Ривера-и-Монкада, Фернандо Хавьер

Фернандо Хавьер Ривера-и-Монкада исп. Fernando Javier Rivera y Moncada
3-й Губернатор Калифорнии
23 марта 1774 — 3 февраля 1777
Монарх:	Карл III
Предшественник:	Педро Фагес
Преемник:	Фелипе де Неве
Капитан Лорето
1751 — 1772
Монарх:	Фердинанд VI → Карл III
Предшественник:	Бернардо Родгригес Лоренцо
Вероисповедание:	католицизм
Рождение:	около 1725 Компостела, Мексика, Новая Испания
Смерть:	17 июля 1781(1781-07-17) низовья Колорадо, Верхняя Калифорния, Новая Испания
Отец:	Дон Кристобаль де Ривера-и-Мендоза
Мать:	Хосефа Рамон де Монкада
Супруга:	Донна Мария Тереза ​​Давалос-и-Патрон
Дети:	Изабель (умерла в детстве), Хуан Батиста, Хосе Николас Мария, Луи Гонзала Франциско Хавьер Мария
Военная служба
Годы службы:	1742—1772
Принадлежность:	Новая Испания Новая Испания
Звание:	капитан

Фернáндо Хавьéр Ривéра-и-Монкáда (исп. Fernando Javier Rivera y Moncada; ок. 1725 года, Компостела, Новая Испания — 17 июля 1781 года, Калифорния) — испанский капитан, возглавивший в 1769 году экспедицию в Верхнюю Калифорнию. Участник основания Сан-Диего в 1769 году. В 1774—1777 годах был военным губернатором Калифорний.

Биография

Ранние годы

Фернандо Ривера родился примерно в 1725 году в Компостеле и был девятым из одиннадцати ребёнком в семье Дона Кристобаля де Ривера-и-Мендоза, местного чиновника (сначала нотариуса, после главы муниципалитета), рождённым от второй жены. Когда Фернану было 9, его отец умер, а его состояние было разделено между всеми детьми, что резко испортило финансовое положение Фернандо, что, скорее всего и определило его поступление на военную службу.

Служба

В начале 1742 года Ривера поступил на военную службу и шесть лет прослужил под командованием лейтенанта Педро де ла Рива в военном городке Лорето. После он служил конвойным в городе Тодос-Сантос. В марте 1751 года при содействии иезуитов Ривера личным распоряжением Вице-короля Новой Испании Конде де Ревильяхихедо был назначен капитаном Лорето, а в марте 1753 года Фердинанд VI подтвердил его полномочия.

В 1751 и 1753 годах Ривера был активным участником экспедиций Кончака, в 1765 году участвовал в экспедиции Линка в Сан-Фелипе, а основанные последним миссии на севере Новой Испании появились во многом благодаря содействию Риверы.

При изгнании иезуитов в 1767 году Ривера организовывал отправку членов ордена в Европу и занимался передачей миссий ордену францисканцев.

В ходе первой экспедиции Гаспара Портолы в 1769 году, Ривера фактически был вторым человеком после самого Портолы. Его отряд занимался разведкой дорог и поиском необходимых для экспедиции припасов. По окончании экспедиции, пока его люди лечились в основанном экспедицией форте Сан-Диего от язв и цинги, он предпринял поход в залив Монтерей и основал там порт.

В 1770 году Дон Фернандо направил из Нижней Калифорнии письмо вице-королю с прошением об отставке (получил отставку в 1772 году) по причине ухудшившегося в ходе экспедиций здоровья и приобрёл небольшую ферму в Гвадалахаре, где планировал дожить остаток жизни с семьёй.

Губернаторский пост

В 1773 году по предложению Хуниперо Серра Ривера был назначен губернатором Калифорнии вместо Педро Фагеса. По пути он рекрутировал около пятидесяти поселенцев в новые земли, а последние 1200 миль проехал верхом. Вступил в должность 23 марта 1774 года.

Губернаторство Риверы было отмечено множеством проблем: не хватало солдат, боевой дух имевшихся оставлял желать лучшего, регулярно происходили восстания индейцев, полномочия государственных служащих были плохо определены, выплаты совершались с опозданием, транспорта не хватало, многие миссионеры открыто не подчинялись губернатору. Это резко затормозило рост испанских колоний в Калифорнии. Единственным достижением стало основание осенью 1776 года колонии у залива Сан-Франциско.

Отставка

3 марта 1777 года Ривера уступил пост губернатора Фелипе де Неве и отправился в Лорето. В дальнейшем он руководил несколькими мелкими экспедициями.

В мае 1781 года Ривера перегонял около 1000 голов скота через пустыню. По достижении Колорадо выяснилось, что около четверти стада не смогут перейти реку, поэтому он отправил новобранцев с остальным стадом, а сам с группой людей разбил лагерь на восточном берегу реки. 17 июля 1781 года лагерь был внезапно атакован индейцами юма, все, в том числе и Фернандо Ривера, были убиты.

Оценки

Сохранившиеся документы, написанные рукой Риверы в период его службы на посту капитана Лорето, показывают, что он был достаточно хорошо образован, имел аккуратный почерк. Современники отзывались о нём как о лаконичном ораторе и последовательном руководителе.

На посту губернатора он проявил себя с негативной стороны. Груз проблем в Калифорнии, который Ривера был не способен решить, давил на него, что к концу службы на посту сделало его чёрствым и агрессивным. 26 марта 1776 года во время бунта в Сан-Диего часть бунтовщиков укрылась в церкви. Ривера вошёл в церковь с обнажённым мечом и, несмотря на протесты священника, выгнал бунтовщиков оттуда, после чего предал их суду, таким образом нарушив данное церковью право на убежище.

Память

Ежегодно в день его смерти в Сан-Диего проводятся поминальные мессы в память о Фернандо Ривере. В 1825 году губернатор Калифорнии предложил установить ему памятник, но инициатива не была поддержана.

Семья

• Жена — Донна Мария Тереза ​​Давалос-и-Патрон;
• Дочь — Изабель Ривера-и-Давалос (умерла в детстве);
• Сын — Хуан Батиста Ривера-и-Давалос, священник в Ла Магдалена;
• Сын — Хосе Николас Мария Ривера-и-Давалос;
• Сын — Луи Гонзала Франциско Хавьер Мария Ривера-и-Давалос.

Литература

• Engelhardt Z. San Diego Mission. — San Francisco, California: James H. Barry Company, 1920.  (англ.)
• Ives R. L. José Velásquez: Saga of a Borderland Soldier / B. Shakespeare. — 7. — Tucson: Southwestern Mission Research Center, 1984. — 248 p. — (Northwestern New Spain in the 18th Century). — ISBN 0-915076-10-1.  (англ.)
• Rivera y Moncada F. J. Diario del capitán comandante Fernando de Rivera y Moncada / E. J. Burrus. — Madrid: Ediciones J. Porrúa Turanzas, 1967. — Т. 24—25. — (Colección "Chimalistac" de libros y documentos acerca de la Nueva España).  (исп.)
• Wills J. The Forgotten Governor: Fernando de Rivera and the Opening of Alta California. — Minneapolis, MN: Langdon Street Press, 2015. — 352 p. — ISBN 978-1-63413-727-0.  (англ.)

Отрывок, характеризующий Ривера-и-Монкада, Фернандо Хавьер

«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.