Финал Кубка Англии по футболу 1878

Финал Кубка Англии 1878
1878 FA Cup Final
Турнир	Кубок Англии 1877/78
Уондерерс Ройал Энджинирс 3 1
Дата	23 марта 1878
Стадион	Кеннингтон Овал, Лондон
Арбитр	Сегар Бастар
Посещаемость	4500
← 1877 1879 →

Финал Кубка Англии по футболу 1878 — футбольный матч между командами «Уондерерс» и «Ройал Энджинирс», прошедший 23 марта 1878 года на лондонском стадионе «Кеннингтон Овал». Это был седьмой финал Кубка вызова Футбольной ассоциации (ныне известного как Кубок Англии), старейшего в мире футбольного турнира. «Уондерерс» уже завоевали 4 Кубка, в том числе два предшествовавших розыгрыша. Они также выиграли первый финал (в 1872 году), в котором они победили «Энджинирс». Последние, в скою очередь, также имели трофей, который получили в 1875 году, победив в финале «Олд Итониэнс».

«Уондерес», которые являлись фаворитами в борьбе за третий подряд титул, открыли счёт на 5 минуте усилиями Джарвиса Кенрика, но вскоре «Энджинирс» сравняли счёт. «Уондерерс» восстановили преимущество незадолго до перерыва и удвоили его во втором тайме. Согласно первоначальным правилам, Кубок должен был перейти на вечное хранение «Уондерерс» как победителю трёх подряд турниров, но представители клуба вернули трофей Футбольной ассоциации, попросив при этом, чтобы трофей никогда больше не переходил никакому клубу на вечное хранение.

Путь к финалу

«Уондерерс» были текущими обладателями трофея. До этого лондонский клуб выигрывал его трижды: в 1872, 1873 и 1876 годах. В первом случае «Уондерерс» победили «Ройал Энджинирс» со счётом 1:0.. «Энджинирс» же выиграли трофей в 1875 году..

Обе команды начали играть с первого круга. В нём «Уондерерс» на домашнем поле разгромили «Пэнтерс» 9:1 и вышли во второй круг, где им противостоял «Хай Вайкомб». «Уондерерс» победили их с ещё большей разницей — 9:0. В третьем круге их противником был «Барнес», оказавший огромное сопротивление. Капитан «Уондерерс» Артур Киинэйрд не смог принять участие в матче. Матч завершился ничьёй 1:1, а в переигровке (к которой Киннэйрд вернулся) выиграли 4:1. В четвертьфинале «Уондерерс» обыграли «Шеффилд» 3:0 и, благодаря нечётному количеству остававшихся команд, вышли прямиком в финал..

«Энджинирс» же должны были играть в первом круге с «Хайбери Юнион», но последние снялись с турнира, тем самым выведя «королевских инженеров» во второй круг. В следующих двух кругах «сапёры», как их традиционно называют, разгромили «Пилгримс» 6:0 и «Друидс» 8:0 и вышли в четвертьфинал. Хет-трики в обоих матчах оформил Роберт Хедли. В четвертьфинале «инженерам» противостоял обладатель трофея 1874 года «Оксфорд Юниверсити». Игра завершилась ничьёй 3:3, переигровка также не выявила победителя — 2:2. Лишь во второй переигровке «Ройал Энджинирс» выиграли 4:2 и вышли в полуфинал. Там они играли с «Олд Хэрровиэнс», командой бывших учеников школы Хэрроу. Матч был сыгран на стадионе «Кеннингтон Овал», и «Энджинирс» победили «Хэрровиэнс» 2:1 и вышли в финал .

Противник «Уондерерс»	Результат	Переигровка	Стадия	Противник «Ройал Энджинирс»	Результат	Переигровка
Пэнтерс	9:1	—	1 раунд	Хайбери Юнион	Отказ соперника
Хай Вайкомб	9:0	—	2 раунд	Пилгримс	6:0	—
Барнес	1:1	4:1	3 раунд	Друидс	8:0	—
Шеффилд	3:0	—	Четвертьфинал	Оксфорд Юниверсити	3:3	2:2, 4:2
не играли			Полуфинал	Олд Хэрровиэнс	2:1	—

Матч

Обзор

«Уондерерс», которых считали фаворитами матча, выиграли вбрасывание монетки и выбрали ворота со стороны Харлифорд Роуд. На матче присутствовало примерно 4 500 зрителей, это побило тогдашний рекорд посещаемости матчей Кубка Англии. Обе команды играли по схеме 2-2-6 (с двумя защитниками, двумя полузащитниками и шестью нападающими). Капитанами команд были Артур Киннэйрд («Уондерерс») и лейтенант Роберт Хидли («Ройал Энджинирс»). «Уондерерс» почти сразу начали доминировать. Киннеэйрду удалось провести быструю атаку, закончившуюся ударом мимо ворот. Но уже на 5-й минуте Генри Уэйс совершил быстрый прорыв и отдал мяч Джарвису Кенрику, который забил мяч в ворота «Энджинирс», защищаемые лейтенантом Ловика Фрэнда, и открыл счёт в матче. Примерно 10 минут спустя вратарь «Уондерерс» Джеймс Киркпатрик сломал руку во время борьбы на линии ворот, однако он должен был остаться на воротах до конца матча. На 20 минуте матча «Ройал Энджинирс» сравняли счёт. Многие источники считают автором гола лейтенанта Уильяма Морриса, однако в отчётах газет The Field, The Sporting Life и Bell's Life in London заявляют, что Моррис лишь вбросил аут, после которого мяч ушел за линию ворот. Незадолго до перерыва «Уондерерс» получили право на штрафной удар, который был забит Киннэйрдом. Счёт стал 2:1. Современные источники признают этот гол, в то время как издания тех лет утверждают, что после розыгрыша мяча был нанесен удар, прошедший мимо ворот.

Вскоре после перерыва, капитан «Энджинирс» Роберт Хидли получил верную возможность забить гол, однако он оказался в офсайде. Через 20 минут после начала второго тайма Кенрик сделал дубль после блестящего розыгрыша Хьюберта Херона, тем самым сделав счёт 3:1 который сохранился до конца матча.

Детали

23 марта 1878

Уондерерс	3–1	Ройал Энджинирс
Кенрик  5' 65' Киннэйрд  35'	[www.fa-cupfinals.co.uk/1878.html Отчёт]	Моррис  20'

Кеннингтон Овал, Лондон Зрителей: 4 500 Судья: Сегар Бастар

Уондерерс

Ройал Энджинирс

Уондерерс: ВР Джеймс Киркпатрик ЗЩ Альфред Стратфорд ЗЩ Уильям Линдсэй ПЗ Артур Киннэйрд (капитан) ПЗ Фридерик Грин НП Чарльз Уоллестон НП Джеймс Киркпатрик НП Джон Уайли НП Генри Уэйс НП Чарльз Дентон НП Джарвис Кенрик

Ройал Энджинирс: ВР Лейтенант Ловик Фрэнд ЗЩ Лейтенант Джеймс Коуэн ЗЩ Лейтенант Уильям Моррис ПЗ Лейтенант Чарльз Мэйн ПЗ Лейтенант Фредерик Хет НП Лейтенант Чарльз Хэйнес НП Лейтенант Морган Линдсэй НП Лейтенант Роберт Хидли (капитан) НП Лейтенант Фрэнсис Бонд НП Лейтенант Хорэйс Барне НП Лейтенант Оливер Рак

Регламент матча:
90 минут основного времени
30 минут дополнительного времени, если счёт остается равным (по решению капитанов) .
Переигровка. если счёт по-прежнему остается равным.
Замен нет.

После матча

Вплоть до 1882 года команда-победитель получала трофей не на стадионе сразу после матча позже на праздничном ужине. Согласно первоначальным правилам, если одна команда 3 раза подряд выигрывала трофей, то трофей передавался на вечное хранение клубу. Однако секретарь «Уондерерс» Чарльз Алкок вернул трофей Футбольной ассоциации при условии, что правило будет отменено и никакая другая команда больше не получит его на вечное хранение. Последним на текущий момент событием, когда команда выигрывала Кубок Англии 3 раза подряд, был «Блэкберн Роверс» в 1880-х годах

Три недели спустя после финала кубка «Уондерерс» играли против обладателя Кубка Шотландии команды «Вэйл оф Левен» на стадионе «Кеннингтон Овал». В матче, прозванном «чемпионатом Британии», «Уондерерс» показали слабую для себя игру и проиграли 1:3.

Примечания

Сноски

A.↑  На базе данных исторических футбольных клубов (англ. Football Club History Database ошибочно указан счёт 2:2. В остальных источниках счёт 1:1.

Литература

• Warsop Keith. The Early FA Cup Finals and the Southern Amateurs. — SoccerData, 2004. — ISBN 1-899468-78-1.
• Cavallini Rob. The Wanderers F.C.: Five Times F.A. Cup Winners. — Dog N Duck Publications, 2005. — ISBN 0-9550496-0-1.
• Collett Mike. The Complete Record of the FA Cup. — Sports Books, 2003. — ISBN 1-899807-19-5.

Ссылки

• [www.fa-cupfinals.co.uk/1878.html Отчёт матча на сайте www.fa-cupfinals.co.uk] (англ.). Проверено 15 ноября 2015.
• [www.sportingchronicle.com/FACUP/1878.html Стартовые составы команд-финалистов Кубков Англии] (англ.). Проверено 15 ноября 2015.

Отрывок, характеризующий Финал Кубка Англии по футболу 1878

– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.