Феспис
| Феспис |
Феспис из Икарии (греч. Θέσπις, также Феспид; VI век до н. э.) — древнегреческий поэт и драматург, уроженец аттического дема Икария (ныне Дионисос). Феспису приписывается создание архаической, доэсхиловской греческой трагедии, в которой действовали один актёр и хор. Произведения Фесписа до современности не дошли.
Содержание
Вклад в развитие трагедии
Принципиальным нововведением Фесписа в искусство стало добавление к песнопениям, исполнявшимся дифирамбическим хором, исполнителя-протагониста (или, как его называли во времена Фесписа, «гипокрита» — греч. υποκριτής, то есть «ответчика» или «комментатора»[1], что указывает на то, что ведущую роль в представлении по-прежнему играл хор). Актёр-солист в трагедиях Фесписа, меняя маски (изобретение которых также приписывается Феспису), последовательно изображал различных персонажей и взаимодействовал с хором, который вёл с ним диалог и заполнял паузы между монологами. Возможно, что первым таким протагонистом стал сам Феспис в 560 году до н. э.; позже, в 534 году до н. э., он стал и первым победителем состязания драматургов. Введение второго актёра Эсхилом и третьего Софоклом позволило оживить действие, приблизив его к современному представлению о драматургии.
Ни одного достоверно принадлежащего Феспису произведения не дошло до современности. Известны несколько названий трагедий и отдельных фрагментов, приписываемых ему, но их авторство является спорным[1]. В труде Горация «О поэтическом искусстве» упоминается, что Феспис переезжал со своей труппой из одного места в другое, давая выступления прямо с повозки[2], но это утверждение в новейшие времена расценивалось скептически[3][1].
Образ Фесписа в искусстве
Феспис является главным героем одноимённой английской оперной феерии Гилберта и Салливана, в которой он вместе с другими актёрами временно занимает место постаревших и забытых Олимпийских богов[4]. В XIX веке также была написана драма английского драматурга Артертона «Феспис и Мельпомена». Кроме того, поэт выведен в прологе к опере Рамо «Платея», где он выступает как отец комедии.
См. также
Напишите отзыв о статье "Феспис"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Albin Lesky. [books.google.ca/books?id=QKiIwZxoH_gC&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false A history of Greek literature]. — London: Gerald Duckworth & Co., 1996. — P. 228-229. — 921 p. — ISBN 0-7156-2761-9.
- ↑ Квинт Гораций Флакк. [lib.ru/POEEAST/GORACIJ/hor3_1.txt О поэтическом искусстве], пер. А. А. Фета
- ↑ Sir Richard Claverhouse Jebb. [books.google.ca/books?id=88A-AAAAYAAJ&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Greek Literature]. — London: MacMillan and Co., 1878. — P. 72. — 163 p.
- ↑ Либретто оперы «Феспис» в Викитеке (англ.)
Ссылки
- Статья [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_colier/4353 Феспид] в Энциклопедии Кольера
- И. А. Мусский. Феспид (ок. 580 до Р.Х. – ?) // 100 великих актёров. — М.: Вече, 2002. — С. 9—10. — 528 с. — (100 великих). — 20 000 экз, экз. — ISBN 5-7838-1125-4.
Отрывок, характеризующий Феспис
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
