Филиппинские языки
Поделись знанием:
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.
Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
Не следует путать с языками, распространёнными на Филиппинах.
Филиппинские языки представляют собой объединение 13 ветвей австронезийских языков, распространённых на Филиппинах и близлежащих островах. Согласно популярной сейчас классификации Wouk & Ross (2000), эти ветви не образуют особого генетического единства, а входят в более крупное калимантанско-филиппинское объединение в рамках малайско-полинезийской подсемьи. Однако по данным лексикостатистики (Пейрос 2004), все ветви филиппинских языков входят в единую группу, распавшуюся в конце 3-го тыс. до н. э. Учитывая отсутствие консенсуса, нейтральный термин филиппинская зона представляется наиболее удобным.
Согласно обеим классификациям, филиппинским языкам наиболее близки две ветви языков на северо-востоке Сулавеси: сангир-минихасская и монгондоу-горонтальская (см. сулавесийские языки).
Содержание
Классификация
Северные Филиппины
- батанийская ветвь (башийская): ями и иватанская[en] группа: батанский и бабуянский языки (между Тайванем и Филиппинами)
- севернолусонская ветвь (кордильерская) — о. Лусон
- арта (?)
- илокано (по данным лексикостатистики входит в центрально-кордильерскую подгруппу)
- севернокордильерская подветвь (по данным лексикостатистики относится к ядерно-филиппинской подзоне/надветви): паранан, агта, касигуран-думагат, касигуранин, дикамай-думагат, умирей-думагат, маниде, алабат-думагат, иснаг, адасен, итавис, гадданг, гаданг, ибанаг, атта, яга
- мезо-кордильерская (южно-центрально-кордильерская) подветвь
- алта
- центральнокордильерская группа: исинайский, итнегский, калинганский, балангао, восточнобонтокский, бонтокский, канканаэйский, центральный ифугао, восточный ифугао
- южнокордильерская группа: илонгот, и’вак, калангун, каллахан, тинок, инибалой, карао, пангасинанский.
- центральнолусонская ветвь
- капампанганский
- синауна
- самбальская группа: ботоланский, тина, болинао, амбала, абенлен, батаан, маг-инди, маг-анчи
- северноминдорская (северномангьянская) ветвь: ирайя[en], аланганский, тадьяванский.
Юг Лусона и Висайские острова (мезо-филиппинские языки)
- южноминдорская (южномангьянская) ветвь: хануноо, бухидский, таубуидские (западный и восточный)
- каламская ветвь: каламский, агутайнонский, центральный тагбанва
- палаванская ветвь: батак[en], тагбанва, палавеньо, молбог, бангги
- центрально-филиппинская ветвь
- тагальский (тагалог, пилипино)
- бикольская группа: центральнобикольский (иногда именуется просто бикольский), виракский, панданский, внутренне-бикольский
- мансаканская группа: давауэньо, камайо, исамальский, карага, мандайя, мансака, калаганский, тагакаоло
- маманва
- бисайская группа
- бантонский язык
- западная подгруппа: куйонский, датагский, семирарский, инонханский, акланонский[en], кинарайский
- центральная подгруппа: ромблонский, панайский ати, хилигайнон, каписский, масбатеньо, пороханский, северно-сорсогонский, губат, самар-лейте
- себуанский язык и родственные: варай-варай, кинарайя (или западная подгруппа?), хилигайнон (или центральная подгруппа?)
- южная подгруппа: суригаоский, бутуанский, таусугский.
Минданао и острова Сулу
- южнофилиппинская ветвь (минданао)
- субанунская группа: сиокон-субанунский, калибуганский, синданганский, салугский, лапуянский (запад Минданао; по данным лексикостатистики ближе к палаванским языкам)
- манобо: кагаяненский, бинукидский, кинамигинский, обо, ата, тигуа, гусанский, дибабавонский, раджа-кабунгсуанский, илианенский, западнобукиднонский, тагабауа, сарангани-манобо, каламансигский, тасадайский (центр Минданао)
- данао: магинданао, маранао, иланунский (восток Минданао)
- ветвь южного Минданао — возможно входит в предыдущую ветвь
- багобо (гианган)
- тирурай
- билийская группа: тболи, блаан
- сама-баджавская ветвь (острова Сулу и прилегающие берега Калимантана)
- абакнонский
- яканский
- сулу-калимантанская группа: сама западного Сулу, сама внутреннего Сулу, береговой баджау, мапунский.
Напишите отзыв о статье "Филиппинские языки"
Литература
- Peiros I. Austronesian: What linguists know and what they believe they know. Geneva, June 10-13.: Paper presented at the workshop on Human migrations in continental East Asia and Taiwan. 2004
- Wouk F., Ross M. (eds.) The history and typology of western Austronesian voice systems. Australian National University, 2002.
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Филиппинские языки
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.
Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
