Фестиваль Фестивалей

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Санкт-Петербургский международный кинофестиваль «Фестиваль Фестивалей» (англ. Festival of Festivals) — международный фестиваль игрового кино, самый большой неконкурсный фестиваль в России, учреждённый в 1993 году, который проходит ежегодно 24-29 июня в Санкт-Петербурге (Россия).

С 2000 года Правительство Санкт-Петербурга включило «Фестиваль Фестивалей» в список особо значимых культурных мероприятий города.





История

1993

I Международный кинофестиваль состоялся в 1993 году. Фильмы шли в кинотеатрах «Аврора», «Колизей», «Спартак» и «Руслан» (г. Пушкин) и подразделялись на три секции: «Фестиваль Фестивалей» (зарубежные), «Новое кино Санкт-Петербурга» и «Неизвестный Ленфильм».

Программа включала в себя как отечественные, так и зарубежные киноработы. Большим интересом, по мнению журналиста Дмитрия Комма, пользовалась программа американского киноавангрда, представленная продюсером Абигайль Чайлд. Особенно её последний раздел — «Пол и секс», в котором, среди прочих, был фильм «Песнь любви», снятый драматургом Жаном Жене — автором «Служанок» и «Балкона»[1]. Кроме того, на Фестивале состоялась официальная премьера комедии Максима Пежемского «Пленники удачи», и был показан фильм «Никотин», получивший весьма противоречивую оценку кинокритиков и журналистов.

ГРАН-ПРИ фильму «Орландо», реж. Салли Попер (Великобритания)
Приз зрительских симпатий фильму «Орландо», реж. Салли Попер (Великобритания)
Приз дирекции Фестиваля фильму «Начальная школа», реж. Ян Сверак (Чехословакия)

1994

За 6 дней «Фестиваля Фестивалей-94» было представлено 70 работ. Программа «ФФ» была столь насыщенной, что одними фильмами приходилось жертвовать ради других. Кинопоказ вёлся по следующим секциям: «Мировое кино 90-х годов», «Кино Франции 90-х годов», «Кино Германии 90-х годов» (в связи с тем, что Санкт-Петербург является городом-побратимом Гамбурга), «Новое кино России и СНГ», «Ретроспектива Лукино Висконти» и ретроспектива «СССР — неизвестные шедевры кино».

Отсутствие иностранных звёзд вполне искупалось блестящей программой: «Дикие ночи» Сирила Коллара и «Обнажённые» Майка Ли, «Дитя Макона» Питера Гринуэя, «Прощай, моя наложница» Чэнь Кайгэ, «Коровы» Хулио Медема, «Раз два три солнце» Бертрана Блие, дилогия Жака Риветта «Жанна-девственница. Битвы», «Жанна-девственница. Тюрьмы» с Сандрин Боннэр в главной роли, а также «Луи — ребёнок-король» Роже Планшона.

На закрытии фестиваля показали фильм «Подмосковные вечера» Валерия Тодоровского, а закрывала фестиваль актриса Инна Чурикова. Был показан фильм с её участием «Год собаки», серебряный призёр Берлинского фестиваля (режиссёр Семён Аранович).

ГРАН-ПРИ фильму «Дитя Макона», реж. Питер Гринуэй (Великобритания)
Приз зрительских симпатий Центру Экспериментальной Кинематографии «Чинечитта» (Рим, Италия)
Приз дирекции Фестиваля фильму «Венера в мехах», реж. Марти Сейферт и Виктор Ниевенхьюис (Нидерланды);
фильму «Кош ба кош», реж. Бахтияр Худойназаров (Таджикистан)

1995

Программа Третьего международного Фестиваля Фестивалей состояла из трёх секций: международной, нового русского кино и исторической. Свои фильмы представили на Фестивале французский режиссёр Аньес Варда, режиссёр из Англии Эндрю Биркин, полную ретроспективу фильмов всемирно известного П. П. Пазолини привезла в Петербург его вдова Лаура Бетти, «Дни кино Гамбурга» прошли в фестивальные дни при участии представительной делегации немецких кинематографистов.

Особой благодарности и ценных призов удостоились зарубежные партнёры Фестиваля — Фонд П. П. Пазолини за предоставленную ретроспективу мастера, канадская фирма «Alliance» — за ретроспективу Атома Эгояна и фильмы «Лео ло» и «Я люблю мужчину в униформе», а также Британский совет в Петербурге — за программу британского кино.

На трёх картинах — «Перед дождём» Милчо Манчевского (Великобритания-Македония-Франция), «Особенности национальной охоты» Александра Рогожкина (Россия) и «Сирены» Джона Дигана (Австралия), а также на многих фильмах ретроспективы Пазолини наблюдались полные залы.

Помимо основных призов, газетой «Реклама-Шанс» впервые на этом Фестивале был учрежден приз «Шанс — дебют», который был вручён бельгийскому режиссёру Фредерику Фонтену за короткометражку «Бедняжка Боб».

ГРАН-ПРИ фильму «Перед дождём», реж. Милчо Манчевски (Македония)
Приз зрительских симпатий фильму «Сирены», реж. Джон Диган (Австралия)
Приз дирекции Фестиваля фильму «Особенности национальной охоты», реж. Александр Рогожкин (Россия)

1996

«Фестиваль Фестивалей — 96» открылся «Гротеском» — режиссёрским дебютом документалиста Джона Пола Дэвидсона с участием рок-звезды Стинга, а завершился «Необычайным приключением Корнеля Эсти». В промежутке между двумя этими фильмами уложились более 100 картин из 28 стран — от Австралии до Гонконга. Среди них: «Андерграунд» Эмира Кустурицы, «Летучий голландец» Иоса Стеллинга, «Смерть и девушка» Романа Поланского, «Полное затмение» Агнешки Холланд, «Шанхайская триада» Чжан Имоу, «Джефферсон в Париже» Джеймса Айвори, «Сад» Мартина Шулика, «Страстная неделя» Анджея Вайды и др.

Ретроспектив на сей раз было три: классика социально-политического кино из Италии Франческо Рози, отечественного классика Александра Довженко и шведского режиссёра Ингмара Бергмана. Ретроспектива последнего, организованная совместно с редакцией «Сеанса», ознаменовалась персональным визитом Гуннель Линдблум — бергмановского секс-символа начала 60-х.

Большим интересом у журналистов пользовалась пресс-конференция представителей Голливудской ассоциации зарубежной прессы, организованная в клубе «Джой» при участии газеты «Реклама-Шанс»[2]. Кстати, лучшим среди журналистов оказался Сергей Добротворский («Коммерсант-daily»), получивший приз дирекции за освещение подготовки и проведения «ФФ-96». А приз от радиостанции «Европа плюс» достался «Гротеску».

ГРАН-ПРИ фильму «Шанхайская триада», реж. Чжан Имоу (Китай)
Приз зрительских симпатий фильму «Полное затмение», реж. Агнешка Холланд (Польша)
Приз дирекции Фестиваля фильму «Монгольская история», реж. Си Фэй (Китай)
Приз дирекции за лучшую программу фильмов компании «Сэйлс» (Великобритания)

1997

Среди картин, представленных зрителям на «Фестивале Фестивалей — 97», как всегда, были лауреаты «Оскара», призёры Каннского, Берлинского и других международных фестивалей: «Английский пациент» Энтони Мингеллы, «Рассекая волны» Ларса фон Триера, «Все прекрасно» Бу Виндерберга, «Галоп» Кшиштофа Занусси. Среди российских фильмов — «Три истории» Киры Муратовой, лента Андрея И «Научная секция пилотов», политический триллер Виктора Сергеева «Шизофрения».

Кроме того, в рамках пятого юбилейного кинофестиваля были проведены благотворительные кинопоказы и концерты для воспитанников детских домов, оставшихся в городе на летние каникулы.

Партнёрами в организации Фестиваля выступили такие авторитетные зарубежные организации, как Центр экспериментального кино в Риме, Британский совет, Фонд Сороса, Гете-институт, кинокомпании «Сэйлс» и «Сине-Электра», POLOGRAM (Великобритания) и др.

Премия имени Николая Овсянникова — одного из организаторов фестиваля, погибшего незадолго до него, была вручена главному оператору фильма «Мать и сын» Алексею Федорову и исполнителю главной роли в этом же фильме Алексею Ананишнову.

ГРАН-ПРИ фильму «Рассекая волны», реж. Ларс фон Триер (Дания);
фильму «Заговорщики сладострастия», реж. Ян Шванкмайер (Чехия)
Приз зрительских симпатий фильму «Записки у изголовья», реж. Питер Гринуэй (Англия)
Приз дирекции за лучшую программу фильмов компании «Фортиссимо» (Голландия);
компании «Интерсинема» (Россия)
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова Алексею Ананишнову (Россия) — исполнителю главной роли в фильме Александра Сокурова «Мать и сын»;
Алексею Федорову (Россия) — оператору-постановщику фильма Александра Сокурова «Мать и сын»
Приз города «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области международного культурного сотрудничества» режиссёру Йосу Стеллингу (Голландия)

1998

За неделю Шестого международного Фестиваля Фестивалей в шести кинотеатрах было показано более 120 фильмов — картины Ларса фон Триера, Энга Ли, Квентина Тарантино, Джоэла Коэна, Клода Шаброля, Вонга Карвая, Рауля Руиса и других; ретроспективы — к столетию Бертольда Брехта и Сергея Эйзенштейна, к 80-летию «Ленфильма» (уникальная подборка немых картин 1918—1934 годов), фильмы стран СНГ и Балтии. Для ретроспективы Джона Форда студия «Уорнер Бразерс» напечатала копию картины «Искатели».

Мировой премьерой фестиваля стал показ новой работы Александра Сокурова — пятисерийной неигровой картины «Повинность».

А,пожалуй, самой большой сенсацией на торжественной церемонии закрытия стало появление на сцене миллионного зрителя. По счастливой случайности им оказалась врач обыкновенной поликлиники. Медику была вручена постоянная карточка на бесплатное обслуживание от спонсоров Фестиваля медицинской ассоциации «Меди». После чего Елена заверила всех, что кино с это момента будет любить ещё больше[3].

А закрывала же «ФФ-98» легенда отечественного кинематографа Людмила Гурченко, которая была удостоена «Золотым грифоном» за свой многогранный талант и народное признание.

ГРАН-ПРИ фильму «Про уродов и людей», реж. Алексей Балабанов (Россия)
Приз зрительских симпатий фильму «Умница Уилл Хантинг», реж. Гас Ван Сэнт (США)
Приз дирекции за лучшую программу фильмов Конфедерации Союзов Кинематографистов; Госфильмофонду России
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова Петру Луцику (Россия) — автору сценария и режиссёру фильма «Окраина»;
Сергею Маковецкому (Россия) — исполнителю главной мужской роли в фильме Алексея Балабанова «Про уродов и людей»
Приз города «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области международного культурного сотрудничества» режиссёру Кшиштофу Занусси (Польша)

1999

В семь дней жизни «Фестиваля Фестивалей-99» также вместилось многое. Были фильмы и ретроспективы, юбилейные программы в честь Пушкина и Гете. Прошли мастер-классы Андрея Хржановского и Рустама Ибрагимбекова. Кинодраматург и писатель Ибрагимбеков впервые выступил здесь в качестве режиссёра. А его первая полнометражная картина для большого экрана — фильм «Семья», поставленная вместе с режиссёром Рамизом Мирзоевым, в программе фестиваля представляла кинематограф сразу двух стран — России и Азербайджана.

Большой интерес вызвала представленная Конфедерацией союзов кинематографистов ретроспектива «Фильмы стран СНГ и Балтии — призёры международных кинофестивалей»[4]. Были показаны совершенно незнакомые нашему зрителю фильмы из Грузии, Эстонии, Казахстана, Киргизии и др.

Состоялась пресс-конференция двух видных режиссёров мирового кино, участвующих в работе Фестиваля, — Йоса Стеллинга (Нидерланды) и Лео Каракса (Франция). Прошла презентация «Хуберт Балс Фонда», представившая на Фестиваль программу фильмов, созданных при поддержке фонда.

ГРАН-ПРИ фильму «Молох», реж. Александр Сокуров (Россия);
фильму «Ни поездов, ни самолётов», реж. Йос Стеллинг (Нидерланды)
Приз зрительских симпатий фильму «Меня зовут Джо», реж. Кен Лоуч (Великобритания)
Приз дирекции за лучшую программу фильмов компании Скип-Медиа
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова Кахе Кикабидзе (Грузия) — автору сценария и режиссёру фильма «Озеро»
Приз города «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области международного культурного сотрудничества» режиссёру Леосу Караксу (Франция);
режиссёру Александру Сокурову (Россия)

2000

«Изюминкой» и сюрпризом Фестиваля в 2000 году стал показ работ прибывшего в Санкт-Петербург Франсуа Озона. Ему-то и был вручен приз города за достойный вклад в мировое киноискусство. Большую часть основной программы составили картины, предоставленные Британским советом. Публике они понравились, о чём свидетельствует приз зрительских симпатий «Серебряный грифон», отданный трагикомедии «Славные люди» Джасмина Диздара. А также приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова за дебют, доставшийся известному актёру Тиму Роту за «Зону военных действий».

А компания «Кока-кола» учредила специальный приз лучшему российскому фильму, и его обладателем стал «Дневник его жены» Алексея Учителя. На торжественном закрытии была показана лента «Рождественский пирог» — дебют знаменитой сценаристки Даниэль Томпсон.

ГРАН-ПРИ фильму «Табу», реж. Нагиса Осима (Япония)
Приз зрительских симпатий фильму «Прекрасные люди», реж. Жасмин Диздар (Великобритания)
Приз дирекции за лучшую программу фильмов компании Ле Студия Канал Плюс (Франция);
компании Централ Партнершип (Россия);
киностудии Ленфильм за ретроспективу фильмов Ильи Авербаха
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова Тиму Роту (Великобритания) — режиссёру фильма «Зона военных действий»
Приз города «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области международного культурного сотрудничества» режиссёру Франсуа Озону (Франция)

2001

На «ФФ-2001» были представлены традиционные секции. Среди них «Новое кино России», «Короткий метраж», «Фильмы стран СНГ и Балтии» и появившаяся сравнительно недавно «Детская площадка». «Мастер-класс» был представлен работами голландского режиссёра Йоса Стеллинга, который стал гостем Фестиваля.

Украшением Фестиваля стали специальные показы, подготовленные Французским институтом и Гете-институтом. Так, французская сторона предложила вниманию зрителей картины «Любовники» и «Слишком много плоти» Жан-Марка Барра. А в секции «Ретроспективы» киноманам предстояло знакомство с творчеством знаменитого кинематографиста Робера Брессона.

Ярким событием стала демонстрация легендарного фильма «Метрополис» Фрица Ланга в сопровождении живой музыки. К этому мероприятию была приурочена и выставка, посвящённая творчеству мастера, которая развернулась в фойе Дома кино. Кроме того, немецкая сторона подготовила показ документального фильма о композиторе Курте Вайле и концерт, где произведения Вайля прозвучали в исполнении музыкантов и певцов из Германии, Америки, России[5].

ГРАН-ПРИ фильму «Телец», реж. Александр Сокуров (Россия)
Приз зрительских симпатий фильму «О вкусах не спорят», реж. Аньес Жауи (Франция)
Приз дирекции за лучшую программу фильмов компании Бавария Фильм (Германия)
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова Доминику Розероу (Великобритания) — режиссёру фильма «Мой брат Том»
Приз города «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области международного культурного сотрудничества» режиссёру Ренни Бартлеп (Германия-Канада)

2002

В 2002 году «Фестиваль Фестивалей» праздновал юбилей. Открылся он американской драмой Марка Форстора «Бал монстров», сделавшей Хэлли Берри первой обладательницей премии «Оскар» среди темнокожих актрис. Фестивальными кинотеатрами стали: Дом Кино, «Родина», «Паризиана», «Спартак», «Молодёжный» и «Спорт».

Среди ретроспективных программ было представлено шесть фильмов Райнера Вернера Фассбиндера под общим названием «Любовь Фассбиндера». Также в рамках форума состоялась презентация первого в России банка сценариев «FilmIdea».

«Фестиваль Фестивалей» был включен в программу подготовки города к празднованию 300-летнего юбилея Санкт-Петербурга, и среди прочих были следующие показы: «Кино Санкт-петербурга в лицах» (десять 38-минутных серий о жизни и творчестве ленфильмовских режиссёров: Г. Козинцева, И. Хейфица, Ф. Эрмлера, В. Венгерова и других), «Петербург-зоо», а также ретроспектива «Санкт-Петербург — Петроград — Ленинград» глазами зарубежных кинематографистов.

Отечественный кинематограф представляли картины «Кукушка» А. Рогожкина, «Башмачник» В. Зайкина, «Собрание памятных вещей» Е. Харламовой, «Убитые молнией» Е. Юфита, «Апрель» К. Мурзенко и др.

ГРАН-ПРИ фильму «Кукушка», реж. Александр Рогожкин (Россия)
Приз зрительских симпатий фильму «Поговори с ней», реж. Педро Альмодовар (Испания)
Приз дирекции за лучшую программу фильмов Норвежскому киноинституту (Норвегия)
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова проекту «Кино 00» (Канада)
Приз города «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области международного культурного сотрудничества» актёру Николай Трофимову (Россия)

2003

Одиннадцатый Фестиваль Фестивалей проходил в кинотеатрах «Ленинград», «Молодёжный», «Родина», «Дом кино» и «Лидер». Как всегда, сохранились основные программы. В секции «Фестиваль Фестивалей» показали, среди прочих, «Героя» Чжана Имоу, «Догвилль» фон Триера и особенно ожидаемую «Команданте» Стоуна — документальную ленту, основанную на многочасовых интервью самого революционно мыслящего режиссёра с последним из великих революционеров, Фиделем Кастро.

Среди специальных программ — финское кино и несколько израильских лент, канадское «Kino 00», ретроспективы Вима Вендерса и Такаси Миикэ, петербургского «Ленфильма», — киноповествования о самых известных режиссёрах петербургского «Ленфильма», — таких как братья Васильевы или Динара Асанова.

ГРАН-ПРИ фильму «Бабуся», реж. Лидия Боброва (Россия)
Приз зрительских симпатий фильму «Догвилль» (Дания-Швеция-Франция-Великобритания-Германия-Нидерланды), реж. Ларс фон Триер (Дания)
Приз дирекции Фестиваля компании «Никола-фильм» (Россия) за плодотворное сотрудничество в подготовке и проведении кинофестиваля;
компании «Кармен» (Россия) за программу "Дни Каталонского кино в Санкт-Петербурге;
компании «Bossner» (Германия) за многолетнее и плодотворное сотрудничество в подготовке и проведении кинофестиваля
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова Андрею Щетинину (Россия) — актёру фильма Александра Сокурова «Мать и сын»;
Алексею Неймышеву (Россия) — актёру фильма Александра Сокурова «Отец и сын».
Приз города «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области международного культурного сотрудничества» Зинаиде Шарко (Россия) — актрисе театра и кино;
Эли Коэну (Израиль) — режиссёру фильма «Рутенберг»

2004

Площадками для Фестиваля Фестивалей — 2004 стали кинотеатры «Родина», «Молодёжный» и Дом Кино. В торжественной церемонии открытия приняла участие известная актриса Голливуда Мерил Стрип. На открытии была показана новая картина испанского режиссёра Педро Альмодовара «Дурное воспитание», входившая в официальную программу Каннского кинофестиваля.

В течение недели зрители смогли увидеть 33 зарубежные и 7 картин «Hового кино России». Hесмотря на то, что некоторые из них, такие как «Поцелуй жизни» Эмили Янг с Ингеборгой Дапкунайте в главной роли, зрители уже видели на широких экранах города, основную часть составили фильмы, до Санкт-Петербурга ещё не добравшиеся. Среди них «Шиза» казахского режиссёра Гульшан Омаровой, «Слон» Гаса Ван Сента, «Самаритянка» корейского режиссёра Ким Ки-Дука. Из российских картин были представлены фильмы Павла Чухрая «Водитель для Веры» и Владимира Машкова «Папа».

В секции короткометражек представлены девять работ голландских, американских, французских, израильских, британских и российских режиссёров. Российское кино представило картины «Сапиенс» Александра Рогожкина и «Столичный скорый» Артема Антонова.

Частью «Фестиваля Фестивалей» стал раздел специальных показов и цикл документальных фильмов.

Прошли также ретроспективные показы фильмов канадского режиссёра Робера Лепажа, британца Стивена Флиерса и грека Тео Ангелопулоса, картина которого завершила фестиваль. Hа фестивале была также представлена программа «Эротические истории» из кинокартин, созданных в Германии, Греции и Индии.

ГРАН-ПРИ фильму «Дурное воспитание», реж. Педро Альмодовар (Испания)
Приз зрительских симпатий фильму «Король воров» (Словакия-Чехия-Германия-Австрия-Франция), реж. Иван Фила
Приз дирекции Фестиваля Э. Мире Гавиаровой (Чехия) — директору программ Пражского кинофестиваля «Фебиофест» за многолетнее и плодотворное сотрудничество в подготовке и проведении кинофестиваля
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова Артему Антонову — режиссёру фильма «Столичный скорый» (Россия)
Приз города «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области международного культурного сотрудничества» актрисе Мерил Стрип (США); режиссёру Тео Ангелопулосу (Греция)

2005

Основу «Фестиваля Фестивалей-2005» составили традиционная международная программа и программа «Новое кино России». Был показан фильм «Мандерлай» — продолжение скандального «Догвилля». Среди картин, заслуживающих особое внимание, были: «Отель» Джессики Хаузнер, «Контроль» Нимрода Антала, «Охотники за эдельвейсами» Нико фон Глазова, «Знакомство с Цукерами» Дени Леви, «Однажды в Европе» Ханнеса Стоера, «Марионетки» Андерса Ронноу Кларлунда, «Монгольский пинг-понг» Инь Хас, «Быть Стенли Кубриком» Брайана В. Кука, «Кровь и кости» Сая Йочи и др.

А «специальную секцию» в этом году посвятили лентам о войне — российских и немецких режиссёров. Особенной была и рубрика Ретроспективы — дань уважения отдали Иосифу Хейфицу и Григорию Козинцеву. Открыли Фестиваль приглашённые российские звезды кино и театра Елена Цыплакова и Сергей Юрский.

ГРАН-ПРИ фильму «Хористы» (Франция-Швейцария-Германия), реж. Кристоф Барратье;
фильму «Солнце» (Россия), реж. Александр Сокуров
Приз зрительских симпатий фильму «Итальянец», реж. Андрей Кравчук
Бронзовый грифон фильму «Красное небо, чёрный снег» (Россия), реж. Валерий Огородников
Приз дирекции Фестиваля компании «Русский Репортаж» за плодотворное сотрудничество в подготовке и проведении кинофестиваля
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова Сергею Потемкину — режиссёру фильма «Город без солнца» (Россия);
Александру Плаксину — актёру фильма «Удаленный доступ» (Россия)
Приз города «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области международного культурного сотрудничества» Фредерику Фонтену (Бельгия) — режиссёру фильма «Жена Жиля»

2006

ГРАН-ПРИ фильму «Вокальные параллели» (Казахстан), реж. Рустам Хамдамов
Приз зрительских симпатий фильму «Изображая жертву» (Россия), реж. Кирилл Серебренников
Бронзовый грифон фильму «Потрясенная душа» (Турция), реж. Мустафа Алтиоклар
Приз дирекции Фестиваля Академии кинематографии Баден-Вюртемберга (Людвигсбург) за кинопрограмму «Киноландшафт Баден-Вюртемберга»;
Музею кино Санкт-Петербурга за панораму чешского кино «„От экстаза“ к „Чешскому сну“ на гребне „новой волны“»
Приз «За талант и народное признание» актрисе Вере Глаголевой (Россия); актрисе Светлане Светличной (Россия)
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова Александре Сотниковой (Россия) — продюсеру фильма «Моя счастливая семья»
Приз города «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области международного культурного сотрудничества» режиссёру Рустаму Хамдамову (Россия);
актёру и продюсеру Вилле Хаапасало (Финляндия)

2007

XV Международный Фестиваль фестивалей проходил в Доме Кино (Зал Европейского кино), кинотеатрах «Родина», Union, «Дружба», «Бастион» — в городе Кронштадте, и «Авангард» — в Пушкине.

Среди прочих картин были показаны: «Параноид-парк» Гаса Ван Сэнта, «Время» Ким Ки-Дука, «Завет» Эмира Кустурицы, «Два в одном» Киры Муратовой, «Тристрам Шенди: история петушка и бычка» Майкла Уинтерботтома, «Наследство» Гелы Баблуани, «Сцены сексуального характера» Эда Блума, «Любовь со словарем» Зои Кассаветис, «Фальшивомонетчики» Стефана Рузовицки и другие.

Несколько картин вошли одновременно и в эту секцию и в образовавшийся при поддержке Банка Сосьете Женераль Восток так называемый «французский показ», который в свою очередь включал в себя ретроспективу фильмов Франсуа Озона. В рамках этой ретроспективы были показаны: «Летнее платье», «Увидеть море», «Крысятник», «Капли дождя на раскаленных скалах», «Криминальные любовники», «8 женщин», «Бассейн», «5x2».

В секции «Новое кино России» были заявлены «Александра» Александра Сокурова, «Груз 200» Алексея Балабанова, «Изгнание» Андрея Звягинцева, «Яр» Марины Разбежкиной, «Простые вещи» Алексея Попогребского, «Агитбригада „Бей врага!“» Виталия Мельникова, «Кружение в пределах кольцевой» Рамиля Салахутдинова, «Внук космонавта» Андрея Панина и Тамары Владимирцевой, «Искушение» Сергея Ашкенази, «Ласточки прилетели» Аслана Галазова, «Платки» Юрия Павлова.

Программа «Специальный показ» была посвящена 95-летию со дня рождения актёра Сергея Филиппова. А две «Ретроспективы» — творчеству Рустама Ибрагимбекова, которму был вручен приз города Санкт-Петербурга «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области международного, культурного сотрудничества», и безвременно ушедшему режиссёру Валерию Огородникову.

Приз «За талант и народное признание» приняла из рук режиссёра из Великобритании Тома Робертса любимица российской публики Светлана Крючкова, которой и была предоставлена честь объявить о закрытии Фестиваля Фестивалей.

ГРАН-ПРИ фильму «Жизнь в розовом цвете» (Франция-Великобритания-Чехия), реж. Оливье Даан
Приз зрительских симпатий фильму «Фальшивомонетчики» (Германия-Австрия), реж. Штефан Рузовицки
Бронзовый грифон фильму «Платки» (Россия), реж. Юрий Павлов;
фильму «На запад» (Босния-Герцеговина), реж. Ахмед Иманович
Приз дирекции Фестиваля Министерству иностранных дел Франции;
Посольству Франции в РФ;
Французскому институту в Санкт-Петербурге за программу «Неделя французского кино» в рамках «Фестиваля Фестивалей-2007»;
банку Сосьете Женераль Восток (Франция) за программу «Неделя французского кино» в рамках «Фестиваля Фестивалей-2007»;
компании «Астра Марин»(Россия) за многолетнее и плодотворное сотрудничество в подготовке и проведении кинофестиваля;
киноцентру «Дом Кино»(Россия) за многолетнее и плодотворное сотрудничество в подготовке и проведении кинофестиваля;
кинотеатру «Кристалл Палас»(Россия) за многолетнее и плодотворное сотрудничество в подготовке и проведении кинофестиваля
Приз «За талант и народное признание» актрисе Светлане Крючковой (Россия)
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова Александру Реуцкому (Россия) — режиссёру фильма «Один»;
Александру Позднякову (Россия) — режиссёру фильма «Свет в павильоне»
Приз города «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области межждународного культурного сотрудничества» сценаристу, режиссёру, продюсеру Рустаму Ибрагимбекову (Россия)

2008

Одним из главных событий «ФФ-2008» стала неделя французского кино, составленная из творений культовых французских режиссёров нашего времени — Клода Лелюша, Кристофа Оноре, Оливье Ассаяса и других. «Изюминками» стали показ нового фильма режиссёра Мариона Лэна «Простое сердце» с Сандрин Боннер в главной роли и Ночь короткометражного французского кино 28-го июня.

Кроме того, в рамках фестиваля прошло ещё несколько показов, ретроспектив и специальных акций: «Новое кино России», «Короткий метраж», «Короткометражный Ленфильм», «Кино Норвегии», «Форум израильского кино», выставка фотографий фотохудожника Евгения Халдея, посвящённая 60-летию Каннского кинофестиваля, показ фильма «Примечания к прошлому» режиссёра Галины Долматовской, ретроспективы к 100-летию российского кинопроизводства и к 90-летию киностудии «Ленфильм».

Закрывался «Фестиваль фестивалей» фильмом Анджея Вайды «Катынь». Мэтр по состоянию здоровья в Петербург не приехал, передал свои поздравления фестивалю через коллег. В этом году состоялась премьера приза: режиссёр Георгий Даниелянц за свой фильм «Знаешь, мама…» удостоен награды «Киноглаз» как победитель в секции «Короткий метр».

ГРАН-ПРИ фильму «Простое сердце» (Франция), реж. Марион Лэн
Приз зрительских симпатий фильму «Кус-Кус и Барабулька» (Франция), реж. Абделатиф Кешич
Бронзовый грифон (за лучший экспериментальный фильм) фильму «Лучшее время года» (Россия), реж. Светлана Проскурина
Лучший короткометражный фильм Приз «Киноглаз» газеты городского Правительства «Петербургский дневник» при поддержке Комитета по культуре — фильму «Знаешь, мама» (Россия), реж. Георгий Даниелянц
Приз дирекции фестиваля компании Unifrance (Париж, Франция);
киностудии им. Горького (Россия);
Санкт-Петербургскому Государственному Университету кино и телевидения (Россия)
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова продюсеру Владимиру Смородину (Россия);
режиссёру Анатолию Баторову (Россия) за фильм «Улан-Удэнская история»
Приз города «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области межждународного культурного сотрудничества» кинорежиссёру, сценаристу и продюсеру Герцу Франку (Израиль)
Приз «За талант и народное признание» актёру Виктору Сухорукову (Россия);
актёру Илье Олейникову (Россия)
Приз за лучшее информационное освещение «Фестиваля Фестивалей — 2008» Радио Балтика (Россия)

2009

Главными площадками фестиваля стали Дом кино (Зал европейского кино), киноцентр «Родина», кинотеатры «Кристалл-Палас» и «Каскад» (г. Петро­дворец), а также Центр современного искусства им. Сергея Курехина на Среднем проспекте Васильевского острова.

В рамках Недели французского кино зрители увидели среди прочих фильмы «Рикки» Франсуа Озона, «Серафина» Мартена Прово (7 премий «Сезар»), «Сердца» Алена Рене, «Свидетели» Андре Тишине и «Клиентка французского жиголо» Жозиана Бонасио.

Пять фильмов кинорежиссёров из Израиля в программе «Фестиваля израильского кино», четыре ленты из страны фьордов — в рамках Дня кино Норвегии и обширный список показов — в афише программы немецкого кино «Санкт-Петербург — Гамбург, города-побратимы». Кроме того, петербуржцы познакомились с современным срезом кинематографа Чехии, Черногории и Индии (в рамках проходящего в России Года культуры Индии).

Секция «Новое кино России» была представлена фильмами «Одна война» Веры Глаголевой, «Миннесота» Андрея Прошкина, «Сад» Сергея Овчарова, «Бубен, барабан» Алексея Мизгирева и др.
А киноманы насладились программой спецпоказа, посвящённого творчеству немецкого режиссёра Александра Клюге.

А закончился фестиваль показом скандального фильма режиссёра Ларса фон Триера «Антихрист».

ГРАН-ПРИ фильму «Рикки», реж. Франсуа Озон (Франция);
фильму «Карамазовы». реж. Петр Зеленка (Чехия)
Серебряный грифон фильму «Роберт Циммерманн» (Германия), реж. Леандер Хауссманн
Бронзовый грифон фильму «Ярик» (Россия), реж. Сесиль Анри и Александр Ласло
Лучший короткометражный фильм Приз «Киноглаз» газеты городского Правительства «Петербургский дневник» при поддержке Комитета по культуре — фильму «Нужны» (Россия), реж. Закариа Хаффман;
фильму «Исповедь» (Россия), реж. Сергей Потемкин
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова Ире Према — режиссёру фильма «Марик»
Приз города «За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области межждународного культурного сотрудничества» композитору Сергею Баневичу (Россия)
Дипломы Дирекции Генеральному консульству Индии в Санкт-Петербурге;
компании ОАО «В/К Совэкспортфильм»
Приз «За талант и народное признание» актрисе Нине Усатовой (Россия)

2010

Открыла Фестиваль работа режиссёра Инера Саалема «Крыши Парижа». Специальным гостем этого фестиваля стала актриса Татьяна Доронина которой в рамках торжественного открытия была вручена награда «За талант и народное признание».

Программа включала в себя «Неделю французского кино», «Дни норвежского кино», «Дни израильского кино», а также программу немецких киноработ, специальные показы, ретроспективы и «Новое кино России».

Среди российских картин зрители увидели «Банкрот» Игоря Масленникова, «Дом солнца» Гарика Сукачева, «Золотое сечение» Сергея Дебижева, «Видримасгор» Яна Поляруша, «Маленькие трагедии» Ирины Евтеевой, «Мужчина в моей голове» Алексея Пиманова, «Белая медведица» Дина Махаматдинова, «Пропавший без вести» Анны Фенченко, «Да здравствует королева! Виват!» Георгия Натансона, «Верую!» Лидии Бобровой, «Бибинур» Юрия Фетинга.

ГРАН-ПРИ фильму «Баария», реж. Джузеппе Торнаторе (Италия-Франция)
Серебряный грифон фильму «Бибинур», реж. Юрий Фетинг (Россия)
Приз творческой поддержки им. Николая Овсянникова Илье Казанкову за фильм «Мама» (Россия);
Франку Герхардту за фильм «Цвета жизни» (Россия)
Лучший короткометражный фильм Приз «Киноглаз» газеты городского Правительства «Петербургский дневник» при поддержке Комитета по культуре — фильму «Томатная история», режиссёры Ольга и Татьяна Полиектовы
Приз «За талант и народное признание» актрисе Татьяне Дорониной;
актрисе Наталье Фиссон
Приз дирекции фестиваля «За сотрудничество в проведении кинофестиваля» Культурному фонду Земли Заксен-Анхальт (Германия);
Киностудии «Троицкий Мост» (Россия);
Киностудии им. Горького (Россия);
фильму «Дом солнца», реж. Гарик Сукачев
Приз за лучшее информационное освещение кинофестиваля Павлу Рыжкову, телеканал «НТВ»

Учредители и организаторы

Учредители:
Министерство культуры РФ;
Комитет по культуре Санкт-Петербурга;
Киностудия «Ленфильм»;
— Региональная общественная организация "Санкт-Петербургский международный кинофестиваль «Фестиваль Фестивалей»;
— Закрытое акционерное общество «Бюро по международным кинофестивалям»

Организационный комитет:
Президент кинофестиваля: Голутва Александр
Генеральный директор кинофестиваля: Мамонтов Александр

Программные директора:
Мамонтов Александр, Григоров Сергей

Координатор программ:
Беговатов Константин

Программа

Программа кинофестиваля состоит из следующих секций:
«Фестиваль Фестивалей» — показ лучших игровых фильмов — участников и призёров Международных кинофестивалей;
«Новое кино России» — показ новейших российских игровых фильмов;
«Короткий метр» — короткометражные и анимационные фильмы молодых режиссёров России и других стран;
«Специальные показы»
«Ретроспективы»

Призы

Гран-при — Золотой Грифон фильму, получившему самую высокую оценку среди гостей и участников Фестиваля.
Серебряный Грифон — Приз зрительских симпатий.
Бронзовый Грифон — За лучший экспериментальный фильм.
Приз Творческой поддержки имени Николая Овсянникова — За лучший дебют.
Приз города Санкт-Петербурга — За творческий вклад в мировой кинематограф и активную деятельность в области международного, культурного сотрудничества.
Приз дирекции — за лучшую программу фильмов.
Приз «За талант и народное признание» — вручается актёру, актрисе или режиссёру.
Обладатели призов определяются путём зрительского голосования и жюри.

Пресса о Фестивале

…Это фестиваль для зрителя, который ищет фильмы взгляда, а не фильмы для глаза. Вместе с тем, такого рода кинематографические акции приобщают к кинокультуре массового зрителя…

— Алла Бобкова, «Вечерний Минск»[6]


…суть Питерского феста — в кинозале. Где в тёмном зале сидят зрители (а не только участники), а на экране показывают КИНО.

— «Московская правда»[7]


Среди достопримечательностей Петербурга наиболее известны три: Эрмитаж, крейсер «Аврора» и «Фестиваль Фестивалей». «Фестиваль Фестивалей» — достопримечательность недавняя. (…) Его принципиальное отличие от «Кинотавра» и Московского международного кинофестиваля заключается в том, что его организаторы ориентируются на интеллектуальное, эстетское кино.

— Дмитрий Комм, «Труд-7»[8]

Проведение «Фестиваля Фестивалей», безусловно, имеет серьёзное значение для популяризации российских и зарубежных фильмов, способствует развитию культурных взаимоотношений между странами и народами, а для режиссёров и продюсеров — это реальная возможность показать свои картины в одном из крупнейших культурных центров мира.

— Лидия Крымова, «Культура»[9]

Напишите отзыв о статье "Фестиваль Фестивалей"

Примечания

  1. Дмитрий Комм. Капля никотина в бочке дистиллированной воды? // «НВ». — 1 июля, 1993 г. — № 4.
  2. Дмитрий Комм. Фестиваль закончен, кино продолжается// «Труд-7». — 12 июля, 1996 г.
  3. Золотые грифоны Фестиваля разлетелись кто куда // «Пятница». — 1996 г. — № 24 (354).
  4. Евгений АБ. "Финиш «ФФ» // «Санкт-Петербургские ведомости». — 29 июня, 1999 г.
  5. Юрий Кононенко. Стартует IX «Фестиваль Фестивалей»// Смена. — 20 июля, 2001 г. — № 127.
  6. Алла Бобкова. На "Фестивале Фестивалей". // "Вечерний Минск". — 22 августа, 1994 г.
  7. Эти дикие белые ночи.// "Московская правда". — 29 июля, 1994 г.
  8. Дмитрий Комм. Фестиваль закончен. Кино продолжается. // "Труд-7". — 12 июля, 1996 г.
  9. Лидия Крымова. Без тусовки. // "Культура". — 10 июля, 1997 г.

Ссылки

  • [www.filmfest.ru/archives-2013.html Официальный сайт Санкт-Петербургского международного кинофестиваля «Фестиваль Фестивалей» // filmfest.ru]
  • [www.filmfestivals.ru/russian/filmfest/ Санкт-Петербургский международный кинофестиваль «Фестиваль Фестивалей» // filmfestivals.ru]

Отрывок, характеризующий Фестиваль Фестивалей

– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.