Филин, Сергей Юрьевич

Сергей Филин
Место рождения:	Москва, СССР
Профессия:	артист балета
Театр:	Большой театр
Награды:

Серге́й Ю́рьевич Фи́лин (род. 27 октября 1970, Москва, СССР) — российский артист балета, солист Большого театра в 1988—2008 годах, художественный руководитель балетной труппы театра Московского музыкального театра им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко в 2008—2011 годах, с марта 2011 по март 2016 года — художественный руководитель балетной труппы Большого театра. Лауреат премии «Бенуа танца» (1994), народный артист России (2001).

Биография

Сергей Филин родился в Москве 27 октября 1970 года в Москве. В возрасте семи лет начал занятия танцами в ансамбле песни и танца им. Локтева. Снимался в фильме «Солнце в авоське», вышедшем на экраны в 1979 году. В возрасте десяти лет поступил в Московское хореографическое училище, после его окончания в 1988 году был принят в балетную труппу Большого театра.

Танцовщик

Свои первые большие спектакли — «Лебединое озеро», «Жизель», «Баядерка» Филин танцевал с Галиной Степаненко. 15 декабря 1993 г. Сергей Филин впервые исполнил партию принца Дезире в балете «Спящая красавица». Его партнёршей была Надежда Павлова. В 1994 г. в Большом театре состоялась премьера балета «Сильфида» (А. Бурнонвиль, Э.-М. фон Розен), на московской сцене спектакль ставил Олег Виноградов. На премьере партию Джеймса танцевал Сергей Филин, Сильфиду — Надежда Грачева. В 1994 году получил приз «Бенуа де ля данс» за партию принца Дезире в балете «Спящая красавица». В 1995 г. итальянский журнал «La Danza» объявил Филина «лучшим танцовщиком года». В 1996 году был удостоен почётного звания Заслуженный артист России. В январе 1997 г. Филин принимал участие в гастролях Новосибирского государственного академического театра оперы и балета в Португалии (Лиссабон, Театр «Coliseu de Lisboa»). Был показан балет «Спящая красавица», в котором Филин исполнил партию принца Дезире.

В 1997 г. продюсерская фирма «Постмодерн-театр» показала премьеру балета Алексея Ратманского «Прелести маньеризма». Сольные партии исполнили Нина Ананиашвили, Татьяна Терехова из Мариинского театра, Алексей Фадеечев и Сергей Филин.

16 сентября 1997 г. «Прелести маньеризма» с тем же составом были показаны на сцене Александринского театра в Петербурге.

В том же году Филин в составе группы артистов Большого театра гастролировал в Турции.

С 14 сентября по 23 октября 1997 г. балетная труппа Большого театра гастролировала в Японии. В Токио, Осаке, Нагойе, Йокогаме и других городах были показаны «Жизель», «Ромео и Джульетта», два варианта «Лебединого озера» (версии Ю. Григоровича и В. Васильева) и концертные программы. Филин участвовал в гастролях.

8 декабря 1997 г. в Большом театре состоялась премьера программы «Новогодние премьеры». В программу вошёл одноактный балет А. Ратманского «Каприччио» на музыку И. Стравинского. В главных партиях выступили Анастасия Яценко и Сергей Филин.

25 декабря 1997 г. в Большом театре состоялась премьера новой версии балета «Жизель» в редакции Владимира Васильева. Главные роли исполняли Нина Ананиашвили (Жизель), Сергей Филин (Альберт), Анна Антоничева (Мирта). Спектакль транслировался по телеканалу «Культура».

7 и 9 января 1998 г. в Большом театре прошла премьера новой программы — «Видение розы» Михаила Фокина, «Моцартиана» («Mozartiana») Джорджа Баланчина, поставленная Сьюзан Фаррел, и «Сны о Японии» в постановке Алексея Ратманского. Сольные партии в «Моцартиане» танцевали Нина Ананиашвили, Сергей Филин и Дмитрий Белоголовцев. В «Снах о Японии» солировали Нина Ананиашвили, Инна Петрова, Андрей Уваров, Сергей Филин, Алексей Фадеечев, Дмитрий Гуданов, а также Татьяна Терехова из Мариинского театра.

В феврале 1998 г., во время обменных гастролей Большого и Мариинского театров, Филин станцевал в Петербурге Альберта в «Жизели» (с Ниной Ананиашвили) и сольную партию в «Снах о Японии».

С 23 марта по 28 апреля 1998 г. группа артистов Большого театра гастролировала в городах США. В программу входили отрывки из классических балетов и современные номера. Филин участвовал в гастролях.

В июле 1998 г. группа солистов Большого театра выступила на сцене Грузинской Национальной оперы, где были показаны «Сны о Японии» с участием Филина.

18 ноября 1998 г. в Большом театре прошло представление балета «Ромео и Джульетта», посвященное 90-летию со дня рождения Михаила Чулаки. Главные партии в этом спектакле исполнили Инна Петрова (Джульетта), Сергей Филин (Ромео), Николай Цискаридзе (Меркуцио), Владимир Моисеев (Тибальд).

В декабре 1998 г. В Большом театре прошла премьера программы, включающей балеты «Перипетии любви» Йорга Маннеса и «Урок» Флеминга Флиндта. В «Уроке» главные партии исполнили Сергей Филин (Учитель) и его жена Инна Петрова (Ученица).

1 февраля 1999 г. на сцене Большого театра состоялся концерт, посвящённый юбилею Екатерины Максимовой. В этом концерте Филин выступил в адажио из «Щелкунчика».

13 марта 1999 г. балетом «Раймонда» Большой театра открыл благотворительную акцию «Российское общество Красного Креста против туберкулеза в России». В главных партиях выступили Нина Ананиашвили (Раймонда), Сергей Филин (Жан де Бриен), Марк Перетокин (Абдерахман).

В мае 1999 г. часть балетной труппы Большого театра гастролировала в Бразилии. Были показаны «Раймонда», «Спартак» и две концертные программы. Сергей Филин принимал участие в гастролях.

Летом 1999 г. Нина Ананиашвили и Сергей Филин станцевали главные партии в балете «Лебединое озеро» в Тбилиси, с труппой Театра оперы и балета имени Палиашвили. За несколько лет до этого Сергей Филин танцевал с этой же труппой «Жизель» с Ирмой Ниорадзе.

В июле 1999 г. в Большом театре состоялась премьера балета «Дон Кихот» в версии Алексея Фадеечева. В одном из премьерных составов Сергей Филин станцевал Базиля.

Летом 1999 г. Филин принимал участие в гастролях Большого театра в Лондоне, в театре «Колизеум».

В течение всего октября 1999 г. балетная труппа Большого театра гастролировала в Японии — в Токио и ещё девяти городах страны. Были показаны балеты «Жизель», «Дон Кихот» и концертная программа. Сергей Филин участвовал в гастролях.

4, 5 декабря 1999 г. труппа Большого театра показывала во Франкфурте-на-Майне (Германия) балет «Лебединое озеро» (версия В. Васильева). В одном из спектаклей Сергей Филин исполнил партию Принца.

12 декабря 1999 г. в Большом театре очередной раз прошёл вечер балетов Баланчина, в котором состоялся двойной дебют — Светлана Лунькина и Сергей Филин впервые станцевали сольные партии в I части «Симфонии до мажор» Дж. Баланчина.

В январе 2000 г. группа солистов Большого театра гастролировала на Бермудских островах, выступая в гала-концертах, посвященных памяти недавно скончавшегося мецената Пола Леперка, который был президентом Фонда развития Большого театра в Нью-Йорке. Сергей Филин участвовал в гастролях.

5 мая 2000 г. Большой театр показал премьеру балета «Дочь фараона», поставленного французским балетмейстером Пьером Лакоттом (Pierre Lacotte) по мотивам одноимённого спектакля Мариуса Петипа специально для труппы Большого театра. Главные партии исполнили Нина Ананиашвили (Аспиччия), Сергей Филин (Таор), Мария Александрова (Рамзея). За исполнение партии Таора Сергей Филин был выдвинут на соискание премии «Золотая маска», но балет был снят с репертуара по решению тогдашнего руководства Большого театра.

Летом 2000 г. состоялось пятинедельное турне балетной труппы Большого театра в пяти крупных городах США — Вашингтоне, Чикаго, Лос-Анджелесе, Сиэттле, Орандж Каунти, за которым последовали выступления в Линкольн-Центре в Нью-Йорке. Сергей Филин участвовал в гастролях, танцевал Альберта в «Жизели», сольную партию в I части «Симфонии до мажор», Ромео в «Ромео и Джульетте».

Тем же летом Филин участвовал в Международном балетном фестивале в Токио. Он станцевал акт из балета «Сильфида» (в хореографии Пьера Лакотта) с труппой «Токио Балет» (Tokyo Ballet), его партнёршей была Юкари Сайто.

27 сентября 2000 г. Нина Капцова впервые исполнила главную женскую партию в «Моцартиане», её партнёрами были Юрий Клевцов и Сергей Филин.

Осенью 2000 г. Нина Капцова и Сергей Филин исполнили адажио из балета «Щелкунчик» в концерте, посвященном 85-летию ректора и профессора Московской академии хореографии Софьи Головкиной. Той же осенью Филин выступил в организованном фирмой «Постмодерн-театр» концерте «Созвездие-2000».

12 декабря 2000 г. Российский Фонд культуры совместно с Большим театром провёл гала-концерт I международного фестиваля балета «В честь Галины Улановой». Сергей Филин участвовал в концерте.

26 декабря 2000 г. Театр танца под руководством Алексея Фадеечева показал на сцене Московского театра оперетты программу, состоящую из мировой премьеры балета «Green» («Зеленый») в хореографии австралийца Стентона Уэлша (Stanton Welch) и «Снов о Японии» Алексея Ратманского. Сольные партии в «Green» исполнили Нина Ананиашвили, Сергей Филин и Дмитрий Белоголовцев. «Сны о Японии» танцевали Нина Ананиашвили, Мария Александрова, Инна Петрова, Сергей Филин, Андрей Уваров, Дмитрий Белоголовцев и Юрий Клевцов.

В 2001 г. Большой театр праздновал 225-летие, в связи с чем ряд работников театра был отмечен различными званиями и наградами. Сергею Филину было присвоено звание «Народный артист Российской Федерации».

В марте 2001 г. Ю. Григорович поставил в Большом театре свою версию «Лебединого озера». Во втором премьерном спектакле главные партии танцевали Галина Степаненко (Одетта-Одиллия), Сергей Филин (Зигфрид), Дмитрий Белоголовцев (Злой гений).

28 марта 2001 г. на сцене Большого состоялся гала-концерт, посвящённый 225-летию Большого театра. В концерте Сергей Филин и Инна Петрова исполнили сцену у балкона из балета «Ромео и Джульетта» в версии Л. Лавровского.

В апреле 2001 г. Театр танца Алексея Фадеечева показал на сцене Театра оперетты программу, состоящую из балетов «Между небом и землей» (Трэй МакИнтайр, премьера), «Прелести маньеризма» (А. Ратманский) и «Opus X» (Стентон Уэлш, мировая премьера). Сергей Филин станцевал сольные партии в «Opus X» (c Ниной Ананиашвили) и «Прелестях маньеризма».

Весной 2001 г. Большой гастролировал с концертной программой в Лондоне, в театре Друри-Лейн. Сергей Филин участвовал в гастролях, танцевал Зигфрида во II акте «Лебединого озера» (с Анной Антоничевой), па-де-де из «Жизели» (со Светланой Лунькиной).

7 декабря 2001 г. в Большом театре состоялся гала-концерт Нины Ананиашвили, посвящённый 20-летию её сценической деятельности. В этом концерте Инна Петрова и Сергей Филин исполнили па-де-де из балета «Сильфида» и сольные партии в балете «Сны о Японии».

С 10 декабря 2001 г. по 1 января 2002 г. балетная труппа Большого театра выступала в Италии, в Турине, на сцене театра «Реджо». Были показаны балеты «Лебединое озеро», «Спящая красавица» и «Щелкунчик». Сергей Филин участвовал гастролях, танцевал Зигфрида в «Лебедином озере». В январе 2002 г. Большой театр показал очередную премьеру — балет «Тщетная предосторожность» в постановке Фредерика Аштона (Frederick Ashton). Танцевать премьеру должны были Светлана Лунькина и Сергей Филин, однако они выступили лишь на генеральной репетиции 28 января 2002 г. Выступить на премьере им не удалось из-за случившейся в день премьеры травмы Сергея Филина.

25 апреля 2002 г. Лунькина дебютировала в главной партии в балете «Сильфида». Её партнёром был Сергей Филин, для которого это было первое выступление на сцене Большого после полученной в январе травмы.

В 2002 году Филин стал лауреатом приза журнала «Балет» «Душа танца» в номинации «Звезда танца». В июне 2002 г. Филин с труппой Английского Национального Балета станцевал «Лебединое озеро» в новой постановке Дерека Дина (Derek Deane), «в круге», на сцене Royal Albert Hall в Лондоне. Его партнёршей была прима-балерина Мариинского театра Светлана Захарова.

Летом 2002 г. Светлана Лунькина и Сергей Филин выступали в Японии с антрепризой «Малахов и друзья», где исполнили отрывки из балета «Дочь фараона».

В конце августа 2002 г. Филин в составе группы артистов Большого театра выступал в Тюмени и Нижневартовске.

В начале сентября 2002 г. Филин в составе группы артистов Большого театра выступал в Южно-Сахалинске и Владивостоке.

С конца октября по середину декабря 2002 г. балетная труппа Большого театра гастролировала в городах США — Сиэттле, Детройте, Вашингтоне и др. с балетами «Баядерка», «Лебединое озеро» и, под конец гастролей, «Щелкунчик». Сергей Филин участвовал в гастролях, танцевал Зигфрида в «Лебедином озере» (с Анной Антоничевой), Солора в «Баядерке» (с Анной Антоничевой), Принца в «Щелкунчике» (с Анастасией Горячевой).

Сергей Филин стал лауреатом приза журнала «Балет» «Душа танца» за 2002 год в номинации «Звезда танца».

30 января 2003 г. на Новой сцене состоялся гала-концерт в честь 25-летия Ансамбля ударных инструментов оркестра Большого театра. На вечере был показан балет «Сны о Японии» с участием Нины Ананиашвили, Марии Александровой, Инны Петровой, Сергея Филина, Дмитрия Белоголовцева, Дмитрия Гуданова и Владимира Непорожнего.

В феврале 2003 г. Нина Ананиашвили и Сергей Филин станцевали «Спящую красавицу» в постановке Виктора Рона в Будапеште, с труппой Венгерского национального балета.

4 марта 2003 г. на на сцене Музыкального театра им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко состоялся концерт-церемония вручения приза журнала «Балет» «Душа танца» за 2002 год. В концерте был исполнен балет «Прелести маньеризма» с участием Нины Ананиашвили (получившей приз в номинации «Королева танца»), Инны Петровой, Сергея Филина (получившего приз в номинации «Звезда танца») и Юрия Клевцова.

В апреле 2003 г. на Новой сцене Большого театра состоялась премьера балета «Светлый ручей», поставленного Алексеем Ратманским специально для труппы Большого театра. В первом спектакле 18 апреля главные партии танцевали Инна Петрова (Зина), Юрий Клевцов (Петр), Мария Александрова (Классическая танцовщица), Сергей Филин (Классический танцовщик). За эту роль Филин был награждён премией «Золотая маска».

В мае 2003 г. балет Большого театра несколько дней выступал в Германии с программой, состоящей из балета «Шопениана» и дивертисмента. Сергей Филин участвовал в гастролях.

В мае 2003 г. в Большом театре состоялось премьера обновлённой хореографической и сценической редакции балета «Раймонда» в постановке Ю. Григоровича. В четвёртом составе 22 мая главные партии станцевали Галина Степаненко (Раймонда), Сергей Филин (Жан де Бриен), Ринат Арифулин (Абдерахман).

26 мая 2003 г. в Большом театре прошёл вечер балета, посвящённый 70-летию со дня рождения и 50-летию творческой деятельности Николая Фадеечева. В первом отделении вечера был показан 2-й акт из балета «Сильфида», главные партии в котором исполнили Марианна Рыжкина и ученик Фадеечева Сергей Филин.

В конце июля-начале августа 2003 г. Мария Александрова и Сергей Филин участвовали в гала-концертах в Японии, где исполняли па-де-де из балетов «Ромео и Джульетта» Л. Лавровского, «Сильфида», «Раймонда».

4 сентября 2003 г. балетная труппа Большого театра открыла сезон спектаклем «Светлый ручей» (на Новой сцене). Партии Классической танцовщицы и Классического танцовщика исполнили Мария Александрова и Сергей Филин. Спектакль транслировался по телеканалу «Культура».

В ноябре 2003 г. Нина Ананиашвили и Сергей Филин станцевали «Спящую красавицу» в постановке Константина Сергеева в Софии (Болгария).

15, 16 октября 2003 г. на сцене Государственного Кремлёвского дворца прошли гала-концерты «Бриллианты мирового балета». Сергей Филин и Наталья Ледовская из Музыкального театра им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко станцевали па-де-де из балета «Сильфида».

27, 29 и 31 октября 2003 г. в Большом театре прошли представления балета «Дочь фараона», которые были засняты на видео французской компанией Bel Air для последующего выпуска DVD-версии балета. Главные партии исполнили Светлана Захарова (для неё это было дебютом в роли Аспиччии) и Сергей Филин.

12 ноября 2003 г. Анна Антоничева дебютировала в заглавной партии балета «Раймонда». Её партнёром был Сергей Филин.

4 декабря 2003 г. Филин впервые станцевал Колена в «Тщетной предосторожности» (ранее он исполнял эту роль только на генеральной репетиции). Его партнёршей была Нина Ананиашвили, для которой это было первое выступление в роли Лизы с труппой Большого театра.

В конце декабря 2003 г. в Афинах, в театре «Мегарон», антреприза «Малахов и друзья» несколько раз показала дивертисмент. Мария Александрова и Сергей Филин станцевали отрывки из «Раймонды» и «Русского Гамлета».

В феврале 2004 г. труппа Алексея Фадечева и Нины Ананиашвили гастролировала в Японии. Были показаны балеты «Green», «Между небом и землей», отрывок из «Лебединого озера». Сергей Филин участвовал в гастролях.

12, 13, 14 марта 2004 г. в Большом театре состоялась премьера балетов Джорджа Баланчина «Кончерто Барокко», «Па-де-де Чайковского», «Тарантелла», Па де де («Сильвия»), а также шедших ранее в театре, но выпавших из репертуара балетов «Агон» и «Симфония до мажор». На первом спектакле Сергей Филин станцевал па-де-де Чайковского c Марией Александровой и I-ю часть «Симфонии до мажор» с Надеждой Грачевой.

12 апреля 2004 г. в Большом театре были названы лауреаты национальной театральной премии «Золотая маска». Сергей Филин получил премию в номинации «Лучшая мужская роль» за партию Классического танцовщика в балете «Светлый ручей».

В апреле 2004 г. Нина Ананиашвили и Сергей Филин танцевали «Лебединое озеро» в постановке Ивана Надя в Чили, в Teatro Municipal de Santiago.

20, 22, 25 мая 2004 г. в Большом театре состоялась премьера программы, состоящей из балетов «Палата № 6» Р. Поклитару, «Магриттомания» Ю. Посохова и «Леа» А. Ратманского. Филин станцевал партию Ханана в «Леа» (на первом спектакле — с Надеждой Грачевой, на третьем — с Марией Аллаш).

В июне 2004 г. труппа Фадеечева и Ананиашвили (Московский театр танца) выступила на фестивале Сполето в Чальстоне, Южная Каролина. Нина Ананиашвили, Сергей Филин и Дмитрий Белоголовцев танцевали Green.

С 19 июля по 7 августа 2004 г. балет Большого театра выступал в Лондоне, в театре «Ковент-Гарден». Были показаны балеты «Дон Кихот», «Лебединое озеро», «Спартак», «Дочь фараона» и «Ромео и Джульетта» Доннеллана-Поклитару. Филин станцевал Базиля в «Дон Кихоте» на открытии гастролей (с Марией Александровой), Зигфрида в «Лебедином озере» (с Галиной Степаненко), Таора в «Дочери фараона» (со Светланой Захаровой).

1 сентября 2004 г. были объявлены первые обладатели профессиональных премий, которые учредил Попечительский Совет Большого театра. Среди лауреатов были обладатели «Золотой маски» прошлого сезона, в том числе Сергей Филин.

С начала октября до середины ноября 2004 г. Большой театр выступал в Северной Америке. Тур проходил по городам Бостон, Мехико, Миннеаполис, Сиэттл, Беркли, Чикаго. Были показаны балеты «Раймонда», «Дон Кихот», «Ромео и Джульетта» Доннеллана-Поклитару, «Жизель» В. Васильева. Гастроли открылись «Раймондой» в Бостоне, главные партии в которой исполнили Надежда Грачева (Раймонда), Сергей Филин (Жан де Бриен), Дмитрий Белоголовцев (Абдерахман). Филин также танцевал Базиля в «Дон Кихоте» (с Надеждой Грачевой и Марией Александровой), Альберта в «Жизели» (с Надеждой Грачевой).

22, 23, 24 ноября 2004 г. артисты Большого театра дали четыре концерта на сцене Таджикского театра оперы и балета имени Айни. Филин участвовал в концертах.

В 2006 г. исполнил партию Принца в балете «Золушка» С. Прокофьева, хореография Ю. Посохова, режиссёр Ю. Борисов — первый исполнитель в 2007 г. исполнил партии: Конрад («Корсар» А. Адана, хореография М. Петипа, постановка и новая хореография А. Ратманского и Ю. Бурлаки) — дебютировал на гастролях Большого театра в Лондоне Учитель («Урок» Ж. Делерю в постановке Ф. Флиндта)

В 2008 г. закончил карьеру танцовщика.

Руководство

С 2008 по март 2011 года был художественным руководителем балета Московского музыкального театра им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. В марте 2011 года оставил этот театр, приняв в середине сезона предложение стать художественным руководителем балетной труппы Большого театра. В 2013 году, после того, как директор театра им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко Владимир Урин стал директором Большого театра, вновь оказался под его руководством.

В сентябре 2015 года Владимир Урин объявил, что контракт с Филиным не будет продлён, а должность художественного руководителя балета займет петербуржец Махар Вазиев. С 18 марта 2016 года Филин — руководитель мастерской молодых хореографов Большого театра.

Покушение и последствия

17 января 2013 года на балетмейстера возле его дома на Троицкой улице в Москве было совершено покушение. Неизвестный облил кислотой лицо Филина. В организации преступления подозревался солист Большого театра Павел Дмитриченко, задержанный 5 марта 2013 года и арестованный по решению суда. Непосредственным исполнителем, по версии следствия, был ранее судимый сосед Дмитриченко по даче Юрий Заруцкий. По словам Филина, Дмитриченко изначально входил в узкий круг подозреваемых им лиц.

По факту нападения возбуждено дело по ч.1 ст.111 Уголовного кодекса РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью).

Гендиректор Большого театра Анатолий Иксанов уверен, что мотивом преступных действий было желание сместить Филина с должности руководителя балета ГАБТ и занять его место. В интервью журналу «Сноб» Иксанов не исключил причастности Николая Цискаридзе к нападению на Филина. В числе других лиц Цискаридзе побывал на допросе в Следственном комитете РФ, обвинений ему не предъявлено.

Отрывок, характеризующий Филин, Сергей Юрьевич

– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]