Фетишистский трансвестизм

<tr><td style="padding:0.3em 0.4em 0.3em; font-weight:bold; background-color:#E6E6FA;">Гендерные исследования • ЛГБТ • Сексология</td></tr><tr><td style="">

</table> Фетиши́стский трансвести́зм (эони́зм, метатропи́зм, кроссдре́ссинг; от фетиш + трансвестизм) — вид сексуального поведения, при котором половое возбуждение или удовлетворение достигается (или усиливается) при переодевании в одежду, характерную для противоположного пола. Является разновидностью сексуального фетишизма. Фетишистский трансвестизм обычно не признаётся психическим заболеванием, однако случаи, когда подобные предпочтения вызывают у человека непреодолимое стремление совершать неприемлемые для него действия, становятся препятствием для нормальной половой жизни или причиняют психологические страдания, являются заболеванием, относящимся к категории расстройств сексуального предпочтения (парафилий), код МКБ-10 F65.1.

Как правило (но не всегда), при фетишистском трансвестизме человек прилагает усилия, чтобы сделать свою внешность похожей на внешность представителя противоположного пола. Для этого используется полный набор предметов одежды, а также парик, косметика, женские украшения. В отличие от трансвестизма двойной роли, фетишистский трансвестизм связан с сексуальным возбуждением. Как правило, после удовлетворения половой потребности возникает сильное желание снять использованную одежду.

Фетишистский трансвестизм чаще встречается у гетеросексуалов, многие из которых состоят в браке. Хотя он и может представлять собой ранний этап развития транссексуализма, выраженные транссексуальные потребности имеет лишь малая часть трансвеститов (примерно 5 %).

История изучения феномена трансвестизма

Термин «трансвестизм» ввёл немецкий сексолог Магнус Хиршфельд (нем. Magnus Hirschfeld) в 1910 году для обозначения широкого спектра трансгендерных феноменов, для которых в настоящее время существуют отдельные термины: транссексуализм, трансвестизм двойной роли, фетишистский трансвестизм. Он стал первым учёным, кто отделил гомосексуальность от них. Хиршфельд считал, что сутью побуждений трансвеститов, переодевающихся в женскую одежду для полового удовлетворения, является не просто фетишистские импульсы, а влечение к женщине внутри (англ. they feel attracted not by the women outside them, but by the woman inside them). Позднее немецкий учёный скорректировал свой вывод, уточнив, что трансвеститы любят женщину внутри дополнительно к любви к внешним женщинам.

Распознал явление трансвестизма и другой пионер сексологии Хэвлок Эллис (англ. Havelock Ellis). Он дал явлению получения сексуального возбуждения мужчиной от кроссдрессинга название «эонизм». Эллис, как и Хиршфельд, обратил внимание, что эонист не просто фетишист женской одежды, а что он отождествляет себя с женщиной. Английский сексолог отметил, что большинство людей отождествляют себя в некоторой степени со своим предпочитаемым сексуальным партнёром, но эонист заходит в этом гораздо дальше. Эллис также считал эонизм не отдельным видом сексуальности, а формой гетеросексуальности.

Затем, в связи с доминированием психоаналитических теорий в психологии и психиатрии в целом, многие авторы начали рассматривать трансвестизм через их призму. Согласно одной из таких теорий трансвестит хочет быть не просто женщиной, а женщиной с пенисом, причём в основе этого желания лежит бессознательное отождествление с фаллической матерью. Другие авторы видели в трансвестизме выражение бессознательной или латентной гомосексуальности. Психоаналитик Джордж Уильям Генри (англ. George William Henry) же считал, что трансвестизм не имеет никакого отношения к гомосексуальности, даже когда трансвестит идёт на соответствующие контакты, так как сутью их побуждений является не подлинное влечение к мужчинам, а желание более полно окунуться в женский образ.

Некоторые авторы при описании трансвестизма в своих работах преимущественно акцентировали внимание на материале, цвете одежды, используемой при кроссдрессинге, то есть на внешнее поведение трансвеститов, а не на суть побуждений, которые ими движут — желание отождествиться с женщиной. Такой подход, например, отражён в DSM-IV-TR, в котором «трансвеститский фетишизм» определён как интенсивные побуждения к кроссдрессингу, при этом в диагностическом руководстве нет никакого упоминания о том, что для многих трансвеститов важнее именно ощущение себя в женском образе, что стирает границу между трансвестизмом и фетишизмом (его частным случаем, когда половое удовлетворение достигается субъектом через манипулирование женской одеждой без сопровождающегося ощущения себя в образе противоположного пола). Такое упущение исправлено в DSM-5.

Большой вклад в изучение трансгендерных феноменов внёс сексолог Курт Фройнд (англ. Kurt Freund). Он интересовался вопросом, является ли транссексуализм у гетеросексуальных мужчин сходным феноменом с транссексуализмом у гомосексуалов. Курт Фройнд в статье 1982 года под названием «Два типа кроссгендерной идентичности» сделал вывод, что женская гендерная идентичность у гомосексуальных мужчин сильно отличается от таковой у гетеросексуальных. В этой же статье впервые был употреблён термин «трансвестизм» для обозначения получения сексуального возбуждения субъектом от фантазий о себе в образе противоположного пола (англ. Transvestism is the condition in which a person fantasizes her- or himself as a member of the opposite sex only when sexually aroused).

Развил работу Курта Фройнда его ученик Рей Блэнчард (англ. Ray Blanchard). Он провёл в конце восьмидесятых годов серию исследований биологических мужчин с расстройством гендерной идентичности. На основании этих работ Блэнчард создал теорию о двух типах транссексуализма: гомосексуальном и негомосексуальном. Последний, как следует из разработанной теории, является следствием аутогинефилии — получения сексуального возбуждения субъектом от ощущения себя в женском образе. При этом классический трансвестизм как переодевание в одежду противоположного пола в целях получения полового удовлетворения является, по Блэнчарду, лишь одной из форм проявления аутогинефилии.

Энн Лоренс (англ. Anne Lawrence), на которую произвели большое впечатление работы Блэнчарда, дала дальнейший импульс развитию его теории, в частности, более полно объяснив, каким образом из-за аутогинефилии у негомосексуального мужчины может трансформироваться гендерная идентичность. Она подытожила большой массив работ, посвящённых аутогинефилии, в книге «Men Trapped in Men’s Bodies», опубликованной в 2013 году.

В 2010 году начали публиковаться исследования мозга негомосексуальных (аутогинефильных) транссекуалов, которые подтвердили теорию Блэнчарда о типологии транссексуализма.

Распространённость и социальные характеристики

Данные опроса, проведённым шведским психологом Лангстрёмом (англ. Langstrom) и канадским сексологом Кеннетом Закером (англ. Kenneth Zucker) в 2005 году среди случайно набранных 2450 человек обоего пола в возрасте от 18 до 60 лет из среднего сегмента шведского общества, показывают, что 2,8 %(35) мужчин и 0,4 %(5) женщин когда-либо испытывали сексуальное возбуждение от переодевания в одежду противоположного пола. Среди 35 мужчин-трансвеститов из этого исследования 85,7 % исключительно гетеросексуальных и ни одного исключительно гомосексуального, 47 % принимают свою парафилию. Их средний возраст — 35 лет, большинство женаты, имеют в среднем одного брата или сестру, ребёнка. Достоверных различий между трансвеститами и остальными мужчинами по возрасту, социально-экономическому статусу, наличию своей семьи, злоупотреблению алкоголем, пережитому сексуальному злоупотреблению в детстве, психическому и физическому здоровью не было обнаружено. Авторы также отмечают, что наличие гомосексуального опыта, использование порнографии, повышенные сексуальная возбудимость и мастурбационная активность положительно коррелируют с трансвестизмом.

Диагностические критерии

По DSM-IV-TR фетишистский трансвестизм может быть диагностирован только у гетеросексуальных мужчин.

A. В течение не меньше чем 6 месяцев у гетеросексуального мужчины присутствуют повторяющиеся интенсивные сексуальные фантазии, импульсы или поведение, связанные с кроссдрессингом.

B. Фантазии, сексуальные импульсы или поведение причиняют клинически значимый дистресс или ухудшения в социальной, профессиональной или других важных сферах функционирования.

В критерии А продолжительность 6 месяцев взята произвольно для уменьшения количества ложных позитивных диагнозов. Глава рабочей подгруппы по парафилиям Рей Блэнчард (англ. Ray Blanchard) предложил в DSM-5 применять продолжительность 6 месяцев к критерию B, а не к А. Он отметил, что нет нужды подчёркивать длительность сексуального интереса к переодеванию в одежду противоположного пола, так как маловероятно, что он является временным, в то же время степень дистресса у трансвеститов может колебаться от различных жизненных обстоятельств и уровня самопринятия.

Согласно DSM-IV-TR невозможно назвать человека трансвеститом, несмотря на то что он регулярно переодевается в женскую одежду в целях получения сексуального возбуждения, до тех пор, пока он не испытывает дистресс или ухудшения в важных сферах функционирования. Эту проблему рабочая группа по парафилиям решила переименованием диагноза в «трансвеститское расстройство». Таким образом, трансвестизм будет оцениваться по критерию А, а «трансвеститское расстройство» — диагностироваться по критериям А и В. При таком подходе трансвестизм сам по себе не является психическим расстройством.

По DSM-5 трансвеститское расстройство может диагностироваться у лиц любого пола с любой сексуальной ориентацией.

A. В течение не меньше чем 6 месяцев присутствует интенсивное сексуальное возбуждение от кроссдрессинга, что проявляется через фантазии, импульсы или поведение.

B. У человека присутствует клинически значимый дистресс или ухудшения в важных сферах функционирования.

DSM-5 вступил в силу в 2013 году.

Классификация

Рей Блэнчард отмечает, что психологическое состояние трансвеститов во время сессий кроссдрессинга может очень сильно отличаться. В одном случае они не отличимы от фетишистов с ярко выраженным сексуальным интересом, ориентированным на определённый вид одежды противоположного пола. Для других же важно именно ощущение себя в образе противоположного пола. В связи с этим рабочая группа по парафилиям предложила на утверждение АПА следующие варианты спецификации трансвестизма в DSM-5:

• фетишизм — сексуальное возбуждение от одежды определённой ткани, материала, вида;
• аутогинефилия — сексуальное возбуждение от ощущения себя в образе женщины;
• аутоандрофилия — сексуальное возбуждение от ощущения себя в образе мужчины.

В итоговой версии DSM-5 АПА утвердила лишь два варианта спецификации трансвестизма: фетишизм, аутогинефилия.

Блэнчард в своих ранних работах рассматривал аутогинефилию не как класс трансвестизма, а, наоборот, трансвестизм как класс аутогинефилии. Один из наиболее видных специалистов по данной проблеме Энн Лоренс (англ. Anne Lawrence) даже предлагала в DSM-5 заменить трансвестизм на аутогинефилию.

Классификация аутогинефилии, предложенная Блэнчардом в работе 1991 года, следующая:

• трансвеститская — сексуальное возбуждение от ощущения себя в образе женщины при переодевании в женскую одежду;
• анатомическая — сексуальное возбуждение от ощущения себя в образе женщины при обладании её анатомическими признаками;
• физиологическая — сексуальное возбуждение от ощущения себя в образе женщины при обладании физиологическими процессами, специфичных для женщин(менструация, лактация и т. п.);
• поведенческая — сексуальное возбуждение от ощущения себя в образе женщины при поведении, свойственном женщинам.

Позже Блэнчард ввёл класс парциальной аутогинефилии. Он классифицировал аутогинефилию как парциальную в случае получения субъектом сексуального возбуждения при обладании лишь некоторыми анатомическими признаками женщины. Субъекты с такой аутогинефилией желают, как правило, иметь женскую грудь, но не гениталии. Энн Лоренс назвала этот класс аутогинефилии «парциальная анатомическая аутогинефилия», что более точно описывает суть явления.

Классификация аутогинефилии может быть проведена не только на основании оценки соответствующего поведения субъекта, также важно брать во внимание его идеаторную активность (фантазии, сны). Анализ идеаторной активности субъекта является основным способом определения наличия у него анатомической и физиологической аутогинефилии.

Существует концепция ошибки локализации эротической цели(англ. Erotic Target Location Error(ETLE)), которая рассматривает анатомическую аутогинефилию как парафилию, лежащую с фетишистским трансвестизмом и фетишизмом на одном континууме.

Фетишистский трансвестизм как частный случай ETLE

Обычно сексуальный интерес описывается по двум осям: предпочтение определённой эротической цели (мужчина, женщина, ребёнок, животное и т. д.) и предпочтение определённой сексуальной активности с ней (садизм, мазохизм и т. д.). Рей Блэнчард в начале девяностых годов двадцатого века предложил концепцию ошибки локализации эротической цели(англ. Erotic Target Location Error(ETLE)), которая открыла новое измерение в описании сексуальных предпочтений человека. По определению канадского учёного людям с ETLE свойственна фиксация сексуального интереса на периферийные или несущественные элементы их эротической цели, или же у них присутствует сексуальный интерес обладать её внешностью. Примером ETLE первого типа является фетишизм женских ног, рук, одежды; второго — фетишистский трансвестизм (трансвеститская аутогинефилия) и анатомическая аутогинефилия. Позже Курт Фройнд и Рей Блэнчард ввели для ETLE второго типа новый термин: англ. erotic target identity inversion. Стоит отметить, что концепция ETLE применима к любой эротической цели, а не только к женщине. Некоторые варианты ETLE, в зависимости от эротической цели, приведены ниже в таблице.

Эротическая цель	Сексуальный интерес к эротической цели (ETLE отсутствует)	Сексуальный интерес к периферийным или несущественным элементам эротической цели	Сексуальный интерес к временному обладанию внешности эротической цели	Сексуальный интерес к обладанию тела эротической цели
Женщина	Гинефилия	Фетишизм женских ног, рук, бельевой фетишизм и т. д.	Фетишистский трансвестизм	Анатомическая аутогинефилия
Мужчина	Андрофилия	Фетишизм мужских ног, рук, мужского белья и т. д.	Гомесвестизм	Анатомическая аутоандрофилия
Ребёнок	Педофилия	Фетишизм детских ног, рук, детской одежды и т. д.	Цисвестизм	Анатомическая аутопедофилия
Ампутант	Акротомофилия	Фетишизм предметов, связанных с ампутантами		Апотемнофилия

Таким образом, фетишистский трансвестизм и аутогинефилия хотя и являются наиболее распространённой и известной формой ETLE, но лишь её частный случай, когда в качестве эротической цели выступает женщина.

По концепции ETLE фетишизм, фетишистский трансвестизм и анатомическая аутогинефилия не являются отдельными парафилиями, а представляют собой феномены, лежащие на одном континууме, что находит некоторую эмпирическую поддержку. Существует фаллометрическое исследование Кутра Фройнда с соавторами, которое показало, что паттерн сексуального возбуждения трансвеститов практически не отличим от такового у фетишистов. Также есть исследование, которое обнаружило, что некоторые трансвеститы заинтересованы в приёме женских гормонов для феминизации тела. Таким образом, эмпирически было показано отсутствие чёткой границы между фетишистами и трансвеститами, а также между последними и аутогинефильными транссексуалами, что подтверждает идею о существовании непрерывного спектра состояний, представляющих собой ETLE.

Стоит отметить, что концепция Курта Фройнда и Рея Блэнчарда о ETLE не является первой, которая рассматривает фетишизм, трансвестизм, транссексуализм как родственные феномены, лежащие на одном континууме. Бенджамин поместил в свою шкалу трансгендерных феноменов широкий спектр состояний: от фетишизма до ядерного транссексуализма. Но в отличие от шкалы Бенджамина концепция о ETLE рассматривает эти феномены не как проявления расстройства гендерной идентичности, а как проявления ошибки локализации эротической цели, которая лишь в форме анатомической аутогинефилии может стать причиной транссексуализма.

Фетишистский трансвестизм и другие формы сексуальности

Известна тенденция различных сексуальных интересов сосуществовать друг с другом у одного человека. Фетишистский трансвестизм не является исключением.

Фетишистский трансвестизм и гетеросексуальность

В большинстве случаев гетеросексуальность (гинефилия) сосуществует с аутогинефилией. Блэнчард вывел следующую зависимость интенсивности аутогинефилии от интенсивности гинефилии у аутогинефильных субъектов: до достижения интенсивности гинефилии критического уровня возрастает и интенсивность аутогинефильных побуждений, дальнейшее же повышение интенсивности гинефильного влечения понижает интенсивность аутогинефильного. Таким образом, у аутогинефильных мужчин со слабым гетеросексуальным влечением интенсивность аутогинефилии меньше, чем у аутогинефильных мужчин с более сильным гетеросексуальным влечением, если же у последних интенсивность гетеросексуального влечения превысит критический уровень, то их аутогинефильное влечение станет меньше. Такая зависимость аутогинефилии от гинефилии объясняет динамическое изменение их предпочтительности относительно друг друга в течение жизни человека. Например, когда трансвестит влюбится в женщину, гинефилия может стать более предпочтительна, чем аутогинефилия. Такой динамический процесс изменения предпочтительности сексуального интереса канадский сексолог назвал «динамическая соревновательность». Также Блэнчард предположил, что существует процесс соревновательности между гинефилией и аутогинефилией в процессе психосексуального онтогенеза, который устанавливает базовое значение уровня сексуального интереса на континууме «гинефилия-аутогинефилия», вокруг которого происходит в процессе динамической соревновательности колебание у взрослого человека. В результате психосексуального развития может установиться достаточно сильный уровень аутогинефилии и слабый гинефилии, из-за чего человек будет испытывать очень слабое влечение к внешним женщинам или не испытывать его вообще ни при каких обстоятельствах. Блэнчард утверждает, что около 7 процентов пациентов с гендерной дисфорией, обратившихся в его клинику, составляют аутогинефилы, у которых нет сексуального интереса к другим людям, или же он очень слабый. Для этой группы справедливо описание Хиршфельда: испытывают влечение к женщине внутри, а не вовне. Блэнчард назвал это явление аналлоэротизм(англ. analloerotic). В работах Энн Лоренс, посвящённых аутогинефилии, термины аналлоэротизм и асексуальность употребляются взаимозаменяемо.

Энн Лоренс на основании своего клинического опыта пишет, что у мужчин с аутогинефилией, испытывающих влечение к женщинам, гетеросексуальная экспрессия может быть затруднена. Это проявляется в том, что в общении с женщинами они могут быть очень нерешительными, часто поздно теряют девственность, а для поддержания возбуждения во время гетеросексуального акта им может понадобиться прибегать к аутогинефильным фантазиям. Иногда аутогинефилия мужчины может стать даже причиной развода, в других же случаях жёны принимают эту особенность своих мужей.

Фетишистский трансвестизм и гомосексуальность

Хотя некоторые трансвеститы вступают в гомосексуальную активность, гомосексуалами их назвать нельзя из-за отсутствия полового влечения к мужчинам. То есть внешнее их гомосексуальное поведение является не проявлением гомосексуальности как сексуального влечения к лицам своего пола, а поведенческой аутогинефилии — сексуального интереса участвовать в типично женской активности. Пассивный сексуальный контакт с мужчиной является наиболее типичным женским поведением почти во всех культурах, таким образом, неудивительно, что некоторые трансвеститы испытывают интерес к половым контактам с мужчиной как к возможности реализации поведенческой аутогинефилии. Существует разница в восприятии гомосексуальных контактов гомосексуалом и трансвеститом: если для первого важно ощущение партнёра, мужского тела, то для второго их партнёр по этим связям безлик, он лишь служит средством для погружения в женский образ.

Фаллометрическое исследование 1986 года 37 трансвеститов, разделённых на 4 группы по частоте наличия сексуального возбуждения от кроссдрессинга в течение последнего года (от его отсутствия до наличия во всех сессиях кроссдрессинга), показало, что для них стимулы, связанные с сексом с мужчиной в качестве женщины, помимо стимулов с кроссдрессингом, являются сексуально возбуждающими. При этом для всех групп эти стимулы были наиболее возбуждающими, кроме одной, в которой находились трансвеститы, всегда испытывающие сексуальное возбуждение от кроссдрессинга.

Фетишистский трансвестизм и другие парафилии

Часто встречающаяся парафилия при трансвестизме — мазохизм. Это было косвенно показано путём анализа предложений доминантных проституток, обслуживающих клиентов-мазохистов. Энн Лоренс отмечает, что одним из наиболее любимых сексуальных сценариев трансвеститов является «принудительная феминизация» (англ. forced feminization). Он заключается в том, что доминирующая женщина или их группа принудительно подвергает их феминизации: заставляет носить женскую одежду, вести по-женски и т. п.

Фетишистский трансвестизм и расстройство гендерной идентичности

Традиционно считалось, что получение сексуального возбуждения от переодевания в одежду противоположного пола и расстройство гендерной идентичности взаимоисключающи. Однако в МКБ-10 признаётся, что фетишистский трансвестизм может представлять собой раннюю стадию развития транссексуализма, а в DSM-IV предусмотрена спецификация диагноза «фетишистский трансвестизм» с гендерной дисфорией.

Рей Блэнчард провёл в конце восьмидесятых годов двадцатого века серию исследований биологических мужчин, страдающих расстройством гендерной идентичности. Результаты исследований показали, что у большинства негомосексуальных (гетеросексуальных, бисексуальных и асексуальных) транссексуалов была история фетишистских переодеваний в женскую одежду, сопровождающихся ощущением себя в образе женщины. Для наименования феномена получения сексуального возбуждения субъектом от ощущения им себя в образе женщины Блэнчард ввёл термин «аутогинефилия», также он предположил, что существует не просто корреляция между расстройством гендерной идентичности и аутогинефилией, а причинно-следственная связь: аутогинефилия может вызывать транссексуализм у негомосексуальных мужчин.

В исследовании Блэнчарда было показано, что вероятность развития гендерной дисфории высока не при любой аутогинефилии, а при её особой форме — анатомической.

Вопрос, каким образом из-за аутогинефилии у негомосексуального мужчины может сформироваться расстройство гендерной идентичности, очень сложен. Чтобы ответить на него, Энн Лоренс считает, что недостаточно рассматривать лишь сексуальный компонент аутогинефилии, игнорируя платонико-романтический. Известно, например, что гетеросексуальное влечение состоит из этих двух компонентов, что объясняет, почему у гетеросексуального мужчины есть потребность в привязанности к женщине, помимо потребности в сексуальном взаимодействии с ней, при этом последняя с течением времени может уменьшаться, а платонико-романтическая даже увеличиваться; нечто подобное наблюдается и при гомосексуальности, а также, возможно, при некоторых парафилиях (педофилии, зоофилии). Приняв, что существует платонико-романтичекий компонент аутогинефилии, желание человека с ней стать женщиной можно концептуализировать как желание иметь глубокую близость с внутренней женщиной, слившись с ней, которое аналогично желанию гетеросексуала глубокой эмоциональной близости с внешней женщиной или потребности гомосексуала к близости с другим мужчиной. Таким образом, учитывая вышесказанное, а также, что аутогинефилия — это направленная внутрь форма гетеросексуальности, сущность процесса формирования у аутогинефильного мужчины женской гендерной идентичности может быть кратко сведена к следующей фразе, сформулированной Энн Лоренс в заголовке статьи, посвящённой объяснению этого процесса: «Becoming what we love».

Чарльз Аллен Моузер (англ. Charles Allen Moser) ставит под сомнение клиническую пользу деления транссексуалов на аутогинефильных (негомосексуальных) и гомосексуальных. Он отмечает, что нет никакой разницы в реакции на антиандрогены у обеих групп. Если транссексуализм негомосексуальных мужчин, в отличие от гомосексуальных, вызван аутогинефилией, то после приёма ими антиандрогенов, уменьшающих сексуальное желание, транссексуальные потребности должны также уменьшиться, однако этого не происходит. Напротив, и гомосексуальным, и негомосексуальным транссексуалам нравится эффект демаскулинизации от приёма антиандрогенов. Кроме того, есть данные, что аутогинефилия встречается у некоторых гомосексуальных транссексуалов, и, напротив, некоторые негомосексуальные транссексуалы её отрицают. Сторонники же теории Блэнчарда в качестве доказательства того, что у всех негомосексуальных транссексуалов есть аутогинефилия, ссылаются на фаллометрическое исследование 1986 года Блэнчарда с соавторами трансвеститов, зафиксировавшее сексуальное возбуждение на аутогинефильные стимулы даже у тех субъектов, кто его отрицал. Таким образом, вполне возможно, что в связи с явлением привыкания некоторые негомосексуальные транссексуалы просто не замечают половое возбуждение на аутогинефильные стимулы и, следовательно, его отрицают. Моузер же подверг критике качество этого исследования, так как в нём не использовался класс стимулов, который мог быть наиболее возбуждающим, — секс с женщиной в качестве женщины, что является методологической ошибкой, так как в стандартном фаллометрическом исследовании должны предъявляться все классы потенциально возбуждающих стимулов. Такая методологическая ошибка приводит к неполноте полученных данных исследования, что делает вывод на их основании ненадёжным: если у мужчины с помощью фаллометрии зафиксируют минимальное возбуждение на гомосексуальные стимулы, при этом в исследовании не будет использоваться другой класс стимулов (гетеросексуальных), то вывод на основании этих данных о том, что он — гомосексуал, крайне ненадёжный (вероятно, что ошибочный). Кроме того, Моузер предложил другую трактовку полученных результатов фаллометрического исследования: факт возбуждения от секса в качестве женщины с мужчиной может говорить не об аутогинефилии, а просто о том, что половая связь с ними в пассивной роли согласуется с гендерной идентичностью субъекта, в отличие от секса в качестве мужчины, а, значит, возбуждаема. Американский сексолог также подверг критике использование в исследованиях Блэнчарда шкалы кроссгендерного фетишизма, допускающей классификацию человека как аутогинефиольного на основании лишь эпизодического возбуждения от кроссгендерных фантазий, а не наличия постоянных, устойчивых сексуальных побуждений.

В качестве аргумента против теории Блэнчарда о типологии транссексуализма Моузер также привёл своё исследование аутогинефилии у женщин, выполненное в 2005 году путём опроса 29 женщин, работающих в городской больнице Сан-Франциско. Аутогинефилия определялась на основании адаптированной для женщин шкалы оценки кроссгендерного фетишизма, используемой Блэнчардом. 93 % женщин, принявших участие в исследовании, были классифицированы как аутогинефильные, при более жёстком критерии аутогинефилии — 27 %. Если это исследование корректно, и аутогинефилия действительно есть у женщин, то в таком случае негомосексуальные транссексуалы не отличимы от биологических женщин по её наличию, что ставит под сомнение теорию Блэнчарда, по которой аутогинефилия является причиной негомосексуального транссексуализма, а не сопровождающим его симптомом. Есть также ещё одно исследование, зафиксировавшее аутогинефилию у женщин.

Энн Лоренс считает проведённые исследования аутогинефилии у женщин некорректными. Сам Моузер признал, что выявленная аутогинефилия у женщин является, возможно, не родственным феноменом с аутогинефилией у мужчин.

Исследования мозга

Исследований мозга трансвеститов не проводилось. Однако существуют исследования родственного феномена — негомосексуального транссексуализма, для которого аутогинефилия является одним из важнейших сопутствующих состояний, а в некоторых случаях (по теории Блэнчарда во всех) она является причиной негомосексуального транссексуализма. Рей Блэнчард предсказывал, что у негомосексуальных транссексуалов(аутогинефилов) нейроанатомические особенности не связаны с полодиморфическими структурами мозга, в отличие от гомосексуальных транссексуалов, что нашло подтверждение в новейших исследованиях.

Шведские учёные провели в 2010 году нейроанатомическое МРТ-исследование, в котором основную группу составили 24 негомосексуальных транссексуала. Сравнение проводилось с 24 гетеросексуальными мужчинами и 24 гетеросексуальными женщинами. Исследование идентифицировало 8 областей мозга, по которым мужчины отличались от женщин (полодиморфические области мозга). Примечательно, что субъекты из основной группы не отличались от мужчин ни по одной из этих областей, как и предсказывал Блэнчард. Однако негомосексуальные транссексуалы имели особенности, которые их отличали от обеих контрольных групп: уменьшенное количество серого вещества в таламусе и скорлупе, увеличенное — в правой островковой доле, нижней лобной извилине, угловой извилине. По этому исследованию сложно сделать вывод, являются ли обнаруженные особенности мозга причиной или следствием аутогинефилии. Известно, например, что у людей, практикующих медитацию, более развита островковая доля. Люди с аутогинефилией крайне фиксированы на своём теле, своих внутренних переживаниях, поэтому возможно, что их особенности способствуют развитию островковой доли, но возможно обратное: развитая островковая доля увеличивает вероятность развития аутогинефилии. Джеймс М. Кантор(англ. James M.Cantor), сославшись на это нейроанатомическое исследование транссексуалов, а также на исследование гомосексуальных транссексуалов, которое выявило отличия именно в полодиморфических структурах мозга, отмечает, что они подтвердили предсказание Блэнчарда. Однако самое первое исследование мозга транссексуалов, среди которых было большинство негомосексуальных, то есть аутогинефильных, проведённое в 1995 году голландскими учёными, обнаружило особенности именно в полодиморфической структуре мозга — ядре ложа концевой полоски. Но оно было подвергнуто критике, так как основная и контрольная группы были очень небольшими, а исследуемые транссексуалы долгое время принимали гормональные препараты, что могло повлиять на эту структуру мозга.

Лечение

В медицинской литературе описаны лишь единичные попытки лечения трансвестизма с использованием психоанализа, поведенческой терапии, когнитивно-поведенчекой терапии, психотропных и гормональных препаратов. Никаких рандомизированных клинических испытаний, доказывающих эффективность того или иного метода лечения, не проводилось. Медикаментов, одобренных FDA, для лечения трансвестизма не существует.

Поведенческая терапия

Ранняя поведенческая терапия в лечении сексуальных девиаций заключалась в выработке отвращения к нежелательному половому стимулу путём неоднократного его сочетания с аверсивным безусловным раздражителем. Опубликован как минимум один отчёт о попытке лечения трансвестизма подобной терапией, в ней использовался в качестве аверсивного безусловного стимула безвредный удар током. Есть также данные о попытке лечения девиации другой техникой поведенческой терапии — оргазмической переориентацией. Она нацелена на увеличение сексуального возбуждения от желательного полового стимула путём неоднократного его сочетания с оргазмом: пациента просят мастурбировать на желательный сексуальный стимул до оргазма; если это невозможно, то он должен начать мастурбационную сессию с девиантного стимула и закончить её желательным; мастурбация на последний постепенно с каждой новой мастурбационной сессией должна начинаться раньше, до тех пор пока человек не сможет возбуждаться и получать оргазм без помощи парафильного стимула. Из опубликованных данных невозможно сделать вывод об эффективности оргазмической переориентации и аверсивной терапии в лечении трансвестизма. Хотя авторы заявляли об успехе в единичных случаях, не сообщается, насколько устойчивы достигнутые изменения. Из опыта лечения педофилии, информации о которой гораздо больше, можно сделать вывод, что поведенческая терапия в том виде, в котором она применялась в семидесятых и восьмидесятых годах двадцатого века, неэффективна. То же верно и в отношении лечения гомосексуальности. Нет никаких оснований полагать, что эта терапия более эффективна в лечении трансвестизма.

Когнитивно-поведенческая терапия

Когнитивно-поведенческая терапия нацелена на изменение не только условных рефлексов человека (поведенческий компонент), но и его установок, убеждений, которые могут поддерживать нежелательное поведение (когнитивный компонент). Существуют лишь единичные отчёты о лечении трансвестизма когнитивно-поведенческой терапией.

Для случаев, когда пациент занимается нежелательным для него кроссдрессингом в ответ на дистресс, современные специалисты советуют психотерапию принятия и обязательства(англ. acceptance and commitment therapy). В рамках этой терапии пациента учат принимать негативные эмоции, мысли как неотъемлемую часть жизни, растождествиться с ними, таким образом ослабляется связь между неприятными переживаниями и автоматической реакцией, нацеленной на их избегание, которая в данном случае проявляется как нежелательный кроссдрессинг.

Декан факультета сексуальной медицины института расширенного изучения человеческой сексуальности(англ. Institute for Advanced Study of Human Sexuality) Чарльз Аллен Моузер советует применять психотерапию в лечении трансвестизма не для его устранения, а интеграции в жизнь человека и лечения возможных коморбидных психических расстройств (депрессия, тревожное расстройство).

Медикаментозное лечение

Есть данные о попытке лечения трансвестизма с тревожным расстройством буспироном. Некоторые психиатры, например Мартин Кафка (англ. Martin Kafka), рассматривают парафилии как частный случай обессивно-компульсивного расстройства и, соответственно, советуют для их лечения препараты, влияющие на моноаминовые системы, в основном СИОЗС. Сходного взгляда придерживаются некоторые российские психиатры, рассматривающие трансвестизм как частный случай болезни зависимого поведения.

Депатологизация

Фетишистский трансвестизм исключен из числа психических расстройств, наряду с фетишизмом, садомазохизмом, множественным расстройством сексуального предпочтения и трансвестизмом двойной роли, в Швеции, Норвегии и Финляндии в результате ревизий национальных версий МКБ-10, проведённых соответственно в 2009, 2010 и 2011 годах.

По DSM-5, вступившем в силу в мае 2013 года, любая парафилия не является психическим расстройством, пока она не причиняет никому вреда.

В альфа-версии МКБ-11, вышедшей в мае 2011 года, диагноз фетишистский трансвестизм присутствовал, однако он исключён из бета-версии, опубликованной в мае 2012 года, наряду с фетишизмом, множественным расстройством сексуального предпочтения и трансвестизмом двойной роли, садомазохизм же заменён на «принудительное садистское расстройство»(англ. coercive sadistic disorder). Ожидается, что окончательная версия МКБ-11 будет готова в 2015 году.

См. также

• Трансвестизм двойной роли
• Сексуальный фетишизм

Сайты по теме

• transvestit.ru/

Рекомендуемая литература

• Дерягин Г. Б. Криминальная сексология. Курс лекций для юридических факультетов. М., 2008. 552 с. ISBN 978-5-93004-274-0.
• Lawrence А.А. [www.annelawrence.com/publications/autogynephilia,_a_paraphilic_model_of_GID.pdf Autogynephilia: A Paraphilic Model of Gender Identity Disorder] // Transgender Subjectivities: A Clinician's Guide / Leli U.,Drescher J.. — NY: CRC Press, 2004. — 162 p. — ISBN 0789025752.
• Lawrence А.А. Men Trapped in Men’s Bodies: Narratives of Autogynephilic Transsexualism. — New York: Springer, 2013. — 242 p. — ISBN 1461451817.
• Wheller J., Newring K., Draper C. Transvestic Fetishism: Psychopathology and theory // Sexual Deviance / Laws D.R., O'Donohue W.. — second edition. — The Guilford Press, 2008. — 642 p. — ISBN 1593856059.

Отрывок, характеризующий Фетишистский трансвестизм

Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.