Фиельструп, Фёдор Артурович

Фиельструп Фёдор Артурович
Место рождения:	Петербург
Место смерти:	Ленинград
Научная сфера:	этнография, география, археология
Место работы:	Томский университет, Русский музей
Альма-матер:	Петербургский университет
Известен как:	путешественник, этнограф, тюрколог
Награды и премии:	малая серебряная медаль Императорского Русского Географического Общества (ИРГО)

Фёдор (Теодор) Артурович Фиельструп (1889-1933) — российский, советский путешественник, этнограф широкого профиля.

Биография

Родился 19 января 1889 в Петербурге. Отец — датчанин Артур-Фредерик Фиельструп, родившийся в 1856 в Копенгагене и там же получивший образование, после окончания технического института приехал в Россию. Мать — Флоренция Мэри Фиельструп — англичанка — учительница английского языка.

Окончил гимназию и коммерческое училище. В 1908 поступил в Петербургский университет на факультет восточных языков, но затем в том же году он перешел на романо-германское отделение историко-филологического факультета. Слушал лекции Л.Я. Штернберга по антропологии и этнографии в географическом кружке при Петербургском университете.

В 1912—1913 Фиельструп совершил два интересных путешествия с американскими учеными: на Кавказ с ботаником Миллером, изучавшим масличные растения с целью разведения их в Америке, и с антропологом, куратором вашингтонского Национального музея, А. Хрдличкой в Монголию.

В 1914-1915 был участником экспедиции в Южную Америку. С 1916 сотрудник Музея Антропологии и Этнографии. Совместно с Г. Г. Манизером и И. Д. Стрельниковым, Фёдор Фиельструп был удостоен малой серебряной медали Императорского Русского Географического Общества (ИРГО) за сообщение о поездке в Южную Америку, где провел этнографическое изучение индейских племен Бразилии (кадиувео, терена, шаванте и кайнгангов).

Профессор Амбросетти предоставил возможность Ф. А. Фиельструпу совершить морское путешествие на аргентинском военно-учебном фрегате вдоль берегов Южной Америки с заходом в некоторые порты США, а затем обратно в Рио-де-Жанейро. Молодой ученый интересовался раскопками на Огненной Земле и в Перу, а также стремился установить связи с музеями и учеными других стран Латинской Америки. Всюду, где судно останавливалось, Фиельструп собирал этнографический материал. Во время длительной стоянки побывал в Лиме, осмотрел развалины древних городов Кахамаркилья и Пачакамак, произвел здесь небольшие раскопки. За время этого длительного плавания он освоил испанский язык, постоянно общаясь с командой корабля.

Закончил университет в 1916. Был принят на работу в МАЭ. С 1918 работал вместе с С. И. Руденко, который знал его по студенчеству, над составлением карты этнического состава Приуралья и Томской области.

В 1920 Руденко и Фиельструп обосновались в Томске. Фиельструп читал курс географии в Томском университете, который на время летних каникул организовал для студентов Минусинско-Абаканскую экспедицию, в работе которой участвовали и Фиельструп, и Руденко. Этнографические материалы этой поездки были частично использованы Фиельструпом в середине 1920-х годов при написании двух работ обобщающего характера: о свадебном жилище тюркских народов и о молочных продуктах тюрков-кочевников, а фольклорные были опубликованы в соавторстве с С.Е.Маловым

В Томске был мобилизован в армию Колчака в качестве переводчика французского генерала.

С ноября 1921 сотрудник этнографического отдела Русского музея, комиссии по изучению племенного состава населения России (КИПС). В 1923 вместе с Г. А. Бонч-Осмоловским в Крыму, занимался раскопками и приобретением для музея предметов быта крымских татар.

В 1924-25 годах на средства Средазкомстариса совершил экспедицию в Киргизию, обследовал ряд районов Тянь-Шаня и Ферганской долины. Собрал обширный материал по этнографии киргизов. Последней экспедицией Фиельструпа стала совместная с А. Н. Генко поездка на Кавказ в 1933 году.

Арестован 26 ноября 1933 полномочным представительством Объединенного Государственного Политического Управления в Ленинградском военном округе по "делу Российской Национальной Партии (РНП)" (ст. 58-11 УК РСФСР - "принадлежность к контрреволюционной фашистской организации"). Следствие активно использовало то, что он когда-то работал в Сибири при А. В. Колчаке. Скончался 7 декабря 1933 года во время следствия: по официальной версии - выпил крутой кипяток, обжог ротовую полость и гортань и в шоковом состоянии задохнулся. Постановлением ПП ОГПУ в ЛВО от 15 марта 1934 года дело прекращено. Фёдор Артурович Фиельструп был реабилитирован 8 мая 1958.

Библиография

• [www.kunstkamera.ru/lib/5-88431-119-2/ Кадиувео / Предисл. Е.А. Ершовой // Аборигены Америки: предметы и представления. СПб.: 2005. 399 с. (Сборник МАЭ. Т. L.) ]
• Этнический состав населения Приуралья. С этнографической картой и дополнениями к ней / Труды Комиссии по изучению племенного состава населения СССР и сопредельных стран АН СССР. Т. 2. Л., 1926.
• "Кара космос" Рубрука // Этнография. 1926. № 1/2. С. 259-261
• Исследования среди кара-киргиз: Этнографическая экспедиции 1924-1925 гг. Л., 1926
• Свадебные жилища турецких народностей // Материалы по этнографии. Л., 1926. Т. 3. Вып. 1, С. 111—122;
• Скотоводство и кочевание в части степей Западного Казахстана // Материалы ОКИСАР. 1927. Вып. 11. С. 78-107;
• К изучению турецких абаканских наречий // Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее Российской академии наук. Л., 1928. Т. 3. Вып. 2. С. 289—304. (совм. с С. Е. Маловым)
• Молочные продукты турков-кочевников / Казаки. Сборник статей антропологического отряда Казакстанской экспедиции АН СССР. Исследование 1927 г. (Материалы комиссии экспедиционных исследований. Вып. 15). М., 1930, с. 263 — 301.
• Из обрядовой жизни киргизов начала ХХ в. / В.А. Фиельструп; Отв. ред. Б.Х. Кармышева, С.С. Губаева ; Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. — М. : Наука, 2002. — 300 с. : ил. — ISBN 5-02-008775-0 (в пер.).

Литература

• Абрамзон C. М. Краеведческая работа в Киргизии // Изв. ЦБК. 1929. № 9. С. 26; НРЛ. С. 369;
• Бонч Осмоловский Г.А. Скелет стопы и голени ископаемого человека из грота Киик-Коба // Палеолит Крыма. Вып. 3. Ред. и доп. В. В. Бунака. М.—Л., 1954.
• Дридзо А. Д. Аргентина и Чили в путевом дневнике Ф. А. Фиельструпа // Курьер Петровской Кунсткамеры. 1996. Вып. 4/5. С. 262-275;
• Кармышева Б. Х. Этнологическое изучение народов Средней Азии и Казахстана в 1920-е годы: (Полевые иссл-ния Ф. А. Фиельструпа) // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. Вып. 10. М., 1988. С. 38-62;
• Кармышева Б. Х. От тропических лесов Амазонки до центральноазиатских степей: Жизненный путь Ф. А. Фиельструпа // РЭ. С. 152-163.
• Лукин Б. В. Из материалов русской научной экспедиции 1914-1915 гг. в Южную Америку // Латинская Америка. 1977. № 1. С. 158-190;
• Лукин Б. В. Хуан Амбросетти и его связи с русскими этнографами (К столетию со дня рождения) // СЭ. 1965, № 4, с. 135.
• Милибанд С. Д. Биобиблиографический словарь отечественных востоковедов с 1917 г. Кн. 2. М., 1995, с. 232 — 233;
• Смирнова Н. А. Вторая русская экспедиция в Южную Америку 1914-1915 гг., её материалы и коллекции // Советская этнография. 1966. № 6. С. 98-112;
• Танасийчук В. Н. Русские студенты в Южной Америке // Наука и жизнь. 1966, № 1, с. 123.
• Танасийчук В. Н.  ПЯТЕРО НА РИО ПАРАГВАЙ. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2003. 253 с.
• Шерстобитов В. П., Орозалиев К. К., Винник Д. Ф. Очерк истории исторической науки в советском Киргизстане (1918-1960 гг.). Фрунзе, 1961. С. 23;
• Шпринцин Н. Г. Шаванты (Из материалов русской экспедиции в Южную Америку) // КСИЭ. 1952. Вып. 17, C. 47—55.

Отрывок, характеризующий Фиельструп, Фёдор Артурович

– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.