Фиалки (кафе, Буэнос-Айрес)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

«Кафе „Фиалки“» (исп. Confitería Las Violetas) — здание включающее в себя, ресторан и кафе на углу проспектов Авенида Медрано и Авенида Ривадавия в районе Альмагро, Буэнос-Айрес.





Примечательности кафе

Этот бар принадлежит избранной группе баров в Буэнос-Айресе, эта группа имеет в качестве основной особенности то, что она является наиболее представительными барами в городе и официально поддерживается государственными программами города Буэнос-Айрес.

История

Кафе было открыто 21 сентября 1884 и позже перестроено в 1920-х годах, были сделаны витражи и изогнутые стеклянные двери, а также итальянские мраморные полы. Что касается её флагманского витража, как сказали бы во Франции, но в действительности такого не было. Планирование и монтаж витражей было осуществлено по эскизам в акварели и чернилах дизайнерами и осуществлялось на улице Пьедрас 1019, в 1928 году. Эти эскизы, которые были сохранены, были изготовлены в соответствии с рекомендациями архитектора, который возглавлял работу. Лицо, ответственное за установку витражей был некто Антонио Эструч, кто уже имел опыт подобных работ в кафе «Тортони»[1]. Бабушки Площади Мая (гражданская ассоциация прав человека) иногда использует кафе для празднований дней рождения, своих похищенных внуков которые исчезли в период военной диктатуры в 1976—1983 годах[2]. В 1998 году было объявлено о реконструкции на сайте Законодательного собрания города Буэнос-Айрес. За несколько лет до его восстановления в 2001 году, кафе было закрыто, и полузаброшено.

Восстановление

Реставрация, которая началась в январе 2001 года и закончилась в июне того же года, составляла замену износившихся частей, колонн и потолка. Кое-где была полная замена современными частями, по указанию архитектора который решил построить другой размер, сохраняя форму и оригинальные цвета. Фасад был сохранен в полном объёме и даже сохранены оригинальные детали интерьера. Реставрационные работы финансировались из муниципального бюджета.

Галерея

Напишите отзыв о статье "Фиалки (кафе, Буэнос-Айрес)"

Примечания

  1. Entrevista a Antonio Estruch (nieto) en la Revista «Las Violetas en Primavera», año 1, n° 1, de septiembre de 2009.
  2. Les Pénelopes. Les Pénelopes: [www.penelopes.org/Espagnol/xarticle.php3?id_article=43 La historia no oficial] (исп.). Проверено 10 января 2008.

Ссылки

  • [www.lasvioletas.com/ Sitio de «Las Violetas»]
  • [www.pagina12.com.ar/diario/suplementos/m2/10-547-2004-09-23.html 120 Aniversario.]
  • [web.archive.org/web/www.cedom.gov.ar/es/legislacion/normas/leyes/html/ley49.html Declaración de Sitio de interés cultural.]
  • [www.buenosaires.gov.ar/areas/cultura/cpphc/sitios/detalle.php?id=35 Historia.]

Координаты: 34°36′40″ ю. ш. 58°25′15″ з. д. / 34.611167° ю. ш. 58.420861° з. д. / -34.611167; -58.420861 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-34.611167&mlon=-58.420861&zoom=14 (O)] (Я)

Отрывок, характеризующий Фиалки (кафе, Буэнос-Айрес)

Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.