Ферри, Энрико

Энрико Ферри
Enrico Ferri
Дата рождения:	25 февраля 1856(1856-02-25)
Место рождения:	Сан-Бенедетто-По, Италия
Дата смерти:	12 апреля 1929(1929-04-12) (73 года)
Место смерти:	Рим, Италия
Гражданство:	Италия

Энрико Ферри (итал. Enrico Ferri) (25 февраля 1856, Сан-Бенедетто-По — 12 апреля 1929, Рим) — итальянский криминолог и политический деятель. C 1884 г.профессор уголовного права в крупнейших университетах Италии. С 1886 г. депутат итальянского парламента. В 1919 г. возглавлял комиссию по составлению проекта уголовного кодекса, многие положения которого вошли в фашистский итальянский уголовный кодекс 1930 г. Будучи последователем основателя криминальной антропологии Чезаре Ломброзо, внес существенный вклад в развитие идей позитивистской школы криминологии.

Биография

Энрико Ферри родился в 1856 году в Сан-Бенедетто-По (Ломбардия). В 1877 году окончил юридический факультет университета в Болонье. Стажировался в Турине у Чезаре Ломброзо. Впоследствии преподавал в университетах Болоньи, Сиены, Пизы, Рима; с 1886 года возглавил кафедру уголовного права в римском университете. Преподавание совмещал с научной, адвокатской и политической деятельностью. В 1886 году избран депутатом итальянского парламента; впоследствии был неоднократно переизбираем вплоть до 1921 года. До вступления в парламент неоднократно выступал против социалистов, но затем постепенно начал изменять своё отношение и в 1893 году формально к ним присоединился, приняв участие в социалистическом конгрессе в Реджио (1893); с этого же года является одним из лидеров Итальянской Социалистической Партии; впоследствии стал главным редактором социалистической газеты «Avanti!». В 1921 году Ферри заявил, что разделяет многие идеи итальянских фашистов и даже написал книгу о Муссолини. Умер в 1929 году.

Вклад в криминологию

В отличие от Ломброзо, Ферри уделял внимание не только антропологическим факторам преступности, но также факторам социальным. Ферри выдвигал следующую классификацию преступников:

• прирожденные преступники (термин Ломброзо) с явно выраженными физиологическими отклонениями;
• душевнобольные преступники;
• преступники по приобретенной привычке (именно в этой группе преступников, по Ферри, влияние социальных факторов особенно велико);
• преступники по страсти;
• случайные преступники.

Ферри предлагал применять к преступнику меры, соответствующие категории, под которую он подпадает.

«Для душевнобольного преступника — уголовный дом для умалишенных; для прирожденного преступника — изолирование от человеческого общества; для преступника по приобретенной привычке (помимо мер общественной гигиены) — временное удаление из общества, работа в земледельческих колониях; для случайного преступника — обязательное вознаграждение за понесенные убытки деньгами или работой в пользу государства или общин. Преступник по страсти во многих случаях должен пользоваться безнаказанностью».

Полагал, что человек совершает преступления в силу роковой тирании своего ненормального организма, а также внешней среды. Применяя методы уголовной антропологии соратника Ч. Ломброзо, можно выделить среди людей преступников и, устраняя неблагоприятное влияние окружающей среды, предотвращать преступления.

Таким образом, Ферри предлагал предоставить судейскому усмотрению гораздо более широкий простор в выборе санкций; санкций, которые применялись бы в зависимости от преступника, а не от преступления. Ферри также подвергал резкой критике смертную казнь, суд присяжных и целый спектр других явлений и понятий (понятие вины, вменяемости, ответственности, состава преступления, наказания и так далее).

Считал, что склонность к преступлениям передается по наследству. У человека, отнесенного к "преступному типу" по рождению, отсутствует свободный выбор в поведении. Рано или поздно он под влиянием окружающей среды совершит преступление. Общество должно применять средства "социальной защиты" для предотвращения преступлений душевнобольшых и преступников по рождению.

Общественно-политические взгляды

Одно время Ферри отстаивал ортодоксальные марксистские положения и причислял себя к сторонникам философского и экономического материализма в самой крайней его форме. Доказывал, что социализм является логическим следствием дарвинизма. В конце жизни поддержал фашистский режим.

Основные труды

• Уголовная социология (1883)
• Социализм и позитивистская наука; Дарвин, Спенсер, Маркс (1894)
• Позитивистская школа криминологии (1901)
• Исследование о преступности (1901)

См. также

• Слиозберг, Генрих Борисович

Ссылки

• Ферри, Энрико // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Итальянская школа криминалистов // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [yurpsy.com/files/lica/ferri.htm Биография Э. Ферри на сайте "Юридическая психология"]

Отрывок, характеризующий Ферри, Энрико

Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.