Фиалковский, Антоний Мельхиор
| Его Высокопреосвященство архиепископ Антоний Мельхиор Фиалковский польск. Antoni Melchior Fijałkowski<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 18 сентября 1856 год — 5 октября 1861 год | ||
| Церковь: | Римско-католическая | |
| Предшественник: | Станислав Костка Хороманский | |
| Преемник: | Зигмунт Щенсный Фелинский | |
| Рождение: | 3 января 1778 с. Зелёмысль, королевство Пруссия (ныне Мендзыжечский повят Любушское воеводство Польша) | |
| Смерть: | 5 октября 1861 (83 года) Варшава | |
| Похоронен: | Собор святого Иоанна Крестителя (Варшава) | |
| Принятие священного сана: | 4 января 1801 год | |
| Епископская хиротония: | 15 мая 1842 год | |
| ||
Антоний Мельхиор Фиалковский (польск. Antoni Melchior Fijałkowski; 3 января 1778 года, Зелёмысль, Любушская земля, королевство Пруссия — 5 октября 1861 года, Варшава, Царство Польское, Российская империя) — польский римско-католический священнослужитель, вспомогательный епископ епархии Плоцка и титулярный епископ Гермополиса Великого (1842—1844), Апостольский администратор Варшавской архиепархии (1844—1857), Архиепископ-митрополит Варшавский (1857—1861).
Биография
Шляхтич герба Слеповрон. После окончания духовной семинарии в Гнезно в 1801 году был рукоположен. исполнял обязанности духовника епархиального начальника Куяво-Влоцлавской епархии, соборного викария, настоятеля прихода Пржедечь и, в звании кафедрального прелата, в 1818 году назначен каноником епархии Влоцлавека, а потом — деканом кафедрального капитула. Затем с 1820 был возведен в епископы-суффраганы, был куратором плоцкого капитула.
В 1830 году принял участие в польском восстании. Был капелланом армии повстанцев.
27 января 1842 года назначен вспомогательным епископом епархии Плоцка и титулярным епископом Гермополиса Великого. 15 мая 1842 года состоялось рукоположение Антония Мельхиора Фиалковского в епископа.
В 1844 был приглашен был в Санкт-Петербург для участия в хиротонисовании епископа графа Лубенского и в том же году, по ходатайству варшавскаго капитула, назначен Апостольским администратором Варшавской архиепархии, с оставлением в должности декана плоцкого капитула. После двенадцатилетнего служения в этих должностях, 18 сентября 1856 года Римский папа Пий IX назначил Антония Мельхиора Фиалковского Архиепископом Варшавским.
Высочайшим указом императора от 11 ноября 1856 года был возведен в сан варшавского архиепископа-митрополита и вскоре избран в председатели варшавского благотворительного общества, в котором состоял до смерти.
Архиепископ Фиалковский служил в сложный для польского общества период нарастания политического напряжения, вылившегося в восстание 1863 года. На улицах польской столицы проходили демонстрации, которые разгонялись русскими войсками. Сотни людей во время их разгоны забегали с улиц в костелы, пели патриотические песни. Несмотря на неоднократные попытки давления со стороны российских властей, архиепископ ни разу не выступил против патриотических манифестаций в церквях, а после кровавого подавления демонстрации в Варшаве 27 февраля 1861 года, во время которой погибло пять человек и несколько было ранено, обратился с протестом к русскому военному губернатору и провēл похороны.
Глубокий поклонник веротерпимости, Архиепископ Фиалковский всякого иноверца почитал наравне с католиком, а своей добродетельной жизнью, доступностью и отзывчивостью на нужды других снискал всеобщую любовь населения Варшавы без различия звания и вероисповедания.
Как предстоятель Царства Польского считался лидером нации и символическим Интеррексом.
Скончался 5 октября 1861 года и был похоронен в крипте собора святого Иоанна Крестителя в Варшаве.
Напишите отзыв о статье "Фиалковский, Антоний Мельхиор"
Ссылки
- [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bfiia.html Archbishop Antoni Melchior Fijałkowski] (англ.)
| Предшественник: архиепископ Станислав Костка Хороманский |
Архиепархия Варшавы 18 сентября 1856 год — 5 октября 1861 год |
Преемник: архиепископ Зигмунт Щенсны Фелинский |
Отрывок, характеризующий Фиалковский, Антоний Мельхиор
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
