Филипп III Смелый
| Филипп III Смелый Philippe III le Hardi<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 25 августа 1270 г. — 5 октября 1285 г. | |||
| Коронация: | 15 августа 1271 г., Реймсский собор, Реймс, Франция | ||
| Предшественник: | Людовик IX Святой | ||
| Преемник: | Филипп IV Красивый | ||
| Рождение: | 30 апреля 1245 Париж, Франция | ||
| Смерть: | 5 октября 1285 (40 лет) Перпиньян, Франция | ||
| Место погребения: | Аббатство Сен-Дени, Париж, Франция | ||
| Род: | Капетинги | ||
| Отец: | Людовик IX Святой | ||
| Мать: | Маргарита Провансская | ||
| Супруга: | 1-я: (с 1262) Изабелла Арагонская (1247—1271) 2-я: (с 1274) Мария Брабантская (1254—1321) | ||
| Дети: | От 1-го брака: сыновья: Людовик, Филипп IV Красивый, Роберт, Карл граф де Валуа От 2-го брака: сын: Людовик д’Эврё дочери: Бланка, Маргарита Французская | ||
Фили́пп III (фр. Philippe III), прозвище Сме́лый (фр. le Hardi) с начала XIV века[1] (30 апреля 1245, в замке Пуасси — 5 октября 1285, Перпиньян, похоронен в аббатстве Сен-Дени) — король Франции с 25 августа 1270 года, коронован в Реймсском соборе 15 августа 1271 года.
Биография
Филипп был вторым сыном короля Людовика IX и Маргариты Прованской. Своё имя он получил в честь прадеда, Филиппа II Августа[1]. В 1260 году, после смерти своего старшего брата Людовика, он стал наследником престола.
Участвовал вместе с отцом в его последнем крестовом походе и был провозглашён королём в лагере на африканском берегу. Немедленно по возвращении во Францию он смирил нескольких непокорных вассалов и добился признания своей верховной власти архиепископом Лионским.
В начале его царствования большим влиянием на государственные дела пользовался камергер Пьер де ла Брос, человек незнатного происхождения; но в 1278 году он пал жертвой интриг знати, действовавшей на Филиппа через королеву Марию Брабантскую. После смерти Броса возвысились аббат монастыря Сен-Дени Матье де Вандом и сенешаль Этьен Бомарше. Кроме них, на слабохарактерного Филиппа имел влияние его дядя Карл Анжуйский. Уступая его настояниям, Филипп выставил свою кандидатуру на престол Германской империи, но неудачно; из-за Карла он впутался и в испанские дела, в которых его ожидали поражение и смерть.
Впрочем, у Филиппа были и собственные интересы в Испании. В 1275 году он отстоял Наварру от притязаний королей Кастилии и Арагона, но его заступничество за французскую принцессу, бывшую замужем за сыном Альфонса X Кастильского и лишённую прав после смерти мужа (1276 год), не привело к желанной цели.
Ещё неудачнее была Арагонская экспедиция, предпринятая после Сицилийской вечерни по настоянию Карла Анжуйского. Папа Мартин IV, преданный Карлу и Филиппу, отлучил Педро Арагонского от церкви, объявил его низложенным и на его место назначил одного из младших сыновей Филиппа. Французские армия и флот, снаряженные для осуществления этих проектов, потерпели полную неудачу: флот был дважды разбит, а армия, задержанная в своём наступлении крепостью Жерона, стала жертвой болезней. Филипп, руководивший походом, тоже заболел и умер во время отступления.
В его царствование владения короны выросли. Он забрал выморочные лены графов тулузских — Пуату, Сентонж, Тулон, Альбижуа, Овернь, Керси, Ажене, Руэрг, Венсенн; путём брака наследника престола с Жанной Наваррской к Франции были присоединены Наварра, Шампань и Бри. Кроме того, было подготовлено присоединение Лиона и Монпелье.
Семья и дети
- 1-я жена: (с 28 мая 1262) Изабелла (1247—1271), дочь Хайме I Завоевателя, короля Арагона. Имели 4 сыновей, двое из которых умерли в детстве:
- Людовик (1264 — май 1276).
- Филипп IV Красивый (1268—1314), король Франции с 1285 г., король Наварры по своей жене Жанне I.
- Роберт (1269—1276).
- Карл (1270—1325), граф Валуа. Граф Анжу, Мэна и Перша по первой жене, номинальный император Константинопольский по второй. С 1285 г. по 1295 г. носил титул короля Арагона.
- 2-я жена: (с 21 августа 1274) Мария (1256—1321), дочь Генриха III, герцога Брабантского. Имели 3-х детей:
- Людовик д'Эврё (1276—1319), граф д’Эврё.
- Бланка (1278—1306), жена с 1300 Рудольфа III Габсбурга (1282—1307), герцога Австрии, затем короля Чехии (Рудольф I).
- Маргарита (1282—1318), 2-я жена с 1299 Эдуарда I (1239—1307), короля Англии.
Напишите отзыв о статье "Филипп III Смелый"
Примечания
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 15 мая 2011 года. |
Отрывок, характеризующий Филипп III Смелый
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
