Филики Этерия

Если вы попали сюда с перенаправления «Гетеристы» — не путать с понятием Гетеризм!

Филики́ этери́я (греч. Φιλική Ἑταιρεία — «общество друзей») — тайное общество (организация) греков, существовавшее в начале XIX века, целью которого было создание независимого греческого государства (см. статью Великая идея (Греция)).

Членами «Этерии» (гетеристами) были молодые греки в Греции (Османской империи), а также греки-торговцы, проживавшие в России, в Одессе.

Начало деятельности

С идеей о независимости от османского ига и под влиянием разных тайных обществ Европы того времени, греки собрались в Одессе 14 сентября 1814 года и составили устав секретного общества, которое должно было подготовить Грецию к восстанию. Среди них были Николаос Скуфас, Ксантос Эммануил, Цакалоф Атанасиос. Скуфас был знаком с Константиносом Радосом, членом карбонариев, Ксантос был членом масонской ложи в Леваде, а Цакалов — один из основателей организации «Грекоязычная гостиница», которая не пользовалась успехом.

Сначала «Филики этерия» росла медленно. В 1814—1816 годах в ней было около 20 членов. В течение 1817 года общество пополнялось в основном греками из России, Молдавии и Валахии, но число членов не превышало 30. С 1818 года началось массовое вступление в «Этерию». Общество стало иметь влияние во многих областях Греции и в греческих диаспорах в других странах.

Первоначально штаб-квартира Общества была в Одессе, затем была переведена в Константинополь. Предложение перевести центр на гору Пелион, а затем на полуостров Мани, куда никогда не доходили турки, не было осуществлено.

В первые месяцы 1821 года в «Этерии» было около 1000 человек, среди них торговцы, духовенство.

Структура

Структура «Этерии» была похожа на структуру масонов и карбонариев. Во главе стояла «Невидимая власть» (Αόρατος Αρχή), состав которой был строжайшей тайной, что позволяло намекать на членство весьма важных лиц, таких как император Александр I. На самом деле это были только три основателя, с 1815 по 1818 там добавилось пять и после смерти Скуфаса ещё три человека. В 1818 году «Невидимая власть» была переименована в «Власть 12 апостолов», каждый апостол отвечал за определённый регион.

Вся структура «Этерии» была пирамидальная. На вершине находилась «Невидимая власть». Никто не знал и не мог спрашивать о ней. Её приказы не обсуждались, члены не могли принимать собственных решений. Общество именовалось «храм» и имело четыре уровня посвящения: α) Братья (αδελφοποιητοί) или Вламиды (βλάμηδες), β) Рекомендованые (συστημένοι), γ) Жрецы (ιερείς), δ) Пастыри (ποιμένες).

Подготовка к восстанию

В 1817 году в Общество вступил сербский повстанческий лидер Карагеоргий, но вскоре он был убит своим соперником Милошем Обреновичем.

В 1818 году место заседания «Этерии» переместилось из Одессы в город Константинополь. Смерть Скуфаса была большой потерей для общества. Остальные участники попытались найти крупную личность, чтобы поручить управление, сохранить почёт общества и «пустить свежий воздух». В начале 1818 года они пригласили Иоанна Каподистрия, но он не только отказался, но и написал, что «Филики этерия» виновна в беспорядках в Греции. Также отказался от предложенного членства в Обществе находившийся после смещения в 1808 году с престола на Афоне Патриарх Григорий V, которого посетил Апостол Иоан Фармакис.

В апреле 1820 года руководителем (капитан-генералом) был избран Александр Ипсиланти. Началась подготовка к восстанию, создавались военные объединения, кроме прочих корпус добровольцев в основном из греческих студентов России под названием «Священный Корпус».

См. также: Греческая революция

Известные члены общества

• Газис, Антимос
• Секерис, Панайотис
• Варваци, Иван Андреевич
• Александр Ипсиланти
• Герман, митрополит Старых Патр
• Карагеоргий
• Папафлессас
• Манто Маврогенус
• Катакази, Гавриил Антонович
• Дмитрий Павлович Ватикиоти

См. также

• Гетерия

Ссылки

• [www.hfcodessa.org/rus/filiki_eteriya.html Греческий фонд культуры в Одессе]

Отрывок, характеризующий Филики Этерия

– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…