Королевство Фессалоники
| Королевство Фессалоники | |||||||
| греч. Βασίλειον Θεσσαλονίκης | |||||||
| Вассальное государство Латинской империи | |||||||
| |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||
 Королевство Фессалоники на карте государств крестоносцев после 1204 года | |||||||
| Столица | Фессалоники | ||||||
| Язык(и) | Ломбардский — официально, Греческий — разговорный | ||||||
| Религия | Римско-католическая церковь — официально, Православная церковь | ||||||
| Форма правления | монархия | ||||||
| Династия | Алерамичи | ||||||
Фессалоникское государство, Фессалия, Королевство Фессалоники (1204—1224) — государство крестоносцев, образованное в результате Четвёртого крестового похода в северной Греции. Название получило по столице, городу Фессалоники. Основал это государство Бонифаций I Монферратский.
Содержание
История
Предыстория
Основателем Фессалоникского королевства стал предводитель Четвёртого крестового похода Бонифаций Монферратский. Он надеялся стать новым латинским императором после захвата Константинополя крестоносцами, но против этого выступили венецианцы. Они желали иметь контроль над новым императором, и недоверяли маркграфу Монферратскому из-за его связей с византийской императорской династией Ангелов (его брат Конрад Монферратский был женат на сестре императора Алексея III Феодоре).
Императором стал Балдуин Фландрский, сам Бонифаций нехотя согласился с этим решением участников крестового похода, и для сохранения мира они заключили специальный договор.
Основание королевства
Ещё в 1204 году Бонифаций захватил Фессалоники, который согласно его планам должен был стать центром независимого королевства. Но на город предъявил права император Балдуин I, который в это время должен был отдать Крит Венеции. Также известно, что Бонифаций пытаясь завладеть Фессалониками, опирался на то, что его брат Ренье Монферратский был женат на дочери императора Мануила Комнина — Марии, приданным которой якобы и был данный город[1].
Борьба закончилась тем, что Бонифаций получил Фессалоники в обмен на признание вассальной зависимости от Латинской империи[2]. Бонифаций Монферратский так и не получил титула «король».
После улаживания конфликта, Бонифаций начал завоевания на южном направлении — во внутренней части Греции. Постепенно ему удалось разбить остатки византийских войск, а наибольшее сопротивление ему оказал византийский магнат Лев Сгур, владевший Коринфом, Нафплионом и претендовавший на Афины.
Бонифаций захватил Афины в 1204 году, а в 1204—1205 годах его войска участвовали в захвате Пелопоннеса. На захваченных территориях образовались герцогство Афинское и Ахейское княжество. Такая тактика создала вокруг королевства кольцо вассальных государств, хотя византийцы продолжали оказывать сопротивление во главе со Сгуром, находившемся Коринфе вместе с бывшим императором Алексеем III (его дочь Евдокия была супругой Льва).
Бонифаций Монферратский захватил Эвбею и позже начал осаду Коринфа и Навплии. Но осада затянулась, и по восстание 1205 года в Фессалониках заставило его вернуться в свои владения. В это время император Балдуин I был побежден болгарским царем Иоанном Калояном в битве при Адрианополе.
Смута
Правления Бонифация Монферратского продолжалось 3 года, а 4 сентября 1207 года он был убит в организованной болгарами засаде, а из его черепа Калоян сделал чашу. Королём стал его сын Димитрий, бывший ещё ребёнком, и в королевстве началась борьба за власть между двумя группировками баронов.
Первая, чью основу составляли бароны ломбардского происхождения, пыталась освободиться от власти Латинской империи, поддержав кандидатуру маркграфа Вильгельма VI Монферратского. Генрих I Фландрский победил их мятеж, и регентом при малолетнем короле был назначен Евстахий Фландрский, а в крепостях были поставлены гарнизоны из Константинополя.
Присоединение к Эпирскому царству
В ситуации наступившей неопределенности, деспот Эпира Михаил I Комнин Дука пытался захватить часть королевства в 1210 году, и в этом его поддержало Болгарское царство. Но наступление было отбито, хотя Михаилу удалось захватить Западную Фессалию, отрезав королевство от остальной части Греции.
Преемник Михаила — Феодор Комнин Дука продолжил политику брата, атаковав своего соседа в 1215 году. С 1215 по 1224 года, ему удалось захватить большую часть земель королевства. В 1217 году ему посчастливилось пленить латинского императора Пьера II, возвращавшегося после неудачной атаки на Дураццо. Из-за этого имперский регент, правивший до 1221 года, не мог оказать военную помощь Фессалоникскому королевству.
В 1222 году вдова Бонифация Монферратского вместе с сыном — королём Димитрием бежали в итальянские владения Монферратского дома. Папа Гонорий III объявил крестовый поход, целью которого было возвращение земель королевства и его защита от посягательств Эпира.
Но весть об этом была встречена в Европе без энтузиазма, и лидер похода Вильгельм VIII Монферратский смог собрать лишь небольшое количество рыцарей, а само войско прибыло слишком поздно.
Взятие города Федором Комниным Дукой в 1224 году прекратило существование данного государства. Крестоносцам удалось продвинуться вглубь территории королевства, где большая часть из них (в том числе и Вильгельм) погибла от эпидемии.
С 1271 года Фессалия вновь становится частью Византийской империи. После смерти Иоанна II Фессалия завоёвывается арагонским наместником Афин Фадриком, и вплоть до турецкого вторжения была разменной монетой в войнах балканских местных государств.
Территория
Королевство находилось на севере современной Греции, и примерно охватывала современные греческие провинции (периферии) — Центральная Македония, Восточная Македония, Фракия, Фессалия и часть Центральной Греции. Южная граница проходила по долине реки Сперхиос, отделяя страну от своего вассала — Герцогства Афинского.
На западе горы Пинд отделяли королевство от его постоянного соперника — Эпирского деспотата. На севере, где границы королевства повторяют современные, соседом страны было Второе Болгарское царство. Из-за постоянных столкновений с Эпиром и Болгарией, данные границы отличались своей непостоянностью.
На востоке королевство граничило со своим сюзереном — Латинской империей.
Культура
За свою короткую историю, в королевстве Фессалоники не успела сформироваться собственная особая культура. Однако благодаря поддержке правящей династии, большая роль уделялась трубадурам.
Их известным покровителем был первый правитель королевства Бонифаций Монферратский, а после его смерти — дочь Беатриса. Многие их трубадуров были его соратниками в четвёртом крестовом походе, и продолжили службу при дворе после раздела византийских земель.
Самым известным и наиболее влиятельным из них был Раймбаут Вакейрасский[3]. Он начал свою службу маркграфу ещё в Монферрато, где и стал другом Бонифация. Имея незнатное происхождения, он только благодаря своему таланту и дружбе с Бонифацием был посвящён в рыцари в 1194 году. Отправившись со своим господином в крестовый поход, Раймбаут заслужил славу лучшего трубадура. В его творчестве представлены практически все жанры трубадурского искусства: кансоны, стихотворные послания и др. Раймбаут вероятно погиб вместе с Бонифацием в 1207 году.
После смерти маркграфа Бонифация Монферратского, развернулась борьба за власть между двумя группировками баронов. Самым известным среди трубадуров, выражавших интересы ломбардских баронов было Элиас Кайрель.
Он происходил из Сарлату (Перигор, Франция) и занимался несколькими видами ремесел, пока не стал жонглером. Кайрель познакомился с Бонифацием до похода, и направился вместе с ним на завоевание Греции. Прославился составлением кансона и музыки к ним.
После неудачных переговоров ломбардцев с Вильгельмом VI Монферратским, касавшихся его избрания королём, Элиас отправил тому сирвенту, где обвинял в трусости, предательстве друзей и т. д.
После подавления латинским императором Генрихом Фландрским восстания баронов, Кайрель вернулся в Италию, а потом в родной город Сарлату, где и скончался после 1225 года. Другим известным трубадуром при дворе был Гийом де Салоник
Правители
| Годы правления | Имя |
|---|---|
| 1204—1207 | Бонифаций I Монферратский |
| 1207—1224 | Димитрий Монферратский
(в качестве регента правила Мария Венгерская [4]) |
Титулярные короли Фессалоник
- 1224—1230 Димитрий Монферратский (Димитрий)
- 1230—1239 Фридрих II (император Священной Римской империи) (Фридрих)
- 1239—1253 Бонифаций II Монферратский (Бонифаций II)
- 1253—1284 Гильельмо VII Монферратский (Гильельмо)
- 1266—1271 Гуго IV (герцог Бургундии) (Гуго), претендент (1266—1271)
- 1273—1305 Роберт II (герцог Бургундии) (Роберт), претендент 1271—1284
- 1305—1313 Гуго V (герцог Бургундии) (Гуго II)
- 1313—1316 Людовик Бургундский (князь Мореи) (Людовик I)
- 1316—1320 Эд IV (герцог Бургундии), продал свои права
- 1320 Филипп I Тарентский
Напишите отзыв о статье "Королевство Фессалоники"
Примечания
- ↑ Хроніка Робера де Торін'ї, 1179 год
- ↑ Жоффруа де Виллардуэн. Взятие Константинополя., разделы 298—299
- ↑ Культура Византии: ХІІІ-первая половина XV в., М., 1991, ст. 164
- ↑ В. Эрлихман. Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт. [web.archive.org/web/20100128082806/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/2.htm Византия и Закавказье]
Литература
- Haberstumpf, Walter (1995), [centri.univr.it/RM/biblioteca/scaffale/volumi.htm#Walter%20Haberstumpf Dinastie europee nel Mediterraneo orientale. I Monferrato e i Savoia nei secoli XII–XV], Torino, <centri.univr.it/RM/biblioteca/scaffale/volumi.htm#Walter%20Haberstumpf>
- Runciman, Steven (1951-1954), A history of the Crusades, Cambridge: Cambridge University Press
|
Королевство Фессалоники на Викискладе? |
|---|
| ||||||||||||||||||
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Королевство Фессалоники
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!
Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
