Фигурное катание на зимних Олимпийских играх 1932
Соревнования по фигурному катанию на III зимних Олимпийских Играх прошли с 8-го по 12 февраля 1932 года в Лейк-Плэсиде на искусственном льду на катке Олимпийской арены. Спортсмены соревновались в трёх дисциплинах: в мужском и женском одиночном катании и в парах.
Содержание
Медали
Общий медальный зачёт
Место | Страна | Золото | Серебро | Бронза | Всего |
---|---|---|---|---|---|
1 |
Австрия || 1 || 1 || 0 || 2 | ||||
2 |
Норвегия || 1 || 0 || 0 || 1 | ||||
Франция || 1 || 0 || 0 || 1 | |||||
4 |
США || 0 || 1 || 1 || 2 | ||||
5 |
Швеция || 0 || 1 || 0 || 1 | ||||
6 |
Канада || 0 || 0 || 1 || 1 | ||||
Венгрия || 0 || 0 || 1 || 1 | |||||
Всего | 3 | 3 | 3 | 9 |
Медалисты
Дисциплина | Золото | Серебро | Бронза |
Мужское одиночное катание детали |
|||
Женское одиночное катание детали |
|||
Парное катание детали |
Представительство по странам
Всего в Олимпийских играх приняли участие 39 фигуристов (18 мужчин и 21 женщина) из 13 стран (в скобках указано количество фигуристов от страны):
Австрия (2)
Бельгия (1)
Венгрия (4)
Великобритания (4)
Германия (1)
Канада (6)
Норвегия (1)
США (12)
Чехословакия (1)
Финляндия (1)
Франция (2)
Швеция (2)
Япония (2)
Факты
- В соревнованиях по фигурному катанию на III Олимпийских Играх приняло участие рекордное количество спортивных делегаций из 13 стран.
- Самой молодой фигуристкой на Олимпиаде-1932 была Сесилия Колледж из Великобритании, выступающая как одиночница, ей было на тот момент 11 лет и 73 дня.
- Самым старшим фигуристом на Олимпиаде-1932 был Джозеф Саваж из США, выступающий в парном катании с Гертрудой Мередит, ему было 52 года и 267 дней.
- Впервые в Олимпийских Играх принимали участие фигуристы из Азии.
- На III зимних Олимпийских Играх спортивные делегации из Венгрии и Великобритании состояли только из фигуристов.
- На III зимних Олимпийских Играх в спортивную делегацию из Австрии кроме мужчин входила одна женщина, и она завоевала серебряную медаль в фигурном катании.
- На III зимних Олимпийских Играх дебютировала на международной арене самая молодая спортсменка-олимпийка за всю историю зимних Олимпийских игр — Сесилия Колледж, которой на время Олимпиады было чуть больше 11 лет, спортсменка-фигуристка выступала за Великобританию[1].
Напишите отзыв о статье "Фигурное катание на зимних Олимпийских играх 1932"
Примечания
- ↑ Hines James R. Figure Skating: A History. — University of Illinois Press, 2006. — ISBN 0-252-07286-3.
Ссылки
- [www.solovieff.ru/main.mhtml?Part=109 Результаты на сайте В.Соловьёва] (рус.)
- [www.eskatefans.com/skatabase/olymen1900.html Результаты в мужском одиночном катании на сайте eskatefans.com] (англ.)
- [www.eskatefans.com/skatabase/olyladies1900.html Результаты в женском одиночном катании на сайте eskatefans.com] (англ.)
- [www.eskatefans.com/skatabase/olypairs1900.html Результаты в парном катании на сайте eskatefans.com] (англ.)
|
Отрывок, характеризующий Фигурное катание на зимних Олимпийских играх 1932
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»
В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.