Филисола, Висенте

Висенте Филисола исп. Vicente Filisola
Политический начальник провинции Гватемала
23 июня 1822 — 3 августа 1823
Верховный военный и политический начальник провинции Сан-Сальвадор
9 февраля 1823 — 7 мая 1823

Висенте Филисола (исп. Vicente Filisola, 1789 — 23 июля 1850) — испанский и мексиканский военный и политический деятель.

Биография

Родился примерно в 1789 году в Равелло (Неаполитанское королевство), но ещё ребёнком попал в Испанию. В 1804 году вступил в испанскую армию, участвовал в Наполеоновских войнах.

С 1811 года служил в вице-королевстве Новая Испания. Был сторонником Агустина де Итурбиде, и когда тот объявил себя императором Мексики — возглавил при нём армию в чине бригадного генерала. Когда в 1822 году произошла аннексия Центральной Америки Мексикой — Итурбиде направил Филисолу с войсками в Гватемалу для обеспечения процесса. Провинция Сан-Сальвадор объявила аннексию иллегитимной, и Филисоле пришлось подавлять это восстание. 9 февраля 1823 года его войска, наконец, вошли в Сан-Сальвадор. Он объявил о неприкосновенности жизни живущих здесь людей и их собственности, но также и об аннексии провинции Мексикой. Однако уже 19 марта 1823 года Первая Мексиканская империя пала. Филисола, оставив вместо себя в Сальвадоре Фелипе Кодальоса, вернулся в Гватемалу, где ему пришлось позволить местным политическим силам вновь провозгласить независимость от Мексики. Так как денег из центра на содержание войск больше не поступало, жители Гватемалы сами оплатили транспортировку войск Филисолы обратно в Мексику, которая состоялась 3 августа 1823 года.

В начале 1830-х годов Филисола получил грант на колонизацию Техаса, по условиям которого он имел право поселить там шестьсот семей не англосаксонского происхождения. В 1836 году Антонио Лопес де Санта-Анна сделал его следующим после себя в командной вертикали во время подавления восстания в Техасе. После того, как Санта-Анна был разбит и взят в плен в битве при Сан-Хасинто, Филисола отвёл остатки мексиканской армии в собственно Мексику.

Во время американско-мексиканской войны 1846—1848 годов Филисола командовал одной из трёх дивизий мексиканской армии.

Умер от холеры в Мехико в 1850 году.

Отрывок, характеризующий Филисола, Висенте

В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.