Фив (футбольный клуб)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Фив
Полное
название
фр. Sporting Club Fivois
Прозвища «Сине-белые»
(фр. Bleu et blanc)
Основан 1901
Расформирован 1944
Стадион Стад Жюль Лемер, Лилль
Вместимость 25 000
Соревнование Чемпионат Франции
1938/39 9
Основная
форма
Гостевая
форма
К:Футбольные клубы, основанные в 1901 годуК:Футбольные клубы, расформированные в 1944 годуФив (футбольный клуб)Фив (футбольный клуб)

«Фив» (фр. SC Fivois) — французский футбольный клуб из одноимёного пригорода на востоке города Лилль. «Фив» основан в 1901 году, в 1944 году объединился с другим клубом из Лилля «Олимпиком», в результате чего был образован «Лилль.[1].






История

«Фив» был основан в 1901 году, в пригороде Лилля Фиве. Первоначально команда называлась «Молнии Фива» (фр. l'Eclair Fivois), под таким названием клуб выступал до 1919 года, когда команда была переименована в спортивный клуб Фив.[1]

В 1932 году «Фив» получил профессиональный статус и принял участие в первом розыгрыше чемпионата Франции по футболу. Первая игра в истории клуба на профессиональном уровне закончилась вничью 1:1 против клуба «Канн». Первая победа была одержана в третьем туре чемпионата против «Олимпика» из города Алес со счётом 3:0.[2]

В 1934 году «Фив» добился своего лучшего достижения в чемпионате Франции. В сезоне 1933/1934 команда финишировала на втором месте в таблице одержав 13 побед из 26 матчей, проиграв всего 1 очко победителю турнира — «Сету».[3]

Команда участвовала в элитном дивизионе на протяжении 7 лет вплоть до второй мировой войны.

В 1941 году «Фив» дошёл до финала Кубка Франции по футболу, в котором им противостоял «Бордо». Встреча завершилась со счётом 2:0 в пользу «Бордо».

В 1944 году команда была на грани исчезновения. Это вызвано военными реформами, при которых на войну отправлялись профессиональные футболисты французских клубов. Впоследствии чего было решено объединить два успешно выступающих в элитном дивизионе клуба «Фив» и «Олимпик Лилль» в одну новую команду города — «Лилль».[1]

Достижения

См. также

Напишите отзыв о статье "Фив (футбольный клуб)"

Примечания

  1. 1 2 3 [www.pari-et-gagne.com/fives.html SC Fivois (1901—1944). История, Достижения] (фр.)
  2. [www.pari-et-gagne.com/saison193233.html Чемпионат Франции по футболу 1932/1933]  (фр.)
  3. [www.pari-et-gagne.com/saison193334.html Чемпионат Франции по футболу 1933/1934]  (фр.)

Ссылки

  • [www.pari-et-gagne.com/fives.html SC Fivois (1901—1944). История, достижения, хронология выступлений и цвета команды]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Фив (футбольный клуб)

В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.