISBN 9789637871269.

Отрывок, характеризующий Надь, Ференц

– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.