Фестиваль Британии

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

«Фестиваль Британии» (англ. Festival of Britain) — общее название национальных выставок, прошедших по всей Великобритании летом 1951 года. Он был организован правительством, чтобы дать народу чувство восстановления после войны и в целях содействия вклада в науку, технологии, промышленный дизайн, архитектуру и искусство. Центр фестиваля располагался в Лондоне в районе Саут-Банк. Также важными были пункты в Попларе (архитектура), Баттерси (Фестиваль садов удовольствия), Южном Кенсингтоне (наука) и Глазго (энергетическая промышленность). Празднования, посвящённые фестивалю, прошли в Кардиффе, Стратфорде-на-Эйвоне, Бате, Перте, Борнмуте, Йорке, Олдборо, Инвернессе, Челтнеме, Оксфорде и других городах[1]; также были организованы передвижные выставки. В народе фестиваль ассоциировался с послевоенным лейбористским правительством Клемента Эттли, и выставка в Саут-Банке была быстро расформирована с приходом к власти консерватора Уинстона Черчилля.





Концепция и организация

Идея провести в 1951 году выставку зародилась в Королевском обществе искусств в 1943 году, которое решило, что необходимо провести международную выставку, знаменующую столетие прошедшей в 1851 году Всемирной выставки[2]. В 1945 году правительство организовало комитет под начальством лорда Рамсдена, призванный рассмотреть возможности проведения выставок и ярмарок и их влияние на торговлю[2]. Когда через год комитет доложил о своей работе, было решено оставить идею о проведении международной выставки, так как высокая стоимость её проведения не согласовывалась с тем, что большая часть денег должна была уходить на послевоенную реконструкцию[2]. Заместо этого правительство решило организовать ряд экспозиций, посвящённых искусству, архитектуре, науке, технологиям и промышленному дизайну[3], под общим названием «Фестиваль Британии 1951»[4].

В то время, вскоре после окончания Второй мировой войны, большая часть Лондона лежала в руинах, и крайне необходима была реставрация. Фестиваль был попыткой дать британцам чувство восстановления и прогресса и призвать их к большему вкладу в перестройку городов Великобритании[5]. Сами организаторы называли фестиваль «единым актом национальной переоценки и общим подтверждением веры в будущее нации»[3]. Джеральд Барри, директор фестиваля, описал его как «тоник для нации»[5].

Для консультирования правительства был создан Фестивальный совет под руководством лорда Исмея[3]. Ответственность за организацию лежала на лорде-президенте Совета Герберте Моррисоне, заместителе лидера лейбористской партии; он назначил Комитет столетия Всемирной выставки, состоящий из государственных служащих, который должен был обозначить рамки фестиваля и установить связь между государственными ведомствами и руководством фестиваля. В марте 1948 года была основана штаб-квартира фестиваля, которая должны была статья ядром всего Фестиваля Британии, правительственным департаментом со своим бюджетом[4]. Организацией фестиваля в Северной Ирландии занималось правительство северной Ирландии.

Офис Фестиваля Британии работал вместе с советом искусств Великобритании, Советом по промышленному дизайну, Британским институтом кино и Национальной книжной лигой[3]. Также, специально к фестивалю, были созданы Совет по архитектуре и Совет по науке и технике, которые должны были помогать комитету фестиваля в обозначенных областях, и Комитет христианских церквей, который должен был давать советы касательно религии[3]. Были выделены государственные субсидии для организаций, вносивших существенный вклад в развитие фестиваля, — Совета искусств, Совета по промышленному дизайну, Британского института кино и Национального музея Уэльса[4].

Достижения в искусстве были представлены в виде музыкальных и драматических спектаклей, прошедших по всей стране[3]. Достижения архитектуры воплотились в постройке Лэнсбери-Эстэйт, нового жилья в районе Лондона Поплар.

Центром фестиваля[3] была выставка в Саут-Банке, в районе Лондона Ватерлоо, на которой демонстрировались британские достижения в области науки, техники и промышленного дизайна; так отображалась жизнь страны[3].

Части выставки, представленные в других местах, обладали самодостаточностью, но все они были частью одной концепции[3]. В Баттерси, в 3 милях по реке от Саут-Банка, был организован «Фестиваль садов удовольствия» (англ. Festival Pleasure Gardens). Тяжёлая промышленность представлялась на выставке в Глазго. Те аспекты науки, которые не входили в круг ведения выставки в Саут-Банке, представлялись на экспозиции в Южном Кенсингтоне. Производству постельного белья и сельскому хозяйству была посвящена выставка «Ферма и завод» (англ. Farm and Factory) в Белфасте. Часть выставки Саут-Банка была отправлена на корабле Campania[1], летом 1951 года обошедшим Британию; также существовала сухопутная передвижная экспозиция, посвящённая промышленности[3].

Основные события

Англия

Выставки

  • Саут-Банк, Лондон
  • Наука, Южный Кенсингтон
  • Архитектура, Поплар
  • Книги, Южный Кенсингтон
  • Столетие выставки 1851 года, Южный Кенсингтон
  • Фестиваль британского кино, Лондон

«Фестиваль садов удовольствия», Баттерси-парк, Лондон

Лондонский сезон искусств

Фестиваль искусств

Уэльс

Уэльский карнавал, Кардифф

Народный фестиваль в Сент-Фагансе, Кардифф

Welsh Hillside Farm Scheme, Гвинед

Фестиваль искусств

Шотландия

Выставки

  • Источники промышленной энергии, Глазго
  • Современные книги, Глазго
  • «Живущие традиции» — шотландская архитектура и ремёсла, Эдинбург
  • Книги XVIII века, Эдинбург

Фестиваль искусств

Встреча кланов, Эдинбург

Северная Ирландия

Ферма и завод, Белфаст

Фестиваль искусств

Передвижные выставки

Фестивальный корабль Campania[1]: Англия, Шотландия, Уэльс и Северная Ирландия

  • Саутгемптон
  • Данди
  • Ньюкасл
  • Халл
  • Плимут
  • Бристоль
  • Кардифф
  • Белфаст
  • Беркенхед
  • Глазго

Сухопутная передвижная выставка : Англия

  • Манчестер
  • Лидс
  • Бирмингем
  • Ноттингем[3]

Выставка в Саут-Банке

При подготовке к выставке Саут-Банк был перестроен; появилось новое общественное пространство, включая набережную там, где раньше было жильё и прибрежные склады. Новая планировка Саут-Банка должны была показать принципы градостроительного проектирования; эти принципы затем должны были воплотиться в восстановленном после войны Лондоне и при постройке новых городов. Они включали в себя несколько уровней зданий, надземные переходы и отсутствие уличной сетки. Большая часть зданий Саут-Банка строилась в интернациональном стиле, до войны не часто присутствовавшем в Британии.

Новый архитектурный план и экспозицию Саут-Банка разрабатывала Презентационная комиссия управления фестивальных выставок в составе[3]:

  • Джеральд Барри, генеральный Директор, председатель
  • Сесил Кук, директор, выставки, заместитель председателя
  • Миша Блэк
  • Дж. Э. Кэмпбелл, директор, финансы и хозяйство
  • Хью Кассон, директор, часть «Архитектура»
  • Иан Кокс, Директор, выставка «Наука и технологии»
  • Э. Д. Хиписли Кокс, представитель совета по промышленному дизайну
  • Джеймс Гарднер
  • Джеймс Холланд
  • М. Хартленд Томас, представитель совета по промышленному дизайну
  • Ральф Таббс
  • Питер Нибон, секретарь

Тема выставки была разработана Ианом Коксом.

Выставка состояла из Верхнего района: «Страна», Купола открытий, Нижнего района: «Люди» и других экспозиций[3].

Верхний круг: «Страна»

Архитектор: Миша Блэк Тема: Иан Кокс Дизайн экспозиции: Джеймс Холланд

Выставка включала следующие экспозиции:

  • Земля Британии. (Архитектор: Г. T. Кедбури-Браун. Ответственный за тему: Кеннет Чапмен. Дизайн экспозиции: В. Роттер.)
  • Живая природа (Архитектор: Брайан О’Рорк. Ответственный за тему: Кеннет Чапмен. Дизайн экспозиции: Ф. Х. К. Хенрион.)
  • Сельская местность. (Архитектор: Брайан О’Рорк. Ответственный за тему: А. С. Томас. Дизайн экспозиции: Ф. Х. К. Хенрион.)
  • Минералы острова (Архитектор: Кооперативное партнёрство архитекторов. Ответственный за тему: Соня Визерс. Дизайн экспозиции: Беверли Пик.)
  • Энергия и производство (Архитекторы: Джородж Гренфелл-Бэйнс и Х. Ж. Рейнферберг. Ответственный за тему: С. Ж. Уиткомб. Дизайн экспозиции: Уорнет Кеннеди и партнёры
  • Море и корабли. (Архитекторы: Бэзил Спенс и партнёры. Ответственные за тему: С. Гамильто Элисс и Нигел Клэйтон. Дизайн экспозиции: Джеймс Холланд и Бэзил Спенс.)
  • Транспорт. (Архитекторы и дизайнеры: «Аркон». Тема выставки: Джордж Уильямс.)

Купол открытий

Архитектор: Ральф Таббс Тема: Иан Кокс Экспозиция: Отдел исследований дизайна

Выставка включала следующие экспозиции:

  • Страна. (Ответственный за тему: Пенроуз Анвин. Дизайн экспозиции: Стефан Бузардс и Рональд Сэндифорд.)
  • Земля. (Ответственный за тему: Соня Уизерс. Дизайн экспозиции: Роберт Гутман.)
  • Полюс. (Ответственные за тему: Куинитин Райли и Л. П. Макнейр. Дизайн экспозиции: Джок Киннейр.)
  • Море. (Ответственные за тему: С. Гамильтон Эллис и Нигел Клейтон. Дизайн экспозиции: Остин Фрейзер и Эллис Майлс.)
  • Небо. (Ответственный за тему: Артур Гэррет. Дизайн экспозиции: Рональд Сэндифорд.)
  • Открытый космос. (Ответственный за тему: Пенроуз Анвин. Дизайн экспозиции: Остин Фрейзер и Эрик Тоуэл.)
  • Живая природа. (Ответственный за тему: Кеннет Чапмен. Дизайн экспозиции: Остин Фрейзер и Стирлин Крейг.)
  • Физический мир. (Ответственные за тему: Артур Гэррет и Джен Рид. Дизайн экспозиции: Рональд Инглс и Клиффорд Хэттс.)

Нижний круг: «Люди»

Архитектор: Хью Кэссон TТема: М. Хартлэнд Томас Дизайн экспозиции: Джеймс Гарднер

Выставка включала следующие экспозиции:

  • Люди Британии. (Архитектор: Х. Т. Кедбури-Браун. Ответственный за тему: Джакетта Хокс. Дизайн экспозиции: Джеймс Гарднер.)
  • Лев и единорог (Архитекторы: Р. Д. Рассел, Роберт Гуден. Ответственные за тему: Хьюберт Филлипс и Питер Стукли. Дизайн экспозиции: Роберт Гуден, Р. Д. Рассел и Ричард Гайят. Комментарии: Лори Ли.)
  • Дома и сады. (Архитекторы: Бронек Катс и Реджинальд Воон. Ответственные за тему: Э. Хипписли-Кокс и С. Д. Кук.)
  • Новые школы. (Архитекторы: Максвелл Фрай и Джейн Дрю. Ответственный за тему: Б. В. Роув. Дизайн экспозиции: Невилл Кондер и Пэйшинс Клиффорд.)
  • Здоровье. (Ответственные за тему: Шелдон Дадли и Нигел Клэйтон. Дизайн экспозиции: Питер Рей.)
  • Спорт. (Архитекторы и дизайнеры: Гордон Бовиер и Урсула Бовиер. Ответственный за тему: Б. В. Роув.)
  • Побережье. (Архитекторы и дизайнеры: Эрик Браун и Питер Чемберлейн. Ответственный за тему: Э. Хипписли-Кокс.)

Другие «нижние» (по течению реки) экпозиции

  • Телевидение. (Архитектор и дизайнер: Уэлс Котс. Тема: Малькольм Бейкер Смит.)
  • Телесинема. (Архитектор и дизайнер: Уэлс Котс. Программа и показ: Ж. Д. Ральф и Р. Ж. Споттисвуд.
  • Павильон к столетию выставки 1851 года. (Архитектор: Хью Кассон. Дизайн экспозиции: Джеймс Гарднер.)
  • Шот-Тауэр. (Разработка архитектуры и дизайна: Хью Кассон и Джеймс Гарднер.)
  • Обзор дизайна. (Дизайн экспозиции: Невилл Кондер и Пэйшинс Клиффорд.)

Особые здания выставки Саут-Банка

Скайлон

Основная статья: Скайлон (Лондон)

Необычная покрытая алюминием стальная башня сигаретообразной формы, поддерживаемая кабелями, Скайлон был «Вертикальным знаком», который стал символом Фестиваля Британии. Основана находилась на высоте 15 метров над землёй, а вершина на высоте 90 метров. Каркас был одет в алюминиевые жалюзи, светившиеся ночью. Башня была спроектирована Идальго Мойей, Филипом Пауэллом и Феликсом Сэмьюэлли, и изготовлена компанией «Painter Brothers» в Херефорде, Англия; установлена между Вестминстерским мостом и Хангефордским мостом. Она имела стальную решетчатую раму, сужающуюся на обеих концах башни; три кабеля, перекинутые через стальные балки, поддерживали её. Собиралась башня сразу вертикально, но позже бала поднята выше[6]. Скайлон был снят в 1952 году по приказу Уинстона Черчилля, видевшего в нём символ лейбористского правления[7]. Башня была сброшена в Темзу, а затем разобрана и продана на металлолом[8].

Королевский фестивальный зал

Основная статья: Королевский фестивальный зал

Спроектирован Лесли Мартином, Питером Моро и Робертом Мэттью из департамента архитекторов СЛГ и выстроен «Holland, Hannen & Cubitts» для Совета Лондонского графства. Здание было в 1949 заложено Клементом Эттли, тогдашним премьер-министром, на месте построенного в 1837 году Львиной пивоварни[9]. Ответственным за разработку конструкции в конце 1948 года был назначен Мартин. Он спроектировал структуру «яйца в коробке»; этот термин он использовал для описания отделения искривлённого пространства зрительного зала от шума окружающей среды. Официальное открытие состоялось 3 мая 1951 года. Планировалось, что концерт по этому случаю проведёт Артуро Тосканини, но в связи с его болезнью это было сделано Малькольмом Саржентом и Адрианом Боултом[10][11] В апреля 1988 года здание было объявлено памятником архитектуры, став первым подобным примером из послевоенных зданий.

«Фестиваль садов удовольствия»

«Фестиваль садов удовольствия» (англ. Festival Pleasure Gardens) задумывался как более лёгкая, развлекательная часть фестиваля. Он находился в Баттерси-Парке в нескольких милях от выставки в Саут-Банке. Фестиваль включал:

  • парк развлечений, в конечном счёте переживший все иные части выставки, и ставший позднее называться «Ярмарка веселья Баттерси», которая закрылась только в середине 1970-х годов.
  • Миниатюрная железная дорога, сконструированная Роулэндом Эметтом, длиной около 450 метров; она проходила по югу садов, имелись станции у южного входа в парк и у западного конца дороги;
  • Ресторан «Вест-Энд» с террасой на реку;
  • «Пенящиеся фонтаны» (недавно восстановлены);
  • винный сад, окружённый миниатюрными павильонами;
  • павильон на случай дождливой погоды, спроектированный таким образом, что концерты могли проводиться на открытом воздухе;
  • амфитеатр на 1 250 человек, позже использовался как цирк;

Большая часть зданий и павильонов были сконструированы Джоном Пипером[12]. Фестиваль садов удовольствия получил столько же посетителей, сколько и выставка в Саут-Банке. Он управлялся специально созданной частной компанией. финансируемой за счёт кредитов у Управления фестиваля и Совета Лондонского графства[4]. Так как эти расходы не были покрыты вовремя, то было принято оставить данную часть фестиваля действующей и после окончания Фестиваля Британии.

Стороны Фестиваля

Архитектура

Архитекторы фестиваля попытались на примере перестройки Саут-Банка показать, что может быть достигнуто применением современных идей градостроительства[13]. Стиль фестиваля (называемый также «Современник» англ. Contemporary)[14] под влиянием архитектуры, интерьерного дизайна и типографии 1050-х совместил модернизм с капризами англицизма. Влияние этого стиля ощущается в плановых городах, кафе и офисах пятидесятых. Новый город Харлоу и перестроенный центр Ковентри считаются перестроенными в этом духе «лёгких конструкций, живописного расположения и присутствия произведений искусства»[15]; Собор Ковентри, построенный в 1962 году одним из архитекторов фестиваля Базилем Спенсом, был назван «Фестиваль Британии молится» (англ. The Festival of Britain at Prayer)[16].

Выставка была о исследованиях, связанных со строительством, градостроительстве и архитектуре; их применение можно было увидеть в планировке зданий, общественного пространства, улиц Лэнсбери-Эстейт, Попларе (в честь бывшего лидера лейбористской партии Джордж Лэнсбери). Планы постройки в этом районе социального жилья появились ещё в 1943 году. К концу войны более четверти зданий этого района были разрушены или серьёзно повреждены. В 1948 году Архитектурный совет постановил, что провести данную часть в Попларе будет хорошо, поскольку это не очень далеко от других экспозиций Фестиваля. Несмотря на проблемы с финансированием работы начались в декабре 1949 года и в мае 1950 года уже заканчивались. Из-за влажной зимы 1950-51 годов работа приостановилась, но в феврале 1951 года были сданы и заселены первые дома[17]. Выставка открылась одновременно с другими экспозициями фестиваля 3 мая 1951 года. Сначала посетители проходили в Павильон строительных исследований, посвящённый жилищным проблемам и их решениям; затем в Павильон градостроительства — большой красно-белый шатёр. В Павильоне градостроительства рассказывалось о принципах градостроения и потребностях плановых городов; демонстрировался макет воображаемого города под названием «Avoncaster»[17]. Потом визитёры осматривали дома Лэнсбери-Эстейт. Аудитория разочаровала — выставку посетило только 86 426 человек, что мало по сравнению с 8 миллионами посетивших выставку в Саут-Банке[17]. Тёплой была реакция от профессионалов дела, некоторую критику получил малый масштаб распространения новых идей[18]. Усилия муниципальных властей были направлены на постройку социального жилья высокой плотности, а не на строительство по модели Лэнсбури. Эти постройки, однако, у жителей были популярны[17].

Миша Блэк, один из фестивальных архитекторов, сказал, что фестиваль принёс архитектурному модернизму крупную аудиторию, но среди многих архитекторов-профессионалов главенствовало мнение, что фестивальные проекты не были инновационными. Критик Рейнер Бэнхем поставил под сомнение оригинальность и англицизм стиля фестиваля и даже вопрос о его влиянии[19]. Молодые архитекторы 1951 года относились к нему с презрением. Его называли «Современный стиль», и статья редактора в журнале «Architectural Design» 1955 года носила эпиграф: «Когда я слышу слово „Современный“, я хватаюсь за револьвер»[14].

Дизайн

Выставка в Саут-Банке включала «Обзор дизайна», который представлял «иллюстрированный отчёт о достижениях современной британской промышленности», показывая «высокий уровень дизайна и мастерства, достигнутый в широком диапазоне продуктов»[3]. Экспонаты выбирались из списков Совета по промышленным разработкам (СпПР), куда попадали продукты, отобранные по внешнему виду, отделке, качеству изготовления, технической эффективности и экономичности производства[3]. Организаторы фестиваля следовали концепции «Хорошего дизайна» — рационального подхода к дизайну продукта в соответствии с потребностями современного мира. Отчасти это было следствием того, что в войну приходилось изготовлять особую, более практичную мебель, а также выставки, проведённой СпПР в 1946 году, «Британия может сделать это». Список подходящих экспонатов был передан СпПР своему преемнику, Совету по дизайну.

Дизайн, науку и промышленность объединил Модельную группу Фестиваля, которая утверждала выставляемый текстиль, обои, предметы быта и экспонаты, основанные на рентгеноструктурном анализе[20][21]. Идею показывать молекулярное устройство образцов с помощью рентгеноструктурной кристаллографии предложила Хелен Мегау, ведущий кристаллограф Кембриджского университета. Прослушав доклад Дороти Ходкинсон в Обществе промышленных художников, Хартленд Марк Томас, один из членов руководства СпПР, подхватил идею, создав Модельную группу Фестиваля. Хартленд Томас был членом Экспертной группы Фестиваля Британии по вопросам показа и одним из координаторов списка выставляемых образцов. Он оборудовал ресторан «Regatta», один из временных ресторанов в Саут-Банке, для эксперимента: вся мебель была декорирована структурой, полученной рентгеноструктурном анализе. Дизайн основывался на кристаллической структуре гемоглобина, инсулина, каолинита, слюды и других. Большая часть полученных работ была представлена в Куполе открытий как часть выставки о строении вещества.

Важную роль в оформлении Фестиваля играли надписи и графические изображения, находившиеся в ведении Экспертной группы по типографике[22]. Шрифт для Фестиваля, «Festival Titling»[23], был специально разработан Питером Бойделлом. В основу легли заглавные буквы гротеска; разработанный шрифт был трёхмерным, чтобы его можно было использовать в типографике выставочных дисплеев[24]. Шрифт надписей в Королевском фестивальном зале и временном строении в Саут-Банке — мощный наклонный брусковый шрифт, разработанный Грей и её коллегами Чарльзом Хаслером и Гордоном Калленом[22]; об этом затем было написано в книге Грей Lettering on Buildings (1960 год)[25]. Шрифт, использовавшийся в Павильоне льва и единорога разработал Джон Бринкли[26][27].

Главным художником Фестиваля выступил Абрам Геймс, который и создал эмблему — Звезду Фестиваля.

Искусство

На выставке в Саут-Банке выставлялись работы современных художников, таких как Уильям Скотт; демонстрировались произведения Виктора Пасмора, Джона Таннарда, Феликса Топольского и Джона Пипера, а также скульптуры Барбары Хепуорт, Генри Мура, Линн Чедвик, Джейкоба Эпстайна[3].

В течение лета были проведены самостоятельные художественные выставки в рамках Фестиваля Британии[28][29]:

  • Абердинский фестиваль 30 июля — 13 августа
  • Ассамблея в Бате 20 мая — 2 июня
  • Белфастский фестиваль искусств 7 мая — 30 июня
  • Брайтонский фестиваль 16 июля — 25 августа
  • Дамфрисский фестиваль искусств 24-30 июня
  • Инвернесский фестиваль 17-30 июня
  • Йоркский фестиваль
  • Кембриджский фестиваль 30 июля — 18 августа
  • Кентерберийский фестиваль 18 июля — 10 августа
  • Ливерпульский фестиваль 22 июля — 12 августа
  • Норвичский фестиваль 18-30 июня
  • Оксфордский фестиваль 2-16 июля
  • Олдборский фестиваль музыки и искусств — "8-17 июня
  • Пертский художественный фестиваль 27 мая — 16 июня
  • Сент-Дейвидский фестиваль 10-13 июля
  • Суонсийский музыкальный фестиваль 16-29 сентября
  • Уорчестерский фестиваль 2-7 сентября
  • Фестиваль Борнмута и Уэссекса 13-17 июня
  • Фестиваль валлийских бардов в Лланголлене 3-8 июля
  • Челтнемский фестиваль современной музыки Великобритании 18 июля — 10 августа
  • Шекспировский фестиваль в Стратфорде-на-Эйвоне апрель — октябрь.

В рамках «Лондонского сезона искусств» прошли выставки, организованные специально для Фестиваля Британии:

  • «Высавка 60 больших полотен, подготовленных Фестивалю Британии» («60 картин к '51»), Суффолкские галереи, организована Советом по искусствам[30];
  • Выставка работ Хогарта и Генри Муров, Тейт;
  • Международная выставка скульптуры под открытым небом, Баттерси-Парк;
  • «Картины современной Британии», Нью-Бурлингтон;
  • «Выставка выставок», Королевское общество искусств[29].
  • 2 выставки в Художественной галерее Уайтчапела: «Чёрные глаза и лимонад» и «Ист-энд 1851»[31].

Барбара Джонс и Том Ингрем организовали выставку «Чёрные глаза и лимонад», на которой демонстрировалось британское поп и народное искусство. В том же году Джонс написала книгу о популярном искусстве Неискушённое искусство, в которой рассказала о таксидермии, ярмарках, речных моторных лодках, татуировках, украшениях в магазинах, восковых фигурах, игрушках, магазинах, фестивалях и похоронах[32].

Кино

В 1948 году в Британский институт кино поступил запрос от Герберта Моррисона: следовало рассмотреть возможности дополнения Фестиваля за счёт фильмов[33]. Была сформирована экспертная группа, которая должна была определить тематики и распределить спонсорские деньги на съёмки фильмов. Для Фестиваля было создано более десятка различных документальных фильмов. Для Фестиваля было создано более десятка документальных фильмов, включая:

  • «Воздушный парад» (англ. Air Parade), спонсировано «Shell Film Unit»
  • «Семейный портрет» (англ. Family Portrait), режиссёр Хампфри Дженнингс[34]
  • «Lfdbl» (англ. David), кинокомпания «Wide Pictures»
  • «Вода времени» (англ. Water of Time)
  • «Вперёд века» (англ. Forward a Century).

Планировались также несколько художественных фильмов, но снят вовремя был только один — «The Magic Box», биографический фильм о пионере кино Уильяме Фризе-Грине.

В Саут-Банке было специально построено здание для показа фильмов «Телекинема» (англ. Telecinema), архитектор Уэллс Коэтс; там демонстрировались документальные фильмы, экспериментальные фильмы с использованием стереофонии и стереоскопии и новые изобретения в телевидении. Это был один из самых популярных аттракционов Фестиваля, собравший 458 693 посетителей[33]. По окончании Фестиваля зал был передан БИК, и посещать его могли только члены киноклуба; в 1952 году там был открыт Национальный кинотеатр[33].

Фильмы явились неотъемлемой части выставки Саут-Банка, использовавшись для объяснения производственных процессов, научных и технических тем. Также использовались учебно-разъяснительные фильмы в Куполе Открытий, Научной выставке в Южном Кенсингтоне и путешествующей фестивальной выставке.

Стали частью Фестиваля Британии и различные кинофестивали, такие как Эдинбургский кинофестиваль, и фестивали Бата и Глазго.

Наука

Для размещения [www.GoodeveCA.net/science1951 Научной выставки] к Музею науки было пристроено новое крыло. Первая часть экспозиции рассказывала о физической и химической природе материи и поведении элементов и молекул. Вторая часть, «Строение живых существ», рассматривала животные и растения. В третьей части посетители могли узнать о последних направлениях научных исследований и их связи с предыдущими частями. К примеру, там были представлены «проникающие лучи, приходящие к нам из космоса, от пространства и звёзд, а также ряд предметов от электронного мозга до процессов и структур, на которых основана жизнь»[35].

Другое

В связи с Фестивалем было сделано многое, включая:

Посещаемость

За 5 месяцев за посещение 6 основных выставок было получено более 10 миллионов платежей[39]. Наиболее популярной была выставка в Саут-Банке, которую посетило почти 8,5 миллионов человек, более чем половина из них не из Лондона. «Фестиваль садов удовольствия» собрал 8 миллионов посетителей, 3/4 — жители Лондона. Около 900 000 человек посетило фестивальный корабль, делавший стоянку в 10 городах. Сухопутная передвижная выставка, посетившая 4 города, привлекла около половины миллиона. Более специализированные выставки привлекли менее посетителей: архитектурная выставка в Попларе 87 000 человек, книжная выставка в Южном Кенсингтоне — 63 000.

Архитектурная выставка, Лэнсбури, Поплар (Лондон) 86 646
Энергетическая промышленность, Глазго 282 039
Научная выставка, Южный Кенсингтон (Лондон) 213 744
Выставка в Саут-Банке, Ватерлоо (Лондон) 8 455 863
- Посетители из Лондона 36,5 %
- Не из Лондона 56 %
- Иностранцы 7,5 %
- США 15 %
- Страны содружества 32 %
- Европа 46 %
- Другое 7 %
Сухопутная передвижная выставка 462 289
- Манчестер 114 183
- Лидс 144 844
- Бирмингем 76 357
- Ноттингем 106 615
Фестивальный корабль 889 792
- Саутгемптон 78 683
- Данди 51 422
- Ньюкасл 169 511
- Халл 87 840
- Плимут 50 120
- Бристоль 78 219
- Кардифф 104 391
- Белфаст 86 756
- Биркенхед 90 311
- Глазго 93 539
Фестиваль садов удовольствия, Баттерси (Лондон) 8 031 000
- Посетители из Лондона 76 %,
- Не из Лондона 22 %
- Иностранцы 2 %
«Ферма и завод», Белфаст 156 760
«Живущие традиции», Эдинбург 135 000
Книжная выставка, Южный Кенсингтон (Лондон) 63 162

Политическая реакция

Идея проведения Фестиваля стала частью политической игры и проблем[2]. Хотя Герберт Моррисон заявил, что не хочет, чтобы Фестиваль стал политическим событием[40], он был ассоциирован с Лейбористской партией, выигравшей парламентские выборы 1945 года и противостоявшей Консервативной партии[2]. Нью Кассон сказал: «Черчилль, как и остальные Тори, был против Фестиваля, который они (вполне справедливо) считали авангардом социализма»[40]. Черчилль назвал ещё предстоящий Фестиваль Британии «трёхмерной социалистической пропагандой»[2].

В очерке о фестивале Майкл Фрейн охарактеризовал его как предприятие «радикального среднего класса, добродетельных людей; читателей „News Chronicle“, „The Guardian“ и „The Observer“; подписывавших петиции; костяка B.B.C.», которых он назвал «Травоядные». В видении Фрейна «Фестиваль был последней и практически посмертной работой Травоядной Британии „BBC News“, „Crown Film Unit“, сладкого рациона, Илингских комедий, дяди Мака, Сильвии Питерс». Созданием Фестиваля Травоядные «заслужили презрение Хищников — читателей „Daily Express“; Ивлинов Во; касты директоров директоров»[41].

Некоторые видные члены лейбористского правительства считали, что Фестиваль — лейбористское мероприятие, которое поспособствует их успеху на следующих выборах; Клемент Эттли, лидер лейбористов, писал Моррисону, что на осенних выборах 1951 года лейбористами будет извлечена польза из успеха Фестиваля. Лейбористы осенние выборы проиграли. Нелюбовь Черчилля к Фестивалю привело к том, что первым своим актом на посту премьер-министра в октябре 1951 он приказал демонтировать выставку в Саут-Банке.

Напишите отзыв о статье "Фестиваль Британии"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 The Festival of Britain (Official Book of the Festival of Britain 1951). — HMSO, 1951.
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 [osulibrary.oregonstate.edu/specialcollections/events/2007paulingconference/video-s2-3-anderson.html "Circa 1951: Presenting Science to the British Public", Robert Anderson, Oregon State University] (англ.). Osulibrary.oregonstate.edu. Проверено 4 ноября 2013.
  3. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 Cox, Ian. The South Bank Exhibition: A guide to the story it tells. — H.M.S.O., 1951.
  4. ↑ 1 2 3 4 [www.nationalarchives.gov.uk/catalogue/DisplayCatalogueDetails.asp?CATID=427&CATLN=2&FullDetails=True&j=1 The National Archives] (англ.). The National Archives. Проверено 4 ноября 2013.
  5. ↑ 1 2 [www.vads.ac.uk/learning/designingbritain/html/festival.html V&A, ''Designing Britain''] (англ.). Vads.ac.uk. Проверено 4 ноября 2013.
  6. ↑ Henry Grant. [collections.museumoflondon.org.uk/Online/object.aspx?objectID=object-546989&start=181&rows=1 The Skylon from the Transport Pavilion under constuction, South Bank] (англ.) (photo). Museum of London. Проверено 9 ноября 2013.
  7. ↑ [www.skyscrapernews.com/buildings.php?id=3805 Skyscraper news] (англ.). Skyscraper news (19 February 2000). Проверено 9 ноября 2013.
  8. ↑ [hansard.millbanksystems.com/written_answers/1952/feb/05/skylon-disposal#S5CV0495P0_19520205_CWA_157 Hansard] (англ.). Hansard.millbanksystems.com (5 February 1952). Проверено 9 ноября 2013.
  9. ↑ [archive.is/wF5nM The Festival of Britain — Building the Future] (англ.). Проверено 10 ноября 2013.
  10. ↑ The Times (англ.), The Times (21 November 1950), стр. 6. Проверено 10 ноября 2013.
  11. ↑ The Times (англ.), The Times (5 May 1951), стр. 4. Проверено 10 ноября 2013.
  12. ↑ [www.arthurlloyd.co.uk/RiversideTheatre.htm ''The Riverside Theatre, Festival Pleasure Gardens, Battersea Park, London''] (англ.). Arthurlloyd.co.uk. Проверено 11 ноября 2013.
  13. ↑ Banham, Mary and Hillier, Bevis. A Tonic to the Nation: The Festival of Britain 1951. — London: Thames & Hudson, 1976. — ISBN 0-500-27079-1.
  14. ↑ 1 2 Powers, Alan [www.architectural-review.com/essays/history/sixty-years-on-from-the-festival-of-britain-alan-powers/8616772.article Sixty years on from the Festival of Britain] (англ.). Architectural-review.com (13 December 2011). Проверено 12 ноября 2013.
  15. ↑ [www.pastscape.org.uk/News.aspx?id=NewsItem32 English Heritage, ''Pastscape'', "The Festival of Britain: 60th anniversary"] (англ.). Pastscape.org.uk (3 May 1951). Проверено 12 ноября 2013.
  16. ↑ Miller, Keith [www.telegraph.co.uk/property/3312287/Making-the-grade-Coventry-Cathedral.html Making the grade: Coventry Cathedral] (англ.). Daily Telegraph (5 April 2003). Проверено 12 ноября 2013.
  17. ↑ 1 2 3 4 [www.british-history.ac.uk/report.aspx?compid=46490 The Lansbury Estate] (англ.). University of London & History of Parliament Trust (1 September 2009). Проверено 13 ноября 2013.
  18. ↑ A.W.Cleeve Barr. Public Authority Housing. — Batsford, 1958. — P. 175. — 287 p.
  19. ↑ Reyner Banham. The Style: 'Flimsy … Effeminate'? // A Tonic to the Nation: The Festival of Britain 1951 / Mary Banham and Bevis Hillier. — London: Thames and Hudson, 1976. — ISBN 0-500-01165-6.
  20. ↑ Jackson, L. From Atoms to Patterns. — Richard Dennis, 2008.
  21. ↑ [www.wellcomecollection.org/whats-on/exhibitions/from-atoms-to-patterns/festival-pattern-group.aspx The Wellcome Collection] (англ.). The Wellcome Collection. Проверено 17 ноября 2013.
  22. ↑ 1 2 Kinross, R. [www.eyemagazine.com/feature.php?id=151&fid=645 The Royal Festival hall has regained the thoroughly English lettering of its origins in the Festival of Britain – on one side only] (англ.). Eye. Eyemagazine.com. Проверено 18 ноября 2013.
  23. ↑ [www.fonts.com/findfonts/detail.htm?productid=166684 Monotype Imaging] (англ.). Fonts.com. Проверено 18 ноября 2013.
  24. ↑ Berry, W.T., Johnson, A.F., and Jaspert, W.P. The Encyclopaedia of Type Faces. — London: Blandford Press, 1963.
  25. ↑ Kinross, R. [www.hyphenpress.co.uk/journal/2007/12/10/signs_royal_festival_hall Signs at the Royal Festival Hall] (англ.). Hyphenpress.co.uk. Проверено 19 ноября 2013.
  26. ↑ Alex Seago. Burning the Box of Beautiful Things: The Development of Post-Modern Sensibility. — Oxford University Press, 1995.
  27. ↑ John Lewis and John Brinkley. Graphic Design. — Routledge and Kegan Paul, 1954.
  28. ↑ [books.google.co.uk/books?id=8EsEAAAAMBAJ&pg=PA17&dq=festival+of+britain+%2Bmusic&hl=en&ei=LJngTv3rE8OQ8gPWoe35BA&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CD0Q6AEwAA#v=onepage&q=festival%20of%20britain%20%2Bmusic&f=false Festival of Britain] // Life. — Time Inc, 1951. — Т. 30, № 4. — С. 17. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0024-3019&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0024-3019].
  29. ↑ 1 2 [sculpture.gla.ac.uk/view/event.php?id=msib4_1276175838 The Festival of Britain, 1951] (англ.). Mapping the Practice and Profession of Sculpture in Britain and Ireland 1851–1951. University of Glasgow History of Art and HATII. Проверено 20 ноября 2013.
  30. ↑ Frances Spalding. British Art Since 1900. — Thames and Hudson, 1996.
  31. ↑ Featherstone, S. [books.google.co.uk/books?id=IozE44HGLOYC&pg=PA51#v=onepage&q=Trowell&f=false Englishness: Twentieth Century Popular Culture and the Forming of English Identity]. — Edinburgh University Press, 2009.
  32. ↑ [www.ashrare.com/barbara_jones.html BARBARA JONES (1912-1978)] (англ.). Ashrare.com. Проверено 23 ноября 2013.
  33. ↑ 1 2 3 Easen, Sarah [bufvc.ac.uk/publications/articles Film and the Festival of Britain 1951] (англ.). British Universities and Video Council. Проверено 23 ноября 2013.
  34. ↑ [archive.org/details/family_portrait_festival_of_britain_1951_humphrey_jennings Family Portrait - A Film on the Theme of the Festival of Britain 1951]. Wessex Film.(1950).
  35. ↑ 1951 Exhibition of Science. — South Kensington: HMSO, 1951.
  36. ↑ [www.bbc.co.uk/news/uk-13168016 'Festival village' Trowell marks 60th anniversary] (англ.). BBC News. BBC (22 April 2011). Проверено 25 ноября 2013.
  37. ↑ [24carat.co.uk/frame.php?url=crownsstoryframe.html Crown Story] (англ.). 24carat.co.uk. Проверено 25 ноября 2013.
  38. ↑ [www.oldcopper.org/Festival%20of%20Britain.htm Festival of Britain] (англ.). Oldcopper.org. Проверено 25 ноября 2013.
  39. ↑ [www.packer34.freeserve.co.uk Festival of Britain] (англ.). Packer34.freeserve.co.uk. Проверено 27 ноября 2013.
  40. ↑ 1 2 Conekin, Becky. The Autobiography of a Nation: the 1951 Festival of Britain. — Manchester University Press, 2003.
  41. ↑ Frayn, Michael [www.guardian.co.uk/uk/2001/may/03/britishidentity.features11 Festival spirit] (англ.). The Guardian (3 May 2001). Проверено 27 ноября 2013.

Литература

  • Banham, Mary and Hillier, Bevis. A Tonic to the Nation: The Festival of Britain 1951. — London: Thames & Hudson, 1976. — ISBN 0-500-27079-1.
  • Conekin, Becky. The Autobiography of a Nation: the 1951 Festival of Britain. — Manchester University Press, 2003.
  • Rennie, Paul. Festival of Britain 1951. — London: Antique Collectors Club, Ltd., 2007. — ISBN 978-1-85149-533-7.
<td class="navbox-image" rowspan="9" style="width:1%;padding:0px 0px 0px 7px">
</td><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group">Периоды истории</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;background:#f0f0f0"></div></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group">События</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px"></div></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group">Правительство</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;background:#f0f0f0"></div></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group">Сити</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px"></div></td></tr></table></td></tr></table>

Отрывок, характеризующий Фестиваль Британии

«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Фестиваль_Британии&oldid=80272297»

Навигация