Фильмография Рональда Рейгана
Поделись знанием:
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»
В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.
В кружке Анны Павловны, напротив, восхищались этими восторгами и говорили о них, как говорит Плутарх о древних. Князь Василий, занимавший все те же важные должности, составлял звено соединения между двумя кружками. Он ездил к ma bonne amie [своему достойному другу] Анне Павловне и ездил dans le salon diplomatique de ma fille [в дипломатический салон своей дочери] и часто, при беспрестанных переездах из одного лагеря в другой, путался и говорил у Анны Павловны то, что надо было говорить у Элен, и наоборот.
Вскоре после приезда государя князь Василий разговорился у Анны Павловны о делах войны, жестоко осуждая Барклая де Толли и находясь в нерешительности, кого бы назначить главнокомандующим. Один из гостей, известный под именем un homme de beaucoup de merite [человек с большими достоинствами], рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.
Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!
Никто не возражал на это.
24 го июля это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, – и потому суждение князя Василья продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился ого высказывать теперь. Но 8 августа был собран комитет из генерал фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий, и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.
В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
Фильмография Рональда Рейгана включает в себя наиболее известные фильмы и телевизионные работы, в которых он участвовал на протяжении 28 лет своей актёрской карьеры (с 1937 по 1965 год) и кинонаграды за этот период. Работа на радио, в кино и на телевидении заняла суммарно в его биографии 33 года. Во время Второй мировой войны Рейган служил в ВВС США, где в том числе участвовал в создании различных фильмов военной тематики. С 1947 по 1959 год он шесть раз избирался на пост президента Гильдии киноактёров США. В середине 1950-х годов Рейган стал играть меньше ролей в кино и обратил своё внимание на телевидение. Он принимал участие и выступал в ряде программ в течение восьми лет на телеканале CBS и других. В 1957 году был удостоен премии «Золотой глобус», 9 февраля 1960 года в честь Рональда Рейгана была открыта звезда на голливудской «Аллее славы». В 1965 году Рейган закончил свою актёрскую карьеру и занялся политикой.
Содержание
Радио и кинематограф
Рональд Рейган начал свою артистическую карьеру в качестве радиоведущего. После окончания колледжа в 1932 году перед Рейганом встал вопрос поиска работы, поскольку члены его семьи, как и десятки миллионов американцев в период «Великой депрессии» не имели постоянной работы и перебивалась временными заработками. Одолжив у отца потрёпанный автомобиль, Рейган одну за другой объезжал радиостанции близлежащих к Диксону (Иллинойс) городов и удача улыбнулась ему на одной из маленьких радиостанций города Давенпорт в Айове. Вначале Рейгану удалось добиться возможности разово освещать по радио игры футбольной команды университета Айовы «Айова Янкиз», а позже его приняли на постоянную работу на должность диктора радиостанции WOC (AM). В дальнейшем он был приглашён на радиостанцию WHO (AM) в город Де-Мойн, где комментировал матчи бейсбольной команды «Чикаго Кабс»[1][2][3]. Зачастую Рейгану приходилось вести «прямые репортажи» с матчей, где он не присутствовал. Информацию о событиях ему передавали по телеграфу, а в озвучивании ударов биты и гула болельщиков помогал ассистент-звукорежиссёр[4]. Позднее Рон говорил, что время, когда он работал спортивным комментатором, было лучшим в его жизни[5].
Воспользовавшись в 1937 году поездкой вместе с «Чикаго Кабс» по штату Калифорния, Рейган прошёл кинопробы и подписал семилетний контракт со студией Уорнер Бразерс[6]. Его первая роль в этом же году была в фильме «Любовь в эфире» (Love Is on the Air). Эта роль предопределила его актёрское амплуа «честного малого с располагающей к себе внешностью, но без особых интеллектуальных данных» на многие годы вперёд[7]. Наиболее заметная роль была сыграна Рейганом в 1942 году в фильме «Кингс Роу» (Kings Row). Картина была номинирована на премию «Оскар», однако игра Рональда не встретила всеобщего одобрения критиков (один из обозревателей даже написал, что актёр «легкомысленно отнёсся к характеру своего героя». Хотя некоторые кинокритики и отмечают, что это был лучший фильм Рейгана[8], репортёр The New York Times Босли Кроутер, один из кинокритиков тех времён, также достаточно прохладно оценил эту его киноработу[9].
Сам же Рональд считал, что «Кингз Роу» сделал его звездой. Однако развить успех далее не удалось, так как спустя два месяца после выхода фильма на экраны будущий президент поступил на действительную военную службу и никогда уже не смог повторить такого киноуспеха[10].
За всю свою кинокарьеру Рейган участвовал более чем в 54 художественных фильмах[11]. В большинстве случаев, это были малобюджетные фильмы категории «B», рассчитанные на небольшую зрительскую аудиторию. Они не получали хороших отзывов у критиков и широкой известности у публики. Позднее Рейган говорил: «Продюсеры не стремились сделать эти фильмы хорошими — они стремились сделать их к четвергу[1]».
Киноработы на военной службе
Ещё работая на радиостанции, Рейган начал брать домой учебные курсы повышения квалификации армии США. Он вступил в программу 18 марта 1935 года, а в декабре 1936 года уже закончил 14 курсов. После японской атаки на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года, Рейган прервал свою актерскую карьеру и 19 апреля 1942 года поступил на действительную военную службу. Первая попытка пройти медицинскую комиссию в действующую армию закончилась неудачно по причине проблем со зрением, но на повторной комиссии Рейган был признан ограниченно годным к военной службе. Его первое назначение было в качестве сотрудника по связи военного транспортного управления. В это время Уорнер Бразерс и военное руководство планировали снять фильм об авиации и рассчитывали, что Рейган будет участвовать в нём, поэтому 15 мая 1942 года он подал заявление на перевод в ВВС. Перевод был одобрен 9 июня 1942 года[12][13][14].
Во время действительной военной службы Рейган не только работал в качестве адъютанта, офицера по кадрам, участвовал в церемониях проводов солдат на передовую, открытия военных займов (Series E bond), но и был командирован для участия в создании некоторых военных фильмов тех лет. Это были и пропагандистские и художественные и учебные фильмы, такие как музыкальная комедия «Это армия» (This Is the Army), «За бога и страну», учебный фильм «Цель — Токио» и другие[15]. К концу войны подразделения, где служил Рональд Рейган, произвели около четырёхсот различных фильмов. Рейган закончил действительную военную службу 9 декабря 1945 года[12][13][14].
В своей будущей жизни после актёрской карьеры Рональд Рейган неоднократно был замечен в том, что под видом реальных воспоминаний о военном периоде своей жизни на самом деле рассказывал киноистории из фильмов[16].
Гильдия киноактёров (ГКА)
В 1941 году Рейган был впервые избран в совет директоров гильдии киноактёров в качестве запасного участника, а в 1946 году, после демобилизации он стал третьим вице-президентом гильдии[17]. В 1947 году в организации произошёл конфликт интересов, что привело к отставке шести членов совета директоров и президента гильдии. Рейгана номинировали кандидатом в президенты ГКА на досрочных выборах и он эти выборы выиграл[17]. Позднее он избирался президентом ГКА пять лет подряд, с 1947 по 1952 год, а в шестой раз был избран после перерыва в 1959 году. За это время Рейган провёл гильдию через весьма непростые годы, которые были отмечены известными событиями и разбирательствами: об акте Тафта — Хартли (англ. Taft–Hartley Act), слушаниями HUAC (комиссии по расследованию антиамериканской деятельности), событиями голливудской эры чёрного списка, спадом кинопроизводства из-за появления телевидения, многочисленными забастовками и др[17]. Как президент гильдии, Рейган давал показания перед HUAC относительно влияния коммунистов на киноиндустрию[18]. Рейган был твёрдо убеждён, что коммунисты пытаются завладеть Голливудом[19]. В начале 1940-х Рейган сотрудничал с ФБР, работая в качестве тайного агента под псевдонимом Т-10 и сообщая правительству имена тех работников киноиндустрии, которых он подозревал в симпатии к коммунизму[20][21].
Нэнси Рейган считала, что работа на посту президента ГКА создала проблемы для актёрской карьеры Рейгана по причине того, что продюсерам и режиссёрам после постоянных профсоюзных переговоров было «трудно представить его скачущим на коне во главе кавалерийского эскадрона или отбивающемся от угонщиков скота у Орлиного перевала»[22].
Телевидение
В 1950-х Рейган решил попробовать свои силы на телевидении. Он был приглашён на роль ведущего еженедельной программы «Театр Дженерал Электрик» (General Electric Theater) на телеканале CBS[1][23]. На протяжении восьми лет он провёл 235 передач этой телепрограммы[24]. Так же он участвовал в множестве сериалов и программ на телеканалах: CBS, NBC, ABC[25]. Последняя работа Рейгана в качестве профессионального актёра — это телесериал «Дни в долине смерти» (Death Valley Days) (с 1964 по 1965 год)[25]. В 1965 году Рональд Рейган полностью сменил амплуа актёра на политическую карьеру. В 1966 году он официально баллотировался на пост губернатора Калифорнии[26].
Списки фильмов составлены по видам работ и по годам релизов за период с 1937 по 1965 год.
Фильмография в кинематографе
Русские названия в таблицах даны методом описательного перевода оригинальных названий.
Полнометражные фильмы в кинематографе
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 1937 | ф | Любовь в эфире | Love Is on the Air (Warner Bros. First National)[11] | Энди Маккейн / (англ. Andy McCaine)[27] |
| 1937 | ф | Подлодка D-1 | Submarine D-1 (Warner Bros. First National)[11] | эпизодическая роль / вырезан из окончательной версии фильма[28] |
| 1937 | ф | Отель «Голливуд» | Hollywood Hotel (Warner Bros. First National)[11] | эпизод в финале фильма / в титрах не указан[29] |
| 1938 | ф | Закружи свою подружку | Swing Your Lady (Warner Bros.)[11] | Джэк Миллер / (англ. Jack Miller)[30] |
| 1938 | ф | Сержант Мэрфи | Sergeant Murphy (Warner Bros.)[11] | Деннис Райли / (англ. Dennis Riley)[31] |
| 1938 | ф | Скандалы случаются | Accidents Will Happen (Warner Bros.)[11] | Эрик Грегг / (англ. Eric Gregg)[32] |
| 1938 | ф | Ковбой из Бруклина | Cowboy from Brooklyn (Warner Bros.)[11] | Пэт Данн / (англ. Pat Dunn)[33] |
| 1938 | ф | Парень встречает девушку | Boy Meets Girl (Warner Bros.)[11] | диктор радио[34] |
| 1938 | ф | Девушка на стажировке | Girls on Probation (Warner Bros.)[11] | Нейл Диллон / (англ. Neil Dillon)[35] |
| 1938 | ф | Братец крыса | Brother Rat (Warner Bros.)[11] | Дэн / (англ. Dan)[36] |
| 1938 | ф | Удивительный доктор Клиттерхаус | The Amazing Dr. Clitterhouse (Warner Bros.)[25] | озвучивание[38] / вырезан из окончательной версии фильма[37] |
| 1938 | ф | Достижение успеха | Going Places (Warner Brothers Cosmopolitan)[11] | Джек Витеринг / (англ. Jack Withering)[39] |
| 1939 | ф | Воздушная разведка | Secret Service of the Air (Warner Bros.)[11] | лейтенант Брасс Бэнкрофт / (англ. Brass Bancroft)[40] |
| 1939 | ф | Победить темноту | Dark Victory (Warner Bros. First National)[11] | Алекс Хэмм / (англ. Alex Hamm)[41] |
| 1939 | ф | Кодекс разведки | Code of the Secret Service (Warner Bros.)[11] | лейтенант Брасс Бэнкрофт / (англ. Brass Bancroft)[42] |
| 1939 | ф | Непослушная, но милая | Naughty but Nice (Warner Bros.)[11] | Эд Эдди Кларк / (англ. Ed «Eddie» Clark)[43] |
| 1939 | ф | Адская кухня | Hell's Kitchen (Warner Bros.)[11] | Джим / (англ. Jim)[44] |
| 1939 | ф | Ангелы умываются | The Angels Wash Their Faces (Warner Bros.)[11] | Пат / (англ. Pat)[45] |
| 1939 | ф | Сокрушая фальшивомонетчиков | Smashing the Money Ring (Warner Bros.)[11] | лейтенант Брасс Бэнкрофт / (англ. Brass Bancroft)[46] |
| 1940 | ф | Братец крыса и ребенок | Brother Rat and a Baby (Warner Bros.)[11] | Дэн Кроуфорд / (англ. Dan Crawford)[47] |
| 1940 | ф | Ангел из Техаса | An Angel from Texas (Warner Bros.)[11] | партнёр продюсера[48] |
| 1940 | ф | Убийство в воздухе | Murder in the Air (Warner Bros.)[11] | лейтенант Брасс Бэнкрофт / (англ. Brass Bancroft)[49] |
| 1940 | ф | Кнут Ронки настоящий американец | Knute Rockne, All American (Warner Bros.)[11] | Джорж Грипп / (George Gipp)[50] |
| 1940 | ф | Буксирщица Энни снова в пути | Tugboat Annie Sails Again (Warner Bros.)[11][51] | моряк[52] |
| 1940 | ф | Дорога на Санта-Фе | Santa Fe Trail (Warner Bros. First National)[11] | Джордж Армстронг Кастер / (англ. George Armstrong Custer)[53] |
| 1941 | ф | Плохой человек | The Bad Man (Metro-Goldwyn-Mayer)[11] | Жиль Джонс / (англ. Gil Jones)[54] |
| 1941 | ф | Девушка на миллион | Million Dollar Baby (Warner Bros.)[11] | Питер Роуэн / (англ. Peter Rowan)[55] |
| 1941 | ф | Девяти жизней не хватит | Nine Lives Are Not Enough (Warner Bros.)[11] | Мэтт Сойер / (англ. Matt Sawyer)[56] |
| 1941 | ф | Международная эскадрилья | International Squadron (Warner Bros.)[11] | Джимми Грант / (англ. Jimmy Grant)[57] |
| 1942 | ф | Кингс Роу | Kings Row (Warner Bros.)[11] | Дрэйк Макхью / (англ. Drake McHugh)[58] |
| 1942 | ф | Девушка из дансинга | Juke Girl (Warner Bros.)[11] | Стив Толбот / (англ. Steve Talbot)[59] |
| 1942 | ф | Отчаянное путешествие | Desperate Journey (Warner Bros. First National)[11] | Джонни Хаммонд / (англ. Johnny Hammond)[60] |
| 1943 | ф | Это армия | This Is the Army (Warner Bros.)[11] | Джонни Джонс / (англ. Johnny Jones)[61] |
| 1947 | ф | Конный путь | Stallion Road (Warner Bros. First National)[11] | Ларри Ханрахан / (англ. Larry Hanrahan)[62] |
| 1947 | ф | Эта девушка из Хагена | That Hagen Girl (Warner Bros. First National)[11] | Том Бейтс / (англ. Tom Bates)[63] |
| 1947 | ф | Голос черепахи | The Voice of the Turtle (Warner Bros. First National)[11] | Билл / (англ. Bill)[64] |
| 1949 | ф | Джон любит Мэри | John Loves Mary (Warner Bros.)[11] | Джон Лоренс / (англ. John Lawrence)[65] |
| 1949 | ф | Ночь к ночи | Night Unto Night (Warner Bros.)[11] | Джон / (англ. John)[66] |
| 1949 | ф | Девушка из Джоунс Бич | The Girl from Jones Beach (Warner Bros.)[11] | Боб Рэндольф / (англ. Bob Randolph)[67] |
| 1949 | ф | Это великое чувство | It's a Great Feeling (Warner Bros.)[11] | эпизодическая роль[68] |
| 1950 | ф | Горячее сердце | The Hasty Heart (Warner Bros.)[11] | Янк / (англ. Yank)[69] |
| 1950 | ф | Луиза | Louisa (Universal-International)[11] | Хэл Нортон / (англ. Hal Norton)[70] |
| 1950 | ф | Штормовое предупреждение | Storm Warning (Warner Bros.)[11] | Бёрт Рэйни / (англ. Burt Rainey)[71] |
| 1950 | ф | Бонзо пора спать | Bedtime for Bonzo (Universal-International)[11] | профессор Питер Бойд / (англ. Peter Boyd)[72] |
| 1951 | ф | Последний форпост | The Last Outpost (Paramount)[11] | офицер Вэнс / (англ. Vance)[73] |
| 1952 | ф | Гонконг | Hong Kong (Paramount)[11] | Джефф / (англ. Jeff)[74] |
| 1952 | ф | Она учится в колледже | She's Working Her Way Through College (Warner Bros.)[11] | профессор[75] |
| 1952 | ф | Команда-победитель | The Winning Team (Warner Bros.)[11] | Кливленд Александер / (Grover Cleveland Alexander)[76] |
| 1953 | ф | Тропическая зона | Tropic Zone (Paramount)[11] | Дэн МакКлауд / (англ. Dan McCloud)[77] |
| 1953 | ф | Закон и порядок | Law and Order (Universal-International)[11] | Фрэйм Джонсон / (англ. Frame Johnson)[78] |
| 1954 | ф | Узник войны | Prisoner of War (Metro-Goldwyn-Mayer)[11] | Уэбб Слоан / (англ. Webb Sloane)[79] |
| 1954 | ф | Королева скота из Монтаны | Cattle Queen of Montana (RKO)[11] | Фарелл / (англ. Farrell)[80] |
| 1955 | ф | Компаньон Теннесси | Tennessee's Partner (RKO)[11] | Коупок[комм. 1] / (англ. Cowpoke)[81] |
| 1957 | ф | Морские ведьмы | Hellcats of the Navy (Columbia)[11] | командир Кейси Эббот / (англ. Casey Abbott)[82] |
| 1961 | ф | Молодые доктора | The Young Doctors (United Artists)[11] | рассказчик[83] / озвучивание[25] |
| 1964 | ф | Убийцы | The Killers (Universal)[11] | Браунинг / (англ. Browning)[84] |
Документальные и короткометражные фильмы
Русские названия в таблице даны методом описательного перевода оригинальных названий.
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 1938 | ф | Обзор студии Vitaphone | Vitaphone Pictorial Revue #E[85] | эпизод совместно с Мари Уилсон[85] |
| 1939 | ф | Охота на рыбу-меч | Sword Fishing[86] | рассказчик / озвучивание[86] |
| 1940 | ф | Алиса в стране кино | Alice in Movieland [87] | играет самого себя / нет в титрах[87] |
| 1941 | ф | Как улучшить свою игру в гольф | How to Improve Your Golf[25] | совместно с Джейн Уайман[25] |
| 1942 | ф | Советы по игре в гольф | Shoot Yourself Some Golf[88] | совместно с Джейн Уайман и Джимми Томсоном (Jimmy Thomson (golfer)[88]) |
| 1942 | ф | Мистер Гардениа Джонс | Mister Gardenia Jones (US Army)[25] | фильм об USO, Гардения Джонс (англ. Gardenia Jones[89]) |
| 1942 | ф | Исполнение служебного долга | Beyond the Line of Duty(US Army)[25] | рассказчик / озвучивание[25] |
| 1943 | ф | Знакомство с японским Zero Fighter | Recognition of the Japanese Zero Fighter[90] | играет лётчика[90] |
| 1943 | ф | Обучение кадетов | Cadet Classification[91] | рассказчик / озвучивание[91] |
| 1943 | ф | Задний стрелок | The Rear Gunner (US Army, Warner Bros.)[25] | |
| 1943 | ф | За бога и страну | For God and Country (US Army)[25] | играет капеллана[92] |
| 1943 | ф | Голливуд в униформе | Hollywood in Uniform (Columbia Pictures)[25] | играл самого себя |
| 1943 | ф | Борьба за небо | The Fight for the Sky[92] | рассказчик / озвучивание[92] |
| 1944 | ф | Цель - Токио | Target Tokyo (US Army)[93][25] | рассказчик / озвучивание[25] |
| 1945 | ф | Дорога Стилвелла | The Stilwell Road[94] | рассказчик / озвучивание[94] |
| 1945 | ф | Крылья для этого человека | Wings for This Man[95] | рассказчик / озвучивание[95] |
| 1945 | ф | Нехватка жилья | Housing shortage[96] | о проблемах жилья для ветеранов войны[96] |
| 1948 | ф | Хорошо для фильма | Ok for Pictures (Warner Bros.)[25] | рассказчик / озвучивание[92] |
| 1948 | ф | Итак, вы хотите быть в фильме | So You Want to Be in Pictures[25] | играет самого себя[92] |
| 1948 | ф | Экскурсия по студии | Studio Tour (Warner Bros.)[25] | |
| 1951 | ф | Большая правда | The Big Truth[91] | рассказчик / озвучивание[91] |
| 1963 | ф | Правда о коммунизме | The Truth About Communism[25] | рассказчик / озвучивание[25] |
| 1965 | ф | Пусть Мир идёт вперёд | Let the World Go Forth[25] | озвучивание совместно с Робертом Тейлором[25] |
Работы и показы на телевидении
Русские названия в таблице даны методом описательного перевода оригинальных названий.
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 1950 | с | Театр Nash Airflyte | The Nash Airflyte Theater (CBS)[25] | серия «The Case of the Missing Lady»[97] |
| 1950—1953 | с | Шоу Джорджа Бернса и Грейси Аллен | The George Burns and Gracie Allen Show (CBS)[25][98] | играл самого себя[98] |
| 1952 | с | Голливудские премьеры | Hollywood Opening Night (NBS)[25] | серия «The Priceless Gift»[99] |
| 1953 | с | Театр звёзд Техаса | Texaco Star Theatre[98] | играл самого себя[98] |
| 1953 | ф | Закон и порядок | Law and Order[98] | Фрэйм Джонсон / (англ. Frame Johnson)[98] |
| 1953 | с | Премия Орхидея | The Orchid Award (ABC)[25] | |
| 1953 | с | Театр Chrysler Medallion | Chrysler Medallion Theatre (CBS)[25] | серия «A Job for Jimmy Valentine»[25] |
| 1953 | с | Театр Revlon Mirror | The Revlon Mirror Theater (CBS)[25] | серия «Next Stop Bethlehem»[25] |
| 1953 | с | В. F. Goodrich | В. F. Goodrich (CBS)[25] | серия «Burns and Allen»[25] |
| 1953—1954 | с | Люкс-видео театр | Lux Video Theatre (CBS)[25] | серии «A Place in the Sun» (ведущий), «Message in a Bottle»[25] |
| 1953—1954 | с | Театр звёзд Шлица | Schlitz Playhouse of Stars (CBS)[25] | серии «The Doctor Comes Home», «The Jungle Trap», «The Edge of Battle»[25] |
| 1953—1954 | с | Телевизионный театр Форда | The Ford Television Theatre (NBS)[25] | серии «First Born», «And Suddenly You Knew», «Beneath These Waters»[25] |
| 1953—1956 | с | Какова моя линия? | What's My Line?[100] | два эпизода[100] |
| 1954 | ф | Узник войны | Prisoner of War[98] | Уэбб Слоун / (англ. Webb Sloane)[98] |
| 1954—1962 | с | Театр «Дженерал Электрик» | General Electric Theater (CBS)[25] | ведущий, провёл 235 телепрограмм / участвовал сам в 35 программах[24] |
| 1954 | с | Развлечения | Operation: Entertainment (NBC)[25] | |
| 1955 | с | «Волшебный мир Диснея» | The Pre-Opening Report from Disneyland/A Tribute to Mickey Mouse[100] | играл самого себя[100] |
| с | Такое же имя | The Name's the Same[100] | один эпизод, играл самого себя / дата неизвестна[100] | |
| 1955—1958 | с | Человек города | Toast of the Town[100] | играл самого себя[100] |
| 1955—1961 | с | У меня есть секрет | I've Got a Secret[100] | два эпизода, играл самого себя / 1955 и 1961 год[100] |
| 1956 | с | Летние премьерные показы от «Дженерал Электрик» | General Electric Summer Originals (CBS)[25] | серия«Jungle Trap»[25] |
| 1957 | с | Шоу Форда | The Tennessee Ernie Ford Show[100] | играл самого себя[100] |
| 1958 | с | Говорить правду | To Tell the Truth[100] | гостевой выступающий[100] |
| 1960 | с | Шоу DuPont с Джун Эллисон | The DuPont Show with June Allyson (CBS)[25] | Алан Ройс (англ. Alan Royce[100]) / серия «The Way Home»[25] |
| 1960 | с | Время звёзд | Startime (NBC)[25][101] | ведущий[100] / серии «The Swingin' Years» и «The Swingin' Singin' Years» (эпизоды 19 и 23)[25] |
| 1960 | с | Это твоя жизнь | This Is Your Life[100] | Играл самого себя / серия «Charles Coburn»[100] |
| 1961 | ф | Молодые доктора | The Young Doctors[100] | рассказчик / озвучивание[100] |
| 1961 | с | Театр Зейна Грея | Dick Powell's Zane Grey Theatre (CBS)[25] | майор Уил Синклер (англ. Will Sinclair[100]) / серия «The Long Shadow»[25] |
| 1961 | с | Шоу Боба Хоупа | The Bob Hope Show (NBC)[25] | |
| 1961—1963 | с | Шоу Дика Пауэлла | The Dick Powell Show (NBC)[25] | серии «Who Killed Julie Greer?», «The Last of the Private Eyes»[25] |
| 1963 | ф | Наследие Сплендора | Heritage of Splendor[100] | рассказчик / озвучивание[100] |
| 1963 | с | Караван повозок | Wagon Train (NBC)[25] | серия «The Fort Pierce Story»[25] |
| 1964 | с | Театр создателей саспенса | Kraft Suspense Theatre (NBC)[25] | серия «A Cruel and Unusual Night»[25] |
| 1964 | с | Игра знаменитостей | The Celebrity Game[100] | играл самого себя[100] |
| 1964—1965 | с | Дни в долине смерти | Death Valley Days (Broadcast syndication)[25] | серии «Tribute to the Dog» (1964), «Raid on the San Francisco Mint» (1965), «The Battle of San Francisco Bay» (1965), «No Gun Behind His Badge» (1965), «Temporary Warden» (1965), «The Lawless Have Laws» (1965), «A City is Born» (1965), «No Place for a Lady» (1965)[102] |
Кинонаграды Рональда Рейгана 1937—1965 годов
- 1957 год — Золотой глобус в номинации «Hollywood Citizenship Award»[103]
- 1960 год — Рональд Рейган был удостоен звезды на Голливудской «Аллее славы»[104].
Напишите отзыв о статье "Фильмография Рональда Рейгана"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Cannon, Lou. [www.washingtonpost.com/wp-dyn/articles/A18329-2004Jun5.html Actor, Governor, President, Icon] (англ.). The Washington Post (6 June 2004). — Биография Рейгана. Проверено 27 августа 2016. [www.webcitation.org/65JLYQPzv Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].
- ↑ Ивакян Э. А., 1991, с. 15-23.
- ↑ Wills, Garry, 1987, p. 109—110.
- ↑ Ивакян Э. А., 1991, с. 24.
- ↑ Откровенно говоря. Избранные речи, 1990, с. 193.
- ↑ [web.archive.org/web/20071031092212/www.reaganfoundation.org/reagan/biography/a_hero.asp Biography > A Hero from the Heartland] (англ.). Ronald Reagan Presidential Foundation. — Биография Рейгана. Проверено 27 августа 2016.
- ↑ Ивакян Э. А., 1991, с. 31.
- ↑ Leonard Maltin. [www.tcm.com/tcmdb/title/80395/Kings-Row/ Kings Row] (англ.). TCM website. Проверено 30 августа 2016. [web.archive.org/web/20160830213626/www.tcm.com/tcmdb/title/80395/Kings-Row/ Архивировано из первоисточника 30 августа 2016].
- ↑ Bosley Crowther. [www.nytimes.com/movie/review?res=9903E2DE143BE33BBC4B53DFB4668389659EDE THE SCREEN; 'Kings Row,' With Ann Sheridan and Claude Rains, a Heavy, Rambling Film, Has Its First Showing Here at the Astor] (англ.). The New York Times (3 February 1942). Проверено 30 августа 2016. [web.archive.org/web/20160830214059/www.nytimes.com/movie/review?res=9903E2DE143BE33BBC4B53DFB4668389659EDE Архивировано из первоисточника 30 августа 2016].
- ↑ Otto Friedrich, 1997, p. 86-89.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 [reaganlibrary.archives.gov/archives/reference/rrfilms.html Ronald Reagan's Films]. Ronald Reagan Presidential Library. Проверено 2 сентября 2016. [web.archive.org/web/20160902190830/reaganlibrary.archives.gov/archives/reference/rrfilms.html Архивировано из первоисточника 2 сентября 2016].
- ↑ 1 2 [www.tampicohistoricalsociety.citymax.com/Ronald_Reagan_History_Tampico.html Ronald Reagan 1911—2004] (англ.)(недоступная ссылка — история). Tampico, Illinois Historical Society. Проверено 30 декабря 2007. [web.archive.org/20060516085221/www.tampicohistoricalsociety.citymax.com/Ronald_Reagan_History_Tampico.html Архивировано из первоисточника 16 мая 2006].
- ↑ 1 2 [www.nationalmuseum.af.mil/Visit/MuseumExhibits/FactSheets/Display/tabid/509/Article/196677/president-ronald-reagan.aspx President Ronald Reagan] (англ.). National Museum of the United States Air Force. Проверено 27 августа 2016. [web.archive.org/web/20160830212632/www.nationalmuseum.af.mil/Visit/MuseumExhibits/FactSheets/Display/tabid/509/Article/196677/president-ronald-reagan.aspx Архивировано из первоисточника 30 августа 2016].
- ↑ 1 2 [reaganlibrary.archives.gov/archives/reference/military.html Military service of Ronald Reagan] (англ.). Ronald Reagan Presidential Library. Проверено 30 августа 2016. [web.archive.org/web/20160830212908/reaganlibrary.archives.gov/archives/reference/military.html Архивировано из первоисточника 30 августа 2016].
- ↑ Ивакян Э. А., 1991, с. 48-52.
- ↑ Ивакян Э. А., 1991, с. 41, 50, 51.
- ↑ 1 2 3 [web.archive.org/web/20071228063556/www.sag.org/history/presidents/reagan.html Screen Actors Guild Presidents: Ronald Reagan] (англ.). Screen Actors Guild. Проверено 30 августа 2016. [web.archive.org/web/20071228063556/www.sag.org/history/presidents/reagan.html Архивировано из первоисточника 30 августа 2016].
- ↑ [www.twcnet.edu/cschutz/history-page/Consensus/Reagan-huac-testimony.html House Un-American Activities Committee Testimony: Ronald Reagan] (англ.)(недоступная ссылка — история). Tennessee Wesleyan College (23 October 1947). Проверено 30 августа 2016. [web.archive.org/20070928073624/www.twcnet.edu/cschutz/history-page/Consensus/Reagan-huac-testimony.html Архивировано из первоисточника 28 сентября 2007].
- ↑ Ивакян Э. А., 1991, с. 64.
- ↑ [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,142352,00.html Hollywood: Unmasking Informant T-10] (англ.). Time (9 September 1985). Проверено 30 августа 2016. [web.archive.org/web/20160830210356/content.time.com/time/magazine/article/0,9171,959749,00.html Архивировано из первоисточника 30 августа 2016].
- ↑ Ивакян Э. А., 1991, с. 65.
- ↑ Ивакян Э. А., 1991, с. 92.
- ↑ William L. Bird Jr. [www.museum.tv/eotv/generalelect.htm GENERAL ELECTRIC THEATER] U.S. Anthology (англ.). Museum of Broadcast Communications (MBC). Проверено 2 сентября 2016. [web.archive.org/web/20160901213042/www.museum.tv/eotv/generalelect.htm Архивировано из первоисточника 2 сентября 2016].
- ↑ 1 2 Michael Newton, 2014, p. 466.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 Robert Paul Metzger, 1989, p. 84-109.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 112-116.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 126.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 130.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 135.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 133.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 128.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 137.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 139.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 143.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 145.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 147.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 140.
- ↑ Robert Paul Metzger, 1989, p. 142.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 150.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 152.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 155.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 166.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 159.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 161.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 163.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 168.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 169.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 173.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 175.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 178.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 182.
- ↑ Doug McClelland, 1983, p. 241.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 184.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 188.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 191.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 197.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 194.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 201.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 204.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 208.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 211.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 215.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 218.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 221.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 224.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 226.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 230.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 235.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 237.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 240.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 245.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 250.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 247.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 253.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 258.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 255.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 259.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 262.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 265.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 268.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 269.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 272.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 275.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 277.
- ↑ 1 2 Roy Liebman, 2003, p. 161.
- ↑ 1 2 Roy Liebman, 2003, p. 261.
- ↑ 1 2 Marc Eliot, 2009, p. 356.
- ↑ 1 2 Roy Liebman, 2003, p. 274.
- ↑ Arthur F. McClure, Charles David Rice, 1988, p. 179.
- ↑ 1 2 Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 66.
- ↑ 1 2 3 4 Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 279.
- ↑ 1 2 3 4 5 Arthur F. McClure, Charles David Rice, 1988, p. 180.
- ↑ [www.pbs.org/wgbh/amex/pacific/sfeature/sf_target.html Target Tokyo. Victory in the Pacific] Produced by the Army Air Forces in 1945 and narrated by Hollywood actor Ronald Reagan (англ.). PBS. Проверено 30 августа 2016. [web.archive.org/web/20160830191429/www.pbs.org/wgbh/americanexperience/features/bonus-video/pacific-target-tokyo/ Архивировано из первоисточника 30 августа 2016].
- ↑ 1 2 Major Frederick A. Eiserman, 1988, p. 145.
- ↑ 1 2 Stephen Vaughn, 1994, p. 174.
- ↑ 1 2 Roy Liebman, 2003, p. 287.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 99.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Marc Eliot, 2009, p. 360.
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 102.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 Marc Eliot, 2009, p. 362.
- ↑ [www.tv.com/shows/ford-startime/episodes/ Ford Startime. NBC (ended 1960)] (англ.). CBS Interactive Inc.. Проверено 4 сентября 2016. [www.webcitation.org/6kGu1B6Ug Архивировано из первоисточника 4 сентября 2016].
- ↑ Carolyn McGivern, Fred Landesman, 2005, p. 104.
- ↑ Don Franks, 2004, p. 277.
- ↑ [reaganlibrary.gov/facts-ronald/reagan-s-pre-presidential-biographical-sketch-timeline Ronald Reagan’s Pre-Presidential Time Line, 1911-1980] (англ.). National Archives and Records Administration. Проверено 30 августа 2016. [web.archive.org/web/20160831221533/reaganlibrary.gov/facts-ronald/reagan-s-pre-presidential-biographical-sketch-timeline Архивировано из первоисточника 30 августа 2016].
Литература
- Ивакян Э. А. [books.google.ru/books?hl=ru&id=I5pxAAAAMAAJ&dq=%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%BC%D0%B5%D1%80%D0%BE%D0%B2+%D1%81%D0%BC%D0%B5%D1%88%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F+%D0%B2+%D0%B5%D0%B3%D0%BE+%D1%81%D0%BE%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B8+%D1%80%D0%B5%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE&focus=searchwithinvolume&q=%D0%A1%D0%BE%D0%B1%D1%8B%D1%82%D0%B8%D1%8F%2C+%D1%81%D0%BE%D0%B3%D0%BB%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%BE+%D0%A0%D0%B5%D0%B9%D0%B3%D0%B0%D0%BD%D1%83%2C Рональд Рейган: хроника жизни и времени.] / Макарова З. В., Овсепян А. П.. — Мысль, 1991. — 414 с. — 50 000 экз. — ISBN 5-244-00506-5.
- Рейган Рональд. Откровенно говоря. Избранные речи. — Москва: Новости, 1990. — 400 с. — ISBN 5702001524.
- Robert Paul Metzger. [books.google.ru/books?id=xt-2i31DRvEC&pg=PA100&dq=The+Amazing+Dr.+Clitterhouse+%09Ronald+Reagan&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjo-tzPpfPOAhUCGZoKHboOByEQ6AEIPjAE#v=onepage&q=The%20Amazing%20Dr.%20Clitterhouse%20%09Ronald%20Reagan&f=false Reagan, American Icon]. — University of Pennsylvania Press, 1989. — 144 p. — ISBN 978-0-8122-1302-7.
- Arthur F. McClure, Charles David Rice. [books.google.ru/books?id=lUAkAQAAIAAJ&q=Ronald+Reagan:+His+First+Career+-+A+Bibliography+of+the+Movie+Years&dq=Ronald+Reagan:+His+First+Career+-+A+Bibliography+of+the+Movie+Years&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiolf2g4OnOAhVIWCwKHZlXAyYQ6AEIGzAA Ronald Reagan, His First Career: A Bibliography of the Movie Years] / William T. Stewart. — Edwin Mellen Press, 1988. — 221 p. — ISBN 9780889460980.
- Stephen Vaughn. [books.google.ru/books/about/Ronald_Reagan_in_Hollywood.html?id=I4-UBnd20K4C&redir_esc=y Ronald Reagan in Hollywood: Movies and Politics]. — Cambridge University Press, 1994. — 359 p. — ISBN 9780521440806.
- Wills, Garry. [books.google.ru/books/about/Ronald_Reagan_in_Hollywood.html?id=I4-UBnd20K4C&redir_esc=y Reagan's America: Innocents at Home]. — Garden City, NY: Doubleday, 1987. — ISBN 0-385-18286-4.
- Otto Friedrich. [books.google.ru/books?id=0x8AFchW4JsC&printsec=frontcover&dq=isbn:9780520209497&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjT04uNlOrOAhULVSwKHaCyALAQ6AEIHTAA#v=onepage&q&f=false City of nets: a portrait of Hollywood in the 1940’s]. — University of California Press, 1997. — 497 p. — ISBN 978-0520209497.
- Michael Newton. [books.google.ru/books?id=F4-dAwAAQBAJ&pg=PA466&lpg=PA466&dq=Hosted+235+teleplays+General+Electric+Theater&source=bl&ots=uo828lCkRR&sig=Ic9OsIj235t-sOvDELg0aNeiBEw&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwi2xJSykO_OAhWLB5oKHQIeA3sQ6AEILDAC#v=onepage&q=Hosted%20235%20teleplays%20General%20Electric%20Theater&f=false Famous Assassinations in World History: An Encyclopedia]. — Santa Barbara, CA: ABC-CLIO, 2014. — ISBN 9781610692854.
- Carolyn McGivern, Fred Landesman. [books.google.ru/books?id=o38dAQAAIAAJ&q=%22Ronald+Reagan+%E2%80%94+Filmography%22&dq=%22Ronald+Reagan+%E2%80%94+Filmography%22&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjEl5n2wf3OAhVE_SwKHU_8BL4Q6AEIMzAD Ronald Reagan: The Hollywood Years]. — DRM version. — Sammon Pub, 2005. — 288 p. — ISBN 9781905764259.
- Marc Eliot. [books.google.ru/books?id=qdZQmvXD2b4C&redir_esc=y Reagan: The Hollywood Years]. — Three Rivers Press, 2009. — 375 p. — ISBN 9780307405135.
- Doug McClelland. [books.google.ru/books?id=qdZQmvXD2b4C&redir_esc=y Hollywood on Ronald Reagan: Friends and Enemies Discuss Our President, The Actor]. — USA: Faber & Faber, 1983. — 247 p. — ISBN 0-571-125522-0.
- Major Frederick A. Eiserman. [books.google.ru/books?id=M7z0-YF5K6sC&pg=PA145&dq=%22The+Stilwell+Road%22++Ronald+Reagan&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiF_YTd2IrPAhUpDZoKHaeVD0UQ6AEIMDAD#v=onepage&q=Ronald%20Reagan&f=false War on Film: Military History Education Video Tapes, Motion Pictures]. — USA: DIANE Publishing, 1988. — 274 p.
- Roy Liebman. [books.google.ru/books?id=REaeCQAAQBAJ&printsec=frontcover&dq=Vitaphone+Films:+A+Catalogue+of+the+Features+and+Shorts&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiI1oPgs4zPAhUK2ywKHVW_Aj4Q6AEIHjAA#v=onepage&q=Sword%20Fishing&f=false Vitaphone Films: A Catalogue of the Features and Shorts]. — USA: McFarland, 2003. — 463 p. — ISBN 0786412798.
- Don Franks. [books.google.ru/books?id=dOKoBQAAQBAJ&pg=PA277&dq=Golden+Globes+Hollywood+Citizenship+Award+Ronald+Reagan&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiv4YG1hY3PAhWFFSwKHXPNBswQ6AEIITAA#v=onepage&q=Golden%20Globes%20Hollywood%20Citizenship%20Award%20Ronald%20Reagan&f=false Entertainment Awards: A Music, Cinema, Theatre and Broadcasting Guide, 1928 through 2003 (3rd ed.).]. — USA: McFarland, 2004. — ISBN 978-1-4766-0806-8.
- Thomas, Tony. [books.google.ru/books?id=QvouAAAAMAAJ&q=%27The+Films+of+Ronald+Reagan.%27%27&dq=%27The+Films+of+Ronald+Reagan.%27%27&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwj6_J_l4OnOAhXHkSwKHc34AB0Q6AEILDAC The films of Ronald Reagan]. — Citadel Press, 1980. — 224 p. — ISBN 9780806507514.
Комментарии
Ссылки
- [www.allmovie.com/artist/ronald-reagan-p59108/filmography Ronald Reagan — Filmography] (англ.). Allmovie. Проверено 30 августа 2016. [web.archive.org/web/20160830174147/www.allmovie.com/artist/ronald-reagan-p59108/filmography Архивировано из первоисточника 30 августа 2016].
- Ronald Reagan (англ.) на сайте Internet Movie Database
- John Meroney. [www.theatlantic.com/entertainment/archive/2010/04/ronald-reagan-and-james-dean-rare-video-from-1954/39238/# Ronald Reagan and James Dean: Rare Video From 1954] (англ.). The Atlantic (20 April 2010). Проверено 30 августа 2016. [web.archive.org/web/20160830174359/www.theatlantic.com/entertainment/archive/2010/04/ronald-reagan-and-james-dean-rare-video-from-1954/39238/ Архивировано из первоисточника 30 августа 2016].
|
Этот список входит в число избранных списков и порталов русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Фильмография Рональда Рейгана
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»
В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.
В кружке Анны Павловны, напротив, восхищались этими восторгами и говорили о них, как говорит Плутарх о древних. Князь Василий, занимавший все те же важные должности, составлял звено соединения между двумя кружками. Он ездил к ma bonne amie [своему достойному другу] Анне Павловне и ездил dans le salon diplomatique de ma fille [в дипломатический салон своей дочери] и часто, при беспрестанных переездах из одного лагеря в другой, путался и говорил у Анны Павловны то, что надо было говорить у Элен, и наоборот.
Вскоре после приезда государя князь Василий разговорился у Анны Павловны о делах войны, жестоко осуждая Барклая де Толли и находясь в нерешительности, кого бы назначить главнокомандующим. Один из гостей, известный под именем un homme de beaucoup de merite [человек с большими достоинствами], рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.
Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!
Никто не возражал на это.
24 го июля это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, – и потому суждение князя Василья продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился ого высказывать теперь. Но 8 августа был собран комитет из генерал фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий, и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.
В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
