Фе, Антуан Лоран Аполлинер

Антуан Лоран Аполлинер Фе
фр. Antoine Laurent Apollinaire Fée
Дата рождения:	7 ноября 1789(1789-11-07)
Место рождения:	Ардант
Дата смерти:	21 мая 1874(1874-05-21) (84 года)
Место смерти:	Париж
Страна:	Франция
Научная сфера:	ботаника, микология

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Fée». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=F%C3%A9e&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=18692-1 Персональная страница] на сайте IPNI Страница на Викивидах

Антуа́н Лора́н Аполлине́р Фе (фр. Antoine Laurent Apollinaire Fée; 1789—1874) — французский ботаник и миколог, специалист по тайнобрачным растениям.

Биография

Антуан Лоран Аполлинер Фе родился 7 ноября 1789 года во французской коммуне Ардант. Работал помощником военного врача во время наполеоновского похода в Испанию в 1809 году. С 1815 года учился в Страсбургской школе фармации. В 1823 году Фе познакомился с К. Х. Персоном. В 1824 году Аполлинер стал членом Парижской медицинской академии. С 1825 года ботаник работал профессором в военном госпитале Валь-де-Грас. С 1832 года он преподавал в Страсбургском ботаническом институте и был директором местного ботанического сада. В мае 1833 года Фе получил степень доктора медицины. В 1871 году Аполлинер переехал в Париж. В 1874 году Фе был избран президентом Французского ботанического общества. 21 мая 1874 года Аполлинер Фе скончался.

Местонахождение основной части гербария А. Фе достоверно не установлено. Его гербарий, созданный на основе гербария садовода Клода Ришара, дополненного образцами Антуана Ришара и Жана-Пьера Бержере, хранился в Ботанический институт в Страсбурге (STR), где он отсутствует. Часть гербария Фе передал Федеральному университету Рио-де-Жанейро (R), однако она была утеряна. По данным И. Урбана, часть образцов из Бразилии была приобретена вместе с гербариями Э. Коссона и Х. А. Уэдделла Парижским музеем естествознания (P, PC). Лишайники Фе, вероятно, находятся в Женевском ботаническом саду (G), мхи — в Лондонском музее естествознания (BM). По данным К. У. Доджа, множество образцов А. Фе имеется в Ботаническом саду Рио-де-Жанейро (RB). Образцы, подписанные Фе, обнаружены во многих гербариях.

Некоторые научные книги

• Fée, A.L.A. (1822). Flore de Virgile. 252 p.
• Fée, A.L.A. (1824—1837). Essai sur les cryptogames des écorces exotiques officinales. 2 vols.
• Fée, A.L.A. (1832). Vie de Linné. 379 p.
• Fée, A.L.A. (1866). Histoire des fougères et des Lycopodiacées des Antilles. 164 p.
• Fée, A.L.A. (1869—1873). Cryptogames vasculaires. 2 parts.

Роды, названные в честь А. Л. А. Фе

• Feaea Spreng., 1826 [syn. Selloa Kunth, 1818, nom. cons.]
• Feea Bory, 1824 [syn. Trichomanes L., 1753, nom. cons.]

Литература

• Stafleu, F.A. (1968). Taxon 17(2): 211—215.
• Stafleu, F.A.; Cowan, R.S. [www.biodiversitylibrary.org/item/103414 Taxonomic Literature]. — Ed. 2. — Utrecht, 1976. — Vol. I: A—G. — P. 818—821. — 1136 p. — ISBN 90-313-0225-2.

Отрывок, характеризующий Фе, Антуан Лоран Аполлинер

– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.