Фиалова, Квета
Поделись знанием:
Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
(перенаправлено с «Фиалова Квета»)
| Квета Фиалова | |
| Květa Fialová | |
 Квета Фиалова, 2009 | |
| Имя при рождении: |
Кветослава Фиалова |
|---|---|
| Дата рождения: |
1 сентября 1929 (94 года) |
| Место рождения: |
Велке Дравце, |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Направление: | |
| Награды: |
Театральная премия Талия, 2010 |
Квета Фиалова (чеш. Květa Fialová; наст. имя Кветослава, чеш. Květoslava) — чешская актриса театра, кино и телевидения.
Биография
Квета Фиалова родилась 1 сентября 1929 в селе Велке Дравце (ныне Банскобистрицкий край в Словакии). Дебютировала в фильме в 1949.
Её муж — режиссёр Павел Хаша (1929-2009).
Избранная фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль |
|---|---|---|---|
| 1949 | Большой шанс | Velká příležitost | Бланка |
| 1949 | Дикая Бара | Divá Bára | Бара |
| 1952 | Plavecký mariáš | Божка | |
| 1955 | Волынщик из Стракониц | Strakonický dudák | Белена |
| 1958 | В тот раз на Рождество | Tenkrát o Vánocích | деревенская девушка |
| 1959 | Даржбуян и Пандргола | Dařbuján a Pandrhola | Марянка Клофатова |
| 1959 | Принцесса с золотой звездой | Princezna se zlatou hvězdou | принцесса Флиоринделля |
| 1964 | Лимонадный Джо | Limonádový Joe aneb Koňská opera | Торнадо Лу |
| 1966 | Призрак замка Моррисвилль | Fantom Morrisvillu | леди Кларенс Гамильтон |
| 1966 | Поезда под пристальным наблюдением | Ostře sledované vlaky | графиня |
| 1966 | Смерть за занавесом | Smrt za oponou | Милада Гавлова |
| 1966 | Убийство по-чешски | Vražda po našem | Алиса Покорны |
| 1967 | Конец агента | Konec agenta W4C prostřednictvím psa pana Foustky | агент Алиса Робертс |
| 1968 | Грешные люди города Праги | Hříšní lidé města pražského | леди Макбет Ульрыхова |
| 1968 | Вешние воды | Jarní vody | Полёзовова |
| 1968 | Пражские ночи | Pražské noci | женщина |
| 1968 | Тринадцатая комната | Třináctá komnata | Катежина Калистова |
| 1969 | День седьмой, восьмая ночь | Den sedmý, osmá noc | журналистка |
| 1970 | Пропавшие банкноты | Na kolejích čeká vrah | Троянова |
| 1970 | Похождения красавца-драгуна | Partie krásného dragouna | Драгичова |
| 1971 | Бабушка | Babička | княжна |
| 1971 | Соломенная шляпка | Slaměný klobouk | Анаис |
| 1973 | Лесная фея | Lesní panna | |
| 1973 | Путешествие в Сант-Яго | Putovanie do San Jaga | Джанет |
| 1973 | Хроника знойного лета | Kronika žhavého léta | Эрна Краусова |
| 1974 | Человек из Лондона | Muž z Londýna | Сыкорова |
| 1974 | Тридцать случаев майора Земана | 30 případů majora Zemana | Аничка Хоракова / Вляста |
| 1976 | Лето с ковбоем | Léto s kovbojem | Караскова, мать Боба |
| 1977 | Адела ещё не ужинала | Adéla ještě nevečeřela | графиня Тхунова |
| 1977 | Больница на окраине города | Nemocnice na kraji města | ассистенка |
| 1979 | Игра в корпус | Hra na telo | женщина Дивиша |
| 1982 | С тобой меня радует мир | S tebou mě baví svět | мачеха Пепы |
| 1986 | Мой грешный муж | Můj hříšný muž | мать Зденека |
| 1986 | Большое кинематографическое ограбление | Velká filmová loupež | |
| 1987 | Devět kruhů pekla (Чехословакия / Камбоджа) | ||
| 1990 | Колокол дроздов | Zvonokosy | |
| 1993 | Арабелла возвращается | Arabela se vrací aneb Rumburak králem Říše pohádek | Нокемеллерова |
| 1994 | Tři Alberti a slečna Matylda | Матильда | |
| 1995 | Жил-был полицейский | Byl jednou jeden polda | старущка |
| 1996 | Шурин Дракулы | Draculův švagr | |
| 1997 | Время ягод | Čas jeřabin | |
| 1997 | Лучшие годы — псу под хвост | Báječná léta pod psa | бабушка Либа |
| 1999 | Все мои близкие | Všichni moji blízcí (Чехия / Словаки / Польшая) | жена Зильберштейна |
| 2002 | Ангельское лицо | Andělská tvář | мать-игуменья |
| 2005 | Девственность ни к чему | Panic je nanic | бабушка Вашека |
| 2006 | Участники турпоездки | Účastníci zájezdu | Шарлота |
Напишите отзыв о статье "Фиалова, Квета"
Ссылки
- [www.kinopoisk.ru/name/378653/ Актриса] на сайте kinopoisk.ru (рус.)
- [www.csfd.cz/tvurce/1144-kveta-fialova/ Актриса] на сайте csfd.cz (чешск.)
- [www.kinobox.cz/osoba/18917-kveta-fialova/filmografie Актриса] на сайте kinobox.cz (чешск.)
|
Это заготовка статьи об актёре или актрисе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Фиалова, Квета
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
