Философия Нового времени

Философия Нового времени — период развития философии в западной Европе в XVII—XVIII веках, характеризующийся становлением капитализма, бурным развитием науки и техники, формированием экспериментально-математического мировоззрения. Этот период также называют эпохой научной революции. Иногда в философию Нового времени, полностью или частично, включают философию XIX века.

Ключевые фигуры в философии разума, эпистемологии и метафизике семнадцатого и восемнадцатого столетий разделяются на две основные группы. Рационалисты, главным образом во Франции и Германии, предполагали, что всё знание должно начинаться с определённых «врождённых идей», присутствующих в уме. Главными представителями этого направления были Рене Декарт, Барух Спиноза, Готфрид Лейбниц и Николай Мальбранш. Эмпиристы, напротив, считали, что знание должно начинаться с чувственного опыта. Ключевые фигуры этого направления — Джон Локк, Джордж Беркли и Дэвид Юм. (Сами понятия рационализма и эмпиризма возникли позже, в основном благодаря Канту, но они достаточно точны.) Этика и политическая философия обычно не рассматриваются через эти понятия, хотя все эти философы решали этические вопросы в свойственных им стилях. Среди других важных фигур в политической философии были Томас Гоббс и Жан-Жак Руссо.

В конце восемнадцатого столетия Иммануил Кант создал принципиально новую философскую систему, претендовавшую на то, что она объединила рационализм и эмпиризм. Кант стимулировал бурное развитие философской мысли в Германии в начале девятнадцатого века, начиная с немецкого идеализма. Характерной чертой идеализма была мысль о том, что мир и разум должны быть поняты, исходя из одних и тех же категорий; эта идея достигла кульминации в творчестве Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, который среди прочего сказал, что действительное разумно, разумное действительно.

      Рационализм                                       Эмпиризм
           └──────────┬────────────────────────────────────┤
                      │                                    │
                Кантианство                           Позитивизм
        ┌─────────────┴──────────────────┬─────────────────┤
        │                                │                 │
  Гегельянство                Философия жизни      Эмпириокритицизм
        │
    Марксизм

Основные представители

Френсис Бэкон

Первым исследователем природы в Новое время был английский философ Френсис Бэкон (1561—1626). Он считается основоположником методологии экспериментального естествознания. Указал на значимость опыта в постижении истины. Считал, что философия должна носить практический характер, и что высшей целью философии является господство человека над природой, а «господствовать над природой можно, только подчиняясь её законам». Постижение законов природы возможно путём анализа и обобщения отдельных проявлений, то есть с помощью индукции. Считал, что для постижения истины необходимо освободиться от мешающих этому «призраков» (идолов). «Призрак рода» заключается в стремлении человека описать мир по аналогии с жизнью, господствующей в обществе; «призрак пещеры» — в зависимости от своих субъективных пристрастий; «призрак рынка» («призрак площади») — в зависимости от расхожего мнения остальных; «призрак театра» — в слепом подчинении авторитетам. Был глубоко верующим человеком, разделял науку на теологию (занимающуюся изучением высшего, познать которое невозможно умом, а возможно лишь через божественное откровение) и философию (изучающую природу с помощью опыта и разума).

Томас Гоббс

Томас Гоббс (1588—1679) — английский философ, автор трактата «Левиафан». Приверженец сенсуализма и фатализма, рассматривал волю как «силу природы». Был сторонником механистической картины мира, согласно которой объективно существуют лишь тела, а такие характеристики как размер, вес и т. п. субъективны. Признавал существование Бога как «энергию мироздания, как первопричину всего сущего», но при этом не вмешивающуюся в земные дела. Основной предмет его философии — человек как гражданин государства. Считал себя Евклидом в области общественных наук. Утверждал невозможность создания общества, используя геометрический подход, поскольку он касался бы личностей людей. Этот подход по его мнению необходимо использовать в политике.

«Люди отступают от обычая, когда этого требует их интерес, и действуют против разума, когда разум против них. Вот чем объясняется, что учения о праве и несправедливости постоянно оспариваются как пером, так и мечом, между тем как учения о линиях и фигурах не подлежат спору, ибо истина об этих последних не задевает интересов людей, не сталкиваясь ни с их честолюбием, ни с их выгодой или вожделениями. Ибо я не сомневаюсь, что если истина, что сумма углов треугольника равна сумме двух углов квадрата, противоречила бы чьему-либо праву на власть или интересам тех, кто уже обладает властью, то, поскольку это было бы во власти тех, чьи интересы задеты этой истиной, учение геометрии было бы если не оспариваемо, то путём сожжения книг по геометрии было бы вытеснено.»

В своем трактате «Левиафан» сравнивает государство с этим библейским персонажем, принижающим людей, ограничивающим их потребности. Считает, что государство было создано в результате общественного договора, но потом отошло от людей и стало над ними господствовать. Суть добра и зла определяет государство, а остальные люди должны этих критериев придерживаться, поскольку деятельность государства должна быть направлена на обеспечение блага людей. Государство должно заботиться об интересах и счастье народа.

Рене Декарт

Рене Декарт (1596—1650) — французский математик и философ. Если Френсис Бэкон рассматривал опыт как основную отправную точку исследования, а Т. Гоббс привнес в эту логику математику, то Декарт ставил во главу всего разум, а опыт считал лишь инструментом, подтверждающим выводы разума. Декарт придерживался рационализма. Впервые ввел идеи эволюции, но доказывал их исходя исключительно из механистических представлений.

Основной отправной точкой его философии является понятие субстанции, здесь он сближается с античными философами. В этом вопросе он придерживается дуализма, разделяя субстанцию на два вида: материальную, бесконечно делимую, которую можно описать механическими представлениями, и неделимую духовную, постижимую только человеком, поскольку лишь у него есть бессмертная душа. Субстанции обладают двумя главными атрибутами: протяженностью, для материальной, и мышлением, для духовной (идеальной). Духовный мир человека есть нечто врожденное. К врожденным идеям Декарт относит идею Бога и основы математики и логики («две величины, равные третьей, равны между собой», «из ничего ничего не происходит»). Считает, что все сущее создал Бог, но после создания он не вмешивается в естественный ход истории.

Одно из центральных мест его философии занимает проблема поиска истины и метода, с помощью которого возможно получение достоверного знания. В этом вопросе он преодолел философский скептицизм. Широко известно его знаменитое рассуждение по этому вопросу, завершающееся знаменитым высказыванием: «Я мыслю, следовательно, я существую».

«Если мы станем отвергать все то, в чём каким бы то ни было образом можем сомневаться, и даже будем считать все это ложным, то хотя мы легко предположим, что нет никакого Бога, никакого неба, никаких тел и что у нас самих нет ни рук, ни ног, ни вообще тела, однако же не предположим также и того, что мы сами, думающие об этом, не существуем: ибо нелепо признавать то, что мыслит, в то самое время, когда оно мыслит, не существующим. Вследствие чего это познание: я мыслю, следовательно существую, — есть первое и вернейшее из всех познаний, встречающееся каждому, кто философствует в порядке.»

Метод научного познания, используемый Декартом, можно назвать аналитическими или рационалистическим. Рене Декарт занимался изучением многих наук, в том числе, анатомией. В своих трудах он описал психофизиологические основы деятельности мозга (души), доказав фактически рефлекторную суть психики. За это И. П. Павлов воздвиг в своё время памятник Декарту под Санкт-Петербургом.

Блез Паскаль

Блез Паскаль (1623—1662) — знаменитый французский философ, физик, математик и писатель. Плодотворно поработав в области естествознания и математики (он является одним из «отцов» теории вероятностей), он разочаровался в них и перешел к изучению религии и философской антропологии. Он считал, что «доводы разума», постоянно колеблющегося между сомнениями и уверенностью, ниже «доводов сердца».

«Природа ставит в тупик скептиков, разум — догматиков; догматик не может справиться с непреодолимой слабостью разума, а скептик не может справиться с непреодолимой идеей истины.»

Он выводил основные идеи христианства из традиционного синтеза космологии и метафизики аристотелевского толка. Указывал на незначительность человека, но в то же время и возвышал его из-за способности мыслить:

«Пространство Вселенной поглощает меня, как точку; мыслью же я объемлю всё.»

Сочинение Паскаля «Мысли» входит в список лучших французских книг и переведено на многие языки мира.

Бенедикт (Барух) Спиноза

Бенедикт Спиноза (1632—1677) в отличие от Декарта придерживается монизма, рассматривая Вселенную как нечто, состоящее из одной субстанции (идея субстанционального единства мира), соединившей в себе духовное и материальное начала, являющейся причиной самой себе. Отвергал, таким образом, христианскую идею «творения Богом мира из ничего». Придерживался натуралистического пантеизма, рассматривал Бога безличным растворением в природе, за что подвергался при жизни различным гонениям со стороны церкви. Единая субстанция по его мнению обладала двумя характеристиками: протяженностью и мышлением. Мышление таким образом приписывалось всему, а не только человеку (см. гилозоизм). В своей философии большое место уделял пониманию диалектического единства вещей: конечного и бесконечного, единого и многого, свободы и необходимости («свобода есть осознанная необходимость», «истина открывает и саму себя, и ложь»).

Готфрид Вильгельм Лейбниц

Немецкий философ Лейбниц Готфрид Вильгельм (1646—1716) был очень разносторонним ученым, но наибольшее значение имеют его работы по философии. Он считал, что мир состоит из мельчайших элементов — монад, духовных и материальных начал, обладающих вместе с тем движущей внутренней силой. В этом он близок к античному философу Аристотелю. Из философии Спинозы он «изъял» пантеистического Бога, считая его действительным творцом всего сущего, «виновником и господином» бытия. Единство монад есть результат Богом «предустановленной гармонии».

Отрицал существование пространства и времени отдельно от материи, считая пространство местом существования вещей, координирующим их положение, а время — фактором, описывающим последовательность состояний объектов. Внес существенный вклад в развитие математики (ввел понятие бесконечно малых величин), указал на значимость доказательства в рациональном познании. Считается основателем символической и математической логики.

Дэвид Юм

Дэвид Юм (1711—1776) — английский философ, историк, экономист и публицист, представитель агностицизма. На вопрос о том, существует ли внешний мир, Юм отвечал: «Не знаю». Считал, что внешний опыт не может быть критерием истинности знания, поскольку он лишь «поток впечатлений», в котором нельзя строго выявить причину и следствие. Опыт, таким образом, нельзя объяснить логически, а потому он не может давать истинного знания. Поэтому Юм делает вывод о невозможности объективного познания причинности явлений. Он утверждал, что источником нашей уверенности является не теоретическое знание, а вера.

См. также

• Философия XVII века
• Джон Локк
• Джордж Беркли
• Немецкая классическая философия
• История философии

Отрывок, характеризующий Философия Нового времени

В отношении административном, учреждение муниципалитета не остановило грабежа и принесло только пользу некоторым лицам, участвовавшим в этом муниципалитете и, под предлогом соблюдения порядка, грабившим Москву или сохранявшим свое от грабежа.
В отношении религиозном, так легко устроенное в Египте дело посредством посещения мечети, здесь не принесло никаких результатов. Два или три священника, найденные в Москве, попробовали исполнить волю Наполеона, но одного из них по щекам прибил французский солдат во время службы, а про другого доносил следующее французский чиновник: «Le pretre, que j'avais decouvert et invite a recommencer a dire la messe, a nettoye et ferme l'eglise. Cette nuit on est venu de nouveau enfoncer les portes, casser les cadenas, dechirer les livres et commettre d'autres desordres». [«Священник, которого я нашел и пригласил начать служить обедню, вычистил и запер церковь. В ту же ночь пришли опять ломать двери и замки, рвать книги и производить другие беспорядки».]
В торговом отношении, на провозглашение трудолюбивым ремесленникам и всем крестьянам не последовало никакого ответа. Трудолюбивых ремесленников не было, а крестьяне ловили тех комиссаров, которые слишком далеко заезжали с этим провозглашением, и убивали их.
В отношении увеселений народа и войска театрами, дело точно так же не удалось. Учрежденные в Кремле и в доме Познякова театры тотчас же закрылись, потому что ограбили актрис и актеров.
Благотворительность и та не принесла желаемых результатов. Фальшивые ассигнации и нефальшивые наполняли Москву и не имели цены. Для французов, собиравших добычу, нужно было только золото. Не только фальшивые ассигнации, которые Наполеон так милостиво раздавал несчастным, не имели цены, но серебро отдавалось ниже своей стоимости за золото.
Но самое поразительное явление недействительности высших распоряжений в то время было старание Наполеона остановить грабежи и восстановить дисциплину.
Вот что доносили чины армии.
«Грабежи продолжаются в городе, несмотря на повеление прекратить их. Порядок еще не восстановлен, и нет ни одного купца, отправляющего торговлю законным образом. Только маркитанты позволяют себе продавать, да и то награбленные вещи».
«La partie de mon arrondissement continue a etre en proie au pillage des soldats du 3 corps, qui, non contents d'arracher aux malheureux refugies dans des souterrains le peu qui leur reste, ont meme la ferocite de les blesser a coups de sabre, comme j'en ai vu plusieurs exemples».
«Rien de nouveau outre que les soldats se permettent de voler et de piller. Le 9 octobre».
«Le vol et le pillage continuent. Il y a une bande de voleurs dans notre district qu'il faudra faire arreter par de fortes gardes. Le 11 octobre».
[«Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3 го корпуса, которые не довольствуются тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им раны саблями, как я сам много раз видел».
«Ничего нового, только что солдаты позволяют себе грабить и воровать. 9 октября».
«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.


6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]