Филологический факультет УрГУ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан) К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Филологический факультет
Уральский государственный университет им. А. М. Горького
Английское название Department of Philology of the Ural State University (USU)
Год основания 1940
Декан В. А. Гудов
Место расположения Екатеринбург

Департамент филологии ИГНИ УрФУ (бывш. Филологический факультет УрГУ) — учебное подразделение Института гуманитарных наук и искусств УрФУ, которое даёт фундаментальную подготовку в области филологии, и позволяет получить государственный диплом о высшем образовании, одно из самых авторитетных учебных подразделений филологического профиля[1].

C 2011 года факультет (в статусе департамента) входит в состав Института гуманитарных наук и искусств УрФУ.





История

Филологический факультет УрГУ был создан в 1940 году. Организацией факультета занимался назначенный исполняющим обязанности декана не существовавшего тогда ещё подразделения Иван Алексеевич Дергачев.

В начале сороковых годов филологический факультет на некоторое время был объединен с историческим (деканом историко-филологического факультета был назначен П. А. Вовчок, с 15 августа 1940 года исполнявший обязанности заведующего кафедрой русского языка и общего языкознания). Преподавателей-филологов было всего 15 человек. Они работали на трех кафедрах: кафедре русского языка и общего языкознания, кафедре русской литературы и кафедре западной литературы.

Подготовку по классической филологии вели В. Д. Миронов, доц. А. И. Виноградов, Г. И. Эбергарт, доц. П. А. Шуйский (публикация его перевода «Одиссеи» принесла Шуйскому премию университета, а кафедре известность в научных кругах). Во главе языковедов стоял доц. П. А. Вовчок, учившийся в Ленинграде у С. П. Обнорского и Л. В. Щербы, знавший несколько языков и занимавшийся в Уральском университете практически всеми разделами русистики. В военные годы на факультете работали проф. В. Н. Ярцева, специалист по истории английского языка и германистике (позже она была избрана членом-корреспондентом АН СССР), доц. А. П. Громова, специализировавшаяся по истории русского языка и владевшая карельским, польским, чешским, немецким, финским и другими языками. Диалектологическое направление развивал проф. А. П. Георгиевский, занимавшийся полевыми исследованиями уральских диалектов и участвовавший в создании диалектологического атласа России. На протяжении почти двадцати лет кафедрой русской и зарубежной литературы заведовал доц. В. В. Кусков, блестящий знаток древнерусской литературы, организатор первых археографических экспедиций на Урале (позднее профессор МГУ, автор классического учебника по древнерусской литературе). Развитие литературоведения также связано с именами проф. И. А. Дергачева (тогда молодого преподавателя, ставшего позже классиком литературоведческой регионалистики), доц. Л. Г. Барага (специалиста по древнерусской литературе), проф. Л. П. Гроссмана (пушкиноведа), проф. Н. Н. Арденса (специалиста по творчеству Л. Н. Толстого), П. Г. Богатырева (известнейшего в Европе фольклориста), доц. М. Г. Китайника (также фольклориста, организатора фольклорных экспедиций на Урале). Долгое время с факультетом сотрудничал известный уральский писатель П. П. Бажов. Позднее школу русистики возглавила профессор Эра Васильевна Кузнецова (известный специалист в области лексикологии и лексикографии), ученики которой продолжают работать и сегодня. Большие научные достижения связаны с деятельностью профессора, члена-корреспондента РАН А. К. Матвеева — крупнейшего специалиста в области субстратной топонимии, организатора топонимических и диалектологических экспедиций на севере России и на Урале; созданный им коллектив является одной из наиболее авторитетных в Европе научных школ в области ономастики.

C 2011 года факультет в статусе департамента входит в состав Института гуманитарных наук и искусств (ИГНИ) создаваемого Уральского федерального университета им. первого Президента России Б. Н. Ельцина. Директор департамента — Д. В. Бугров.

Деканы

Научная деятельность

Основные направления научных исследований, получивших широкое признание:

Совместно с Институтом русского языка им. В. В. Виноградова РАН факультет издает авторитетный научный журнал «Вопросы ономастики». Постоянно работают две экспедиции: фольклорная и топонимическая.

Действуют два диссертационных совета по специальностям:

  • 10.01.01 «Русская литература» и 10.02.01 «Русский язык» (председатель — проф. Н. А. Купина)
  • 10.02.19 «Теория языка» и 10.01.03 «Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)» (председатель — проф. Л. Г. Бабенко)

Образовательные программы

На факультете два отделения: отделение русского языка и литературы и отделение романо-германской филологии.

Факультет готовит бакалавров и специалистов по следующим специализациям:

  • Русский язык и литература
  • Филологическое обеспечение информационно-издательской деятельности
  • Романо-германская филология

Факультет также готовит магистров филологии по следующим направлениям:

  • Русский язык
  • Русский язык как иностранный
  • Русская литература
  • Литература народов зарубежья
  • Фольклористика и мифология
  • Сравнительное языкознание
  • Сравнительное литературоведение

Факультет осуществляет подготовку аспирантов по специальностям:

  • Русская литература
  • Русский язык
  • Литература народов стран зарубежья
  • Теория языка
  • Фольклористика

Факультет осуществляет подготовку иностранных студентов по русскому языку (магистратура), а также имеет право выдавать сертификаты преподавателя латинского языка (для студентов, посещающих соответствующий факультатив). Кроме того, факультет реализует разнообразные краткосрочные образовательные программы по итальянскому и испанскому языкам, в области редакторского дела, копирайтинга, перевода.

Подразделения

Подготовку студентов обеспечивают десять кафедр:

  • Кафедра русского языка и общего языкознания (зав. кафедрой — д.ф.н., профессор М. Э. Рут; сотрудники кафедры читают общетеоретические лингвистические дисциплины, курсы по славянскому и финно-угорскому языкознанию, истории русского языка, древним языкам, сравнительно-историческому и сопоставительному языкознанию);
  • Кафедра современного русского языка (д.ф.н., профессор Л. Г. Бабенко; сотрудники кафедры читают основные курсы относящиеся к циклу «Современный русский язык»: от фонетики до синтаксиса, а также большой набор спецкурсов);
  • Кафедра риторики и стилистики русского языка (д.ф.н., профессор И. Т. Вепрева; кафедра обеспечивает чтение таких курсов, как риторика, стилистика, культура речи, морфология современного русского языка, и ряда спецкурсов);
  • Кафедра германской филологии (д.ф.н., профессор О. Г. Сидорова; кафедра обеспечивает проведение практических занятий, а также чтение лекций по теории и истории немецкого и английского языков, сравнительной германистике);
  • Кафедра романского языкознания (и. о. зав. кафедрой к.ф.н., доцент Д. В. Спиридонов; кафедра обеспечивает проведение практических занятий, а также чтение лекций по теории и истории французского, итальянскому языку);
  • Кафедра русского языка как иностранного (д.ф.н., профессор Г. Н. Плотникова; кафедра обеспечивает языковую и научно-исследовательскую подготовку иностранных студентов в рамках цикла «Современный русский язык»);
  • Кафедра зарубежной литературы (к.ф.н., доцент Л. А. Назарова; кафедра обеспечивает чтение дисциплин базового цикла «История зарубежной (европейской и американской) литературы» — от средних веков до современности, а также ряд теоретических и методологических спецкурсов, в том числе по сравнительному литературоведению);
  • Кафедра фольклора и древней литературы (и. о. зав. кафедрой д.ф.н., профессор Л. С. Соболева; сотрудники кафедры читают дисциплины цикла «История русской литературы» (период до 18 века), а также курсы античной литературы, мифологии и фольклористики);
  • Кафедра русской литературы (д.ф.н., профессор О. В. Зырянов; кафедра обеспечивает подготовку студентов по классической русской литературе XVII—XIX веков);
  • Кафедра русской литературы XX и XXI веков (д.ф.н., профессор Л. П. Быков; сотрудники кафедры читают дисциплины цикла «История русской литературы» (период с начала 20 века до наших дней), а также базовые общетеоретические литературоведческие дисциплины, в том числе курс социологии литературы).

В структуру факультета входят:

  • Учебно-научная топонимическая лаборатория (кафедра русского языка и общего языкознания);
  • Кабинет культуры речи (кафедра риторики и стилистики русского языка);
  • Лаборатория компьютерной лексикографии (кафедра современного русского языка).

Преподаватели

В настоящее время[когда?] в департаменте филологии ИГНИ УрФУ работают более пятидесяти кандидатов и 30 докторов филологических наук:

В разное время на филологическом факультете УрГУ также работали профессора:

  • Г. В. Аникин (специалист по английской литературе XX века)
  • Н. Н. Арденс (Апостолов) (специалист по русской литературе XIX века)
  • В. Г. Бабенко (специалист по английской драматургии XX века)
  • В. В. Блажес (специалист по древнерусской литературе, фольклористике, смеховой культуре);
  • А. П. Георгиевский (специалист в области диалектологии)
  • И. Н. Борисова (специалист в области психолингвистики)
  • Л. П. Гроссман (специалист по классической русской поэзии)
  • И. А. Дергачев (специалист по русской литературе XIX века, литературе Урала)
  • Э. В. Кузнецова (специалист в области лексикологии)
  • З. И. Комарова (специалист в области лексикографии и терминологии)
  • В. П. Кругляшова (специалист в области фольклористики)
  • В. В. Кусков (специалист по древнерусской литературе)
  • А. К. Матвеев, чл.-корр. РАН (специалист в области диалектологии, этимологии, ономастики, общего, славянского и финно-угорского языкознания);
  • Ю. А. Мешков (специалист по русской литературе XX века)
  • В. М. Паверман (специалист по американской драматургии XX века)
  • Т. В. Попова (специалист в области семантики, морфологии и неологии)
  • А. С. Субботин (специалист по русской литературе XX века)
  • В. В. Химич (специалист по русской литературе XX века)
  • В. А. Чернов (специалист в области сравнительного и славянского языкознания, истории русского языка)
  • Л. С. Шептаев (специалист по древнерусской литературе и фольклористике)
  • Г. К. Щенников (специалист по русской литературе XIX века)
  • Л. П. Щенникова (специалист по русской поэзии 1860—1880 гг.)
  • В. Н. Ярцева, чл.-корр. АН СССР (специалист в области общего языкознания, англистики и кельтологии) и др.

Фотогалерея

Напишите отзыв о статье "Филологический факультет УрГУ"

Примечания

  1. www.kariera.orc.ru/0102-99/Almam046.html Любовь к слову: Рейтинг филологических факультетов // Карьера, № 2, 1999

Ссылки

  • [www.usu.ru/ Уральский государственный университет им. А. М. Горького]
  • [www.eunnet.net/USUbio/?base=rubrica&id=r07/ Уральский государственный университет в биографиях: Русский язык и литература]
  • [proceedings.usu.ru/ Известия Уральского государственного университета]

Отрывок, характеризующий Филологический факультет УрГУ

– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.