Фернандес, Серхио
| Серхио Фернандес исп. Sergio Fernández Fernández<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 8 марта 1976 — 1 января 1978 | |||
| Президент: | Аугусто Пиночет | ||
| |||
| 14 апреля 1978 — 22 апреля 1982 | |||
| |||
| 11 июля 1987 — 21 октября 1988 | |||
| |||
| 11 марта 1998 — 11 марта 2006 | |||
| Рождение: | 28 января 1939 (85 лет) Пунта-Аренас | ||
Серхио Фернандес Фернандес (исп. Sergio Fernández Fernández; 28 января 1939, Пунта-Аренас) — чилийский политический и государственный деятель, министр труда и внутренних дел при военном режиме Аугусто Пиночета. Правый консерватор-гремиалист. В 1990—2006 — сенатор Чили.
Содержание
Гражданский министр военной хунты
Родился в семье предпринимателя. Учился на юридическом факультете Университета Чили. С 1963 — член коллегии адвокатов. В 1971 получил звание профессора гражданского права. На следующий год стал юрисконсультом Пенсионного фонда[1].
Первые годы после военного переворота Серхио Фернандес продолжал юридическую практику. 8 марта 1976 года Фернандес по университетской рекомендации был назначен министром труда и социальной защиты в правительстве военной хунты генерала Пиночета.
Серхио Фернандес придерживался социально-экономической концепции гремиализма[2] (он был близко знаком и тесно сотрудничал с Хайме Гусманом). Это позволяло Пиночету создавать баланс между неолиберализмом экономического курса и солидаристскими элементами социальной политики.
«Социальная ориентация» МВД
В 1978 году американская администрация Джимми Картера усилила международную кампанию защиты прав человека. Пиночет вынужден был предпринять шаги по частичной либерализации режима. Одним из таких действий стало назначение министром внутренних дел гражданского юриста Серхио Фернандеса (сменил генерала Рауля Бенавидеса). Такое изменение правительственных функций отражало своего рода социальную переориентацию карательной политики. В данном контексте назначение Фернандеса явилось сильным политическим ходом Пиночета.
Первым решением Фернандеса — 19 апреля 1978, через неделю после назначения — стал указ о политической амнистии. В то же время МВД Фернандеса жёстко проводило политику подавления коммунистической и левой оппозиции.
Серхио Фернандес принял участие в разработке новой конституции Чили, вступившей в силу в 1980 году.
Экономический кризис 1980—1982 дестабилизировал чилийское правительство. Фернандес вошёл в альянс с либеральными министрами экономического блока и отстаивал прежний социально-экономический курс. Однако Пиночет совершил ряд политических манёвров, включая отставку Фернандеса 22 апреля 1982. Несколько ранее Фернандес был снят с должности министра труда. После отставки Фернандес оставался принципиальным сторонником Пиночета. Он участвовал в разработке конституционных законов, консультировал правительственную хунту.
Возвращение в правительство и поражение на референдуме
В июле 1987 года[3], в условиях экономического подъёма и постепенной политической либерализации, Серхио Фернандес снова возглавил МВД. Первым его актом после возвращение в министерство стал указ о запрете пыток[4].
На министерском посту от Фернандеса ожидалось жёсткое противостояние тенденциям «социалистического популизма». Но главной его задачей являлось обеспечение позитивного исхода референдума о продлении президентских полномочий Пиночета, назначенного на октябрь 1988 года. Поражение правительства на референдуме стало сильнейшим ударом по политическим позициям Фернандеса, на которого военное окружение Пиночета возложило ответственность за исход голосования.
В политике после Пиночета
После перехода Чили к демократическим порядкам Фернандес примкнул к правоконсервативной партии Независимый демократический союз. На президентских выборах 1989 года поддерживал Эрнана Бучи, воспринимавшегося в обществе как кандидат Пиночета (Бучи потерпел поражение от христианского демократа Патрисио Эйлвина). Как бывший министр, Фернандес автоматически занял место в сенате. В 1998 году он был избран в сенат и оставался его членом два срока, до 2006.
С конца 1999 года испанский судья Балтасар Гарсон безуспешно добивался ареста Фернандеса[5] по обвинению в политических репрессиях, совершённых в бытность министром внутренних дел. Серхио Фернандес был включён в «список Гарсона» из 39 человек[6].
В 1994 году Серхио Фернандес опубликовал политическую автобиографию Mi Lucha por la Democracia — Моя борьба за демократию.
Политическая деятельность Серхио Фернандеса может рассматриваться как концентрированное выражение правых настроений чилийского среднего класса, составлявшего социальную базу режима Пиночета.
См. также
Напишите отзыв о статье "Фернандес, Серхио"
Примечания
- ↑ [historiapolitica.bcn.cl/resenas_parlamentarias/wiki/Sergio_Fern%C3%A1ndez_Fern%C3%A1ndez Reseña Biográfica Parlamentaria. Sergio Fernández Fernández]
- ↑ [rln.fm/authors/kitty_s/1062-chiliyskaya-pravaya-istoki-i-osobennosti.html Чилийская правая: истоки и особенности]
- ↑ [elpais.com/diario/1987/07/08/internacional/552693622_850215.html Pinochet nombra nuevo ministro del Interior al 'duro' Sergio Fernández]
- ↑ [memoriacolectiva.com/old/Fernandez.htm La historia oculta de Sergio Fernández, uno de los personajes clave de la dictadura. «SU RESPONSABILIDAD CIVIL»]
- ↑ El Mercurio, 4 de junio de 2001. Gestiones para Revertir Ordenes de Juez Garzón
- ↑ [web.ua.es/up/pinochet/noticias/mundo/01N0078.html Quiénes son los 39 «extraditables» de Chile]
Отрывок, характеризующий Фернандес, Серхио
На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
