Филарет Варажнуни
| Филарет Варажнуни Փիլարտոս Վարաժնունի | ||
| ||
|---|---|---|
| ок. 1068 — 1078 | ||
| ||
| 1078 — 1086 | ||
| Вероисповедание: | Христианство ислам | |
| Рождение: | XI век Шурбаз | |
| Смерть: | XI век Мараш | |
| Род: | Варажнуни | |
Филарет Варажнуни (арм. Փիլարտոս Վարաժնունի; греч. Φιλάρετος Βραχάμιος; лат. Philaretus Brachamius) или Филарет Вахамий — византийский генерал армянского происхождения. Доместик схол Востока с 1067/69 года. С 1071 года фактически независимый правитель (1078 года — севаст и август (император[1]) армянского государства, протянувшегося от Месопотамии вдоль Евфрата, охватывая Киликию, Тавр и часть Сирии.
Биография
Юность
Филарет Варажнуни воспитывался у своего дяди в монастыре Армянской апостольской церкви Зорври-гозерн, который находился в районе Хисн-Мансура. Ряд историков считает Варажнуни уроженцем округа Варажнуник в Васпуракане. Другая часть считает, что Филарет принадлежал к достаточно хорошо известной византийской фамилии армянского происхождения Вахамиев или Вахрамиев, представители которой занимали достаточно высокие посты в имперской администрации. В начале своей карьеры на византийской службе, он переходит в халкедонизм.[2]
Служба
Во время второго похода Романа IV -го против сельдужуков, Филарет Варажнуни, в промежуток между 1067 и 1069 годом, назначается на пост доместика схол Востока, т. е. командующего войсками в регионе. В битве при Манцикерте, где византийская армия была разгромлена сельджуками, Варажнуни, находясь в другом месте, не участвовал. Не принимал участия он, как и подавляющее большинство армян Византии, и в последовавшем за этим поражением гражданской войне 1071 —1072 годов. Оставаясь в стороне от борьбы Диогена с Константинополем, контролировал оборонительную линию Романополис — Мелитена — Киликийский Тавр. В условиях хаоса, вызванного гражданской войной и начавшимся сельджукским завоеванием Малой Азии, Филарет смог сохранить под своим контролем подвластную ему армию и все пограничные территории от Харберда до Киликии[2]. Сразу же после Манцикертской битвы новый император Михаил VII Дука назначил доместиком схол Востока своего двоюродного брата Андроника Дуку, которого Варажнуни, порвавший с Византией[3] и ставший правителем независимого государства, не признал[2][4]
Правление
Не признав власть Михаила VII-го, Филарет Варажнуни к 1071 году фактически стал правителем независимого армянского государства, укреплению которого способствовала миграция армян с подвергнувшихся сельджукскому вторжению территорий[5]. Его армия изначально насчитывавшая восьмитысячный корпус наемников-франков, стоявших в Месопотамии, постоянно пополнялась за счет притока беженцев из малоазийских фем Византии и насчитывала около 20 тысяч. Установление власти Варажнуни на востоке империи было вызвано тем, что после 1071 года Византия была уже не в состоянии защитить свои территории, он же был единственным из всех византийских полководцев, который остался в Малой Азии после Манцикертской битвы. Пытаясь объединить ставшие после 1071 года независимыми армянские княжества[6], Варажнуни, являясь приверженцем халкидонизма, в 1072 году переносит в свои владения армянский патриарший престол. Созданием католикосата в Хонах, затем в Мараше, Филарет пытался обеспечить себе поддержку армянской церкви и использовать её влияние для упрочения своей власти на местах. Однако ввиду того, что он активно вмешивался в избрание католикоса, армянское духовенство не поддержало его. Также как впоследствии не поддержало его и сирийское духовенство, в дела которого он также вмешивался.[2]
Фактически к началу 1073 года Филарет стал независимым правителем обширной территории, ограниченной с севера: линией Харберд — Мелитена —Абласта — Тарс; с юга: Харберд — Самосата — Приевфратские города (Кесун и Рабан) — Манбидж — Киликия. В этом же году Филарет предпринял попытку захватить владения князя Сасуна Торника. По словам Маттеоса Урхайеци, военные действия начались после того, как Торник отказался признать свою зависимость от государства Варажнуни. Потерпев от Сасунского князя поражение в районе Хандзита, он добился своего с помощью сельджуков. Став во главе армянских князей Каппадокии, Коммагены, Киликии, Сирии и Месопотамии он присоединяет к своему государству княжества Мараша, Кесуна, Эдессы, Андриуна (близ Мараша), Цовка (близ Айнтаба), Пира (близ Эдессы) ряд других земель[1]. В 1074 — 1078 годах к своему государству, Филарет присоединяет армяннонаселеные территории Эдессы и северной Сирии включая Антиохию. Вскоре перед его государством возникала угроза в лице тюрок-сельджуков, которые ввиду вывода византийских войск окончательно обосновались в Малой Азии.[2] Византия вынуждена была признать эти завоевания Варажнуни и присвоила ему сперва титул Севаста, а затем провозгласила его «Августом»[1]
12 декабря 1084 года внезапным ударом Сулейман захватывает Антиохию. С падением Антиохии, явившимся тяжелейшим ударом, начался распад государства Варажнуни. В 1086 году эмир Каппадокии захватывает округ Джахан с городом Хоны. Затем происходит восстание в Эдессе. Пытаясь защитить своё государство от набегов Сельджуков, он отправившись на поклон к Мелик шаху просить его благосклонности и мира для всех верующих во Христа, где принимает ислам. В 1086 году Филарет был уже не в состоянии удерживать территории своего государства, которые даже не были ещё захвачены сельджуками, в результате чего на некогда контролируемых им территорий, входивших в состав его государства, образовался ряд независимых армянских княжеств.[2] Сам же армянский правитель, вернувшись в лоно христианства, умер в монастыре[7].
См. также
Напишите отзыв о статье "Филарет Варажнуни"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Алексей Сукиасян // [www.armenianhouse.org/suqiasyan/cilicia/intro.html ИСТОРИЯ КИЛИКИЙСКОГО АРМЯНСКОГО ГОСУДАРСТВА И ПРАВА (XI—XIV ВВ)]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Степаненко В. П. [elar.urfu.ru/handle/10995/2278 Государство Филарета Варажнуни (1071—1084/86 гг.)] // Античная древность и средние века. — Свердловск, 1975. — Вып. 12. — С. 86-103.[www.peeep.us/bb3c6756]
- ↑ Палестинский сборник, Выпуск № 28 стр-ца 56; — Изд-во Академии наук СССР, 1986 г.
После 1071 г. вследствие сельджукской экспансии в Малой Азии большая часть византийских владений в Сирии и Месопотамии оказалась под властью Филарета Варажнуни, в прошлом доместика схол Востока, порвавшего с империей. В 1076 г. Его войска осадили номинально византийскую Эдессу, открывшую ворота полководцу Филарета Василу, сыну Абукаба, ставшего наместником города от имени Варажнуни
- ↑ Степаненко В. П. [elar.urfu.ru/handle/10995/3423 Византия в международных отношениях на Ближнем Востоке (1071-1176)]. — Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1988. — 220 с.
- ↑ Мкртумян Г. Г. Грузинское феодальное княжество Кахети в VIII—XI вв. и его взаимоотношения с Арменией. — Ереван: Изд-во АН АрмССР, 1983. — С. 137.
После Маназкертской битвы Филарет Варажнуни фактически сделался независимым правителем вверенных ему земель с центром в г. Мараше (Германикия), в горах Киликийского Тавра. Сюда к нему стекались лишенные своих владений армянские феодалы. Вскоре Филарету подчинились также важные центры, как Антиохия и Эдесса
- ↑ Клод Мутафян // Последнее королевство Армении // Изд-во «MEDIACRAT» стр. 21 (161) 2009 г. — ISBN 978-5-9901129-5-7
- ↑ Византийский временник // Изд-во «Наука»; Москва, 1973 г. — т. 35 — стр.149 [www.hist.msu.ru/Byzantine/BB%2035%20%281973%29/BB%2035%20%281973%29%20149.pdf] [www.peeep.us/7f31ad56 архив]
Отрывок, характеризующий Филарет Варажнуни
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]
Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
