Соланас, Фернандо

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Фернандо Соланас»)
Перейти к: навигация, поиск
Фернандо «Пино» Соланас
Fernando Ezequiel «Pino» Solanas
Имя при рождении:

Фернандо Эсекиэль Соланас

Дата рождения:

16 февраля 1936(1936-02-16) (88 лет)

Место рождения:

Оливос, провинция Буэнос-Айрес, Аргентина

Гражданство:

Аргентина

Профессия:

режиссёр, сценарист

Пино Соланас (исп. Pino Solanas) — аргентинский кинорежиссёр, сценарист и политик. Один из основоположников антиколониального и антикапиталистического «третьего кинематографа».

В годы военной диктатуры был в эмиграции в Париже (1976-1983).

Продолжая снимать политизированное кино на родине, он стал активным критиком неолиберального президента Менема. Спустя три дня после одного из выступлений Соланаса против Менема в мае 1991 года режиссёр был ранен шестью пулями, пущенными в ноги. В 1993 году он был избран депутатом от левого «Широкого фронта». На выборах президента Аргентины в 2007 году, Соланас являлся кандидатом в президенты от Истинной социалистической партии. В результате он занял пятое место, набрав 1,6% голосов. На парламентских выборах 2009 года снова был избран депутатом, на сей раз представляя партию «Проект Юг», занявшую второе место по Буэнос-Айресу. Придерживается левых позиций, с которых критикует политику Кристины Киршнер. В 2014 году возглавил антиперонистскую левоцентристскую коалицию «Широкий фронт UNEN».

Режиссёр игровых и документальных лент. Лауреат многочисленных национальных и международных кинопремий, включая почётный Золотой медведь Берлинского МКФ (2004).

Сын - кинорежиссёр Хуан Диего Соланас (Параллельные миры).



Фильмография

Напишите отзыв о статье "Соланас, Фернандо"

Ссылки

  • [www.pinosolanas.com/ Официальный сайт]
  • [www.cinenacional.com/personas/index.php?persona=10758 Фернандо Соланас на cinenacional.com]


Отрывок, характеризующий Соланас, Фернандо

Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.