Филлипс, Уильям

Уильям Дэниел Филлипс
англ. William Daniel Phillips
Дата рождения:	5 ноября 1948(1948-11-05) (75 лет)
Место рождения:	Уилкс-Барре, Пенсильвания, США
Страна:	США
Научная сфера:	физика
Место работы:	Национальный институт стандартов и технологий
Учёная степень:	доктор философии (PhD) MIT
Учёное звание:	профессор
Награды и премии:	Медаль Альберта Майкельсона (1996) Нобелевская премия по физике (1997) Arthur L. Schawlow Prize in Laser Science (1998) Премия памяти Рихтмайера (2000)

Уи́льям Дэ́ниел Фи́ллипс (англ. William Daniel Phillips; род. 5 ноября 1948 в Уилкс-Барре, Пенсильвания, США) — американский физик, лауреат Нобелевской премии по физике в 1997 году (совместно с Клодом Коэном-Таннуджи и Стивеном Чу).

Окончил en:Juniata College (BS summa cum laude, 1970). Степень доктора философии PhD получил в MIT. С 1978 года сотрудник NIST, ныне его физик и член. Также профессор физики в Мэрилендском университете в Колледж-Парке. В 2002/3 гг. приглашённый профессор в Оксфорде.

Член Американской академии искусств и наук и Национальной академии наук.

Почётный доктор науки Оксфордского университета (2012).

Ссылки

• [nobelprize.org/nobel_prizes/physics/laureates/1997/phillips-autobio.html Автобиография Уильяма Филлипса на сайте Нобелевского комитета]  (англ.)
• [nobelprize.org/nobel_prizes/physics/laureates/1997/phillips-lecture.pdf Нобелевская лекция Уильяма Филлипса]  (англ.)
• [ufn.ru/ru/articles/1999/3/f/ У. Д. Филипс. «Лазерное охлаждение и пленение нейтральных атомов». Нобелевская лекция], УФН, том 169, выпуск 3, март 1999
• [physics.nist.gov/News/Nobel/phillips.html Домашняя страница Уильяма Филлипса на сайте Национального института стандартов и технологий]  (англ.)
• [dspace.mit.edu/bitstream/1721.1/27499/1/02978131.pdf Диссертация Уильяма Филлипса в Массачусетском технологическом институте]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Филлипс, Уильям

Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.