Физико-химическая механика бласто-и бластомогенеза

Физико-химическая механика бласто- и бластомогенеза — это новое направление коллоидной химии и биологии, возникшее на стыке этих наук.

Физико-химическая механика основана академиком П. А. Ребиндером. Предметом ф-х.м. бласто- и бластомогенеза является изучение реологических (структурно-механических) свойств тканей, клеток и клеточных органелл и клеточного скелета на разных стадиях цикла развития нормальных и опухолевых клеток при физиологических условиях и под воздействием факторов патологической природы. В основе ф-х.м. бласто — и бластомогенеза лежит изучение межмолекулярного взаимодействия клеток и образующих их клеточных органелл, а также формирующих их веществ разной химической природы субъединиц.

Методами реологии в диапазоне различных температур исследуются те сдвиги субстанций тканей и клеточных органелл, которые обеспечивают нативные реологические (структурно-механические) свойства последних. Практическое значение ф-х.м. бласто- и бластомогенеза состоит в воздействии на (повышений или понижений) чувствительность тканей и клеток к факторам, стимулирующим или подавляющим развитие последних. Так, выраженная практическая направленность может быть проиллюстрирована такими примерами как влияния на структурно-механические (прочностные) свойства макромолекул, участвующих в образовании хроматина и всех его пертурбаций в процессе нормального или патологического митоза или, например,эмали зубов или макромолекул белков, формирующих глазное яблоко и обусловливающих развитие близорукости.

Было выяснено, что неопластической трансформации клеток, как правило, предшествуют изменения реологических свойств хроматина клеток-мишеней. Последние более выраженные под действием бластомогенных агентов физической и химической природы и в значительно меньшей степени находятся под влиянием канцерогенов биологического происхождения. Меняя реологические свойства хроматина опухолевых клеток, можно повысить чувствительность последних к действию противоопухолевых агентов, таких как радиация, лекарственные препараты и факторы биологического действия (ферменты, противоопухолевые антитела). Этим же путём можно индуцировать в большей или меньшей степени дифференцировку опухолевых клеток в нормальные.

Литература

• Андрианов В. Т., Ахрем А. А., Писаревский А. Н., Спитковский Д. М. Радиационная биофизика ДНП хроматина. — М.: Атомиздат, 1976.
• Григорович Н. А. Физико-химическая механика дезоксирибонуклеопротеидов хроматина из клеток органов-мишеней на ранних этапах бластомогенеза //Автореферат диссертации на соискание ученой степени д-ра биологических наук. — Киев. — 1990.- 40с.
• Измайлова В. Н., Ребиндер П. А. Структурообразование в белковых системах. — М.: Наука, 1974.

Отрывок, характеризующий Физико-химическая механика бласто-и бластомогенеза

– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.