Философия Возрождения

Философия Возрождения — направление в европейской философии XV—XVI веков. Характеризуется неприятием официальной католической религиозности и интересом к человеческой личности. Внутри течения гуманистов этот интерес выразился в идеях классического гуманизма и способствовал утверждению практического критерия истины (опыт+польза), который лёг в основу методологии современных естественных наук.

Общая характеристика Философии Возрождения

Философское мышление этого периода можно охарактеризовать как антропоцентрическое.

В эпоху Возрождения индивид приобретает гораздо большую самостоятельность, он все чаще представляет не тот или иной союз, а самого себя. Отсюда вырастает новое самосознание человека и его новая общественная позиция: гордость и самоутверждение, сознание собственной силы и таланта становятся отличительными качествами человека. Индивид эпохи Возрождения склонен приписывать все свои заслуги самому себе. Разносторонность — вот идеал возрожденческого человека. Человек становится творцом самого себя. В результате человек уже не нуждается в божественной благодати для своего спасения. По мере того как человек осознает себя в качестве творца собственной жизни и судьбы, он оказывается и неограниченным господином над природой.

В период возрождения огромную значимость приобретает искусство, и как результат, возникает культ человека-творца. Творческая деятельность приобретает своего рода сакральный (священный) характер.

С антропоцентризмом связан характерный для Возрождения культ красоты. В эпоху Возрождения, как никогда раньше, возросла ценность отдельного человека. Выше всего в эту эпоху ставится своеобразие и уникальность каждого индивида.

В эпоху Возрождения философия вновь обращается к изучению природы. Интерес к натурфилософии усиливается к концу XV — началу XVI века по мере того, как пересматривается средневековое отношение к природе как несамостоятельной сфере.

В понимании природы, так же как и в трактовке человека, философия Возрождения имеет свою специфику — природа трактуется пантеистически. Христианский Бог здесь как бы сливается с природой, а последняя тем самым обожествляется.

Натурфилософы Возрождения, например, знаменитый немецкий врач, алхимик и астролог Парацельс применял магико-алхимическое понимание природы, выраженное стремлением управлять природой с помощью тайных, оккультных сил, характерное именно для XV-XVI веков. Натурфилософы стремились устранить идею творения: мировая душа представлялась как имманентная самой природе жизненная сила, благодаря которой природа обретает самостоятельность и не нуждается больше в потустороннем начале.

Мишель Монтень

Мишель Эйкем де Монтень (1533—1592) — выдающийся философ и писатель эпохи Возрождения, автор книги «Опыты», в которой с литературной красочностью проводится тонкий анализ душевных переживаний человека. Исходный пункт учения — скептицизм. В отличие от агностицизма скептицизм Монтеня не отрицает познаваемости мира. Монтень считал, что человеку необходимо постоянно совершенствовать своё мышление путём познания закономерностей природы. Высказывал идею равенства всех людей, идеализировал «естественное состояние» человечества, которое нарушил прогресс цивилизации. Считал, что счастье людей возможно лишь при отсутствии сословий и социального неравенства. Главный принцип его морали: человек не должен пассивно ожидать своего счастья, которое религия обещает ему на небесах, он вправе стремиться к счастью в жизни земной.

Николай Кузанский

Николай Кузанский, настоящее имя — Николай Кребс; прозвание Кузанский получил из-за места рождения — Куза на Мозеле (1401—1464) — теолог (был кардиналом при папе Пии II), философ, крупный учёный, особенно значимы его исследования в области математики, астрономии и географии. Высказывал идею единства Бога и его проявления в природе (см. пантеизм). Предлагал гелиоцентрическую систему мира, вселенную считал бесконечной, считается, что его идеи оказали влияние на Джордано Бруно, Николая Коперника и Галилея. Подчёркивал познавательную мощь человека («человек есть его ум»), уподобляя творческие способности божественным. Одной из центральных тем его философии являются сомнения и противоречия. Он рассуждал о границах применимости закона противоречия в математическом познании, и о возможности применения математических понятий в познании природы.

Все вещи благодаря причастию Единому суть то, что они суть. Единое же, причастие чему есть бытие как всего, так и отдельного, по-своему сияет во всех вещах и в любой вещи. Поэтому в твоих размышлениях тебе нужно искать тождества во множестве или же единства — в одинаковости.

Джордано Бруно

См. также: Космология Джордано Бруно

Джордано Бруно (1548—1600) — итальянский философ, один из последних представителей философии эпохи Возрождения. Придерживался пантеизма, согласно которому Бог отождествляется с мировым целым. Призывал познавать не сверхприродного Бога, а саму природу, являющуюся «Богом в вещах». Разделял гелиоцентрическую теорию Николая Коперника, высказывал идею диалектического единства противоположностей (на бесконечности прямая смыкается в окружность, периферия совпадает с центром, материя сливается с формой). Единицей сущего считал монаду, в деятельности которой оказываются слиянной телесное и духовное, объект и субъект. «Монадой монад» является Бог. В этических воззрениях придерживался идеи «героического энтузиазма» и безграничной любви к бесконечности, возвышающей людей. 17 февраля 1600 г. был заживо сожжён как еретик на площади Цветов в Риме после 8-летнего заключения .

Представители

• Франческо Петрарка (1304—1374)
• Колюччо Салютати (1331—1406)
• Георгий Гемист (ок.1360-1452)
• Леонардо Бруни (1370/1374-1444)
• Поджо Браччолини (1380—1459)
• Джорджо из Трабзона (1395—1486)
• Николай Кузанский (1401—1464)
• Виссарион Никейский (1403—1472)
• Лоренцо Валла (1405—1457)
• Иоанн Аргиропул (1415—1487)
• Марсилио Фичино (1433—1499)
• Леонардо Да Винчи (1452—1519)
• Джироламо Савонарола (1452—1498)
• Иоганн Рейхлин (1455—1522)
• Пьетро Помпонацци (1462—1525)
• Джованни Пико делла Мирандола (1463—1494)
• Алессандро Акиллини (1463—1512)
• Эразм Роттердамский (1466—1536)
• Николло Макиавелли (1469—1527)
• Виллибальд Пиркгеймер (1470—1530)
• Николай Коперник (1473—1543)
• Томас Мор (1478—1535)
• Франческо Гвиччардини (1483—1540)
• Мартин Лютер (1483—1546)
• Ульрих Цвингли (1484—1531)
• Агриппа (1486—1536)
• Ульрих фон Гуттен (1488—1523)
• Хуан Гинес де Сепульведа (1489—1573)
• Хуан Луис Вивес (1492—1540)
• Парацельс (1493—1541)
• Франсуа Рабле (1493—1553)
• Уильям Тиндейл (1494—1536)
• Андре де Говейа (1497—1548)
• Филипп Меланхтон (1497—1560)
• Джероламо Кардано (1501—1576)
• Нострадамус (1503—1566)
• Бернардино Телесио (1509—1588)
• Гийом Постель (1510—1581)
• Андрей Везалий (1514—1564)
• Пётр Рамус (1515—1572)
• Франческо Робортелло (1517—1567)
• Жан Боден (1529—1596)
• Франческо Патрици да Керсо (1529—1597)
• Этьен де Ла Боэси (1530—1563)
• Джакомо Дзабарелла (1533—1589)
• Мишель Монтень (1533—1592)
• Франсуа Виет (1540—1603)
• Юст Липсий (1547—1606)
• Джордано Бруно (1548—1600)
• Франсиско Суарес (1548—1617)
• Джон Непер (1550—1617)
• Чезаре Кремонини (1550—1631)
• Олива Сабуко де Нантес (1562—1625)
• Галилео Галилей (1564—1642)
• Томмазо Кампанелла (1568—1639)
• Иоганн Кеплер (1571—1630)
• Уильям Гарвей (1578—1657)
• Гуго Гроций (1583—1645)
• Компанаци

Основные направления

• Гелиоцентризм
• Гуманизм
• Неоплатонизм
• Секуляризм

Ссылки

• [runivers.ru/lib/book6227/ Горфункель А. Х. Философия эпохи Возрождения. — М.: Высшая школа, 1980.— 368 с.] на сайте Руниверс
• [philosophy.mipt.ru/textbooks/frolovintro/chapter1_4.html «Введение в философию». (Под ред. Фролова И. Т.) / Гайденко П. П. Глава IV Части первой. «Философия эпохи Возрождения: антропоцентризм»]
• [filosof.historic.ru/books/c0005_1.shtml Философия Возрождения] в Электронной библиотеке по философии Проверено 14 октября 2008 г..
• [renaissance.rchgi.spb.ru Философская библиотека Ренессанса (РХГИ)]
• [www.renesans.narod.ru Эпоха Возрождения]
• [www.philosophy.ru/lib/history Материалы по истории философии с philosophy.ru]
• [www.lib.ru/FILOSOF Раздел «Философия» в библиотеке Максима Мошкова]
• [philos.msu.ru/library.php?sid=11 Философия эпохи Возрождения в библиотеке философского факультета МГУ]

Отрывок, характеризующий Философия Возрождения

– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.