Финал Кубка Англии по футболу 1936

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Финал Кубка Англии 1936
1936 FA Cup Final

Капитаны команд, Гарри Хупер (Шеффилд Юнайтед) и Алекс Джеймс (Арсенал), обмениваются рукопожатиями перед началом матча
Турнир

Кубок Англии 1935/36

Дата

25 апреля 1936 года

Стадион

Уэмбли, Лондон

Арбитр

Гарри Нэттресс[en]

Посещаемость

93 384

1935
1937

Финал Кубка Англии по футболу 1936 (англ. 1936 FA Cup Final) — футбольный матч, сыгранный 25 апреля 1936 года на стадионе «Уэмбли» в Лондоне. В нём встретились лондонский «Арсенал» и «Шеффилд Юнайтед». Матч завершился победой «Арсенала» со счётом 1:0. Это был 64-й финал старейшего в мире турнира, Кубка Англии, в 14-й раз прошедший на «Уэмбли».

Обе команды начали своё выступление в 3-м круге и прошли 5 раундов до выхода в финал. В то время как «Арсенал» боролся за чемпионство в первом дивизионе Футбольной лиги, «Шеффилд Юнайтед», будучи командой Второго дивизиона, старался повторить успех «Шеффилд Уэнсдей» в предыдущем сезоне. После равной борьбы в первом тайме «Арсенал» доминировал во второй половине матча и на 74-й минуте забил единственный гол в этой встрече усилиями Теда Дрейка. Запрет на съёмку матчей, наложенный владельцами стадиона, вынудил комментаторов британского канала BBC использовать автожиры для съёмки игры. Это был первый футбольный матч, во время трансляции которого присутствовали спортивные комментаторы.





Путь к финалу

Арсенал

Круг Противник Счёт Стадион
3-й Бристоль Роверс 5:1 Иствилл-стэдиум[en] (г)
4-й Ливерпуль 2:0 Энфилд (г)
5-й Ньюкасл Юнайтед 3:3 Сент-Джеймс Парк (г)
5-й
(переигровка)
Ньюкасл Юнайтед 3:0 Хайбери (д)
Четвертьфинал Барнсли 4:1 Хайбери (д)
Полуфинал Гримсби Таун 1-0 Лидс Роуд[en] (н)

Будучи представителями Первого и Второго дивизионов соответственно, «Арсенал» и «Шеффилд Юнайтед» начинали турнир с третьего круга[1]. В этом круге «канониры» встречались в гостях с клубом третьего южного дивизиона «Бристоль Роверс». В первом тайме этого матча «Арсенал» не реализовал пенальти и вскоре пропустил мяч. Лондонцы играли так слабо, что казалось, что они не вытянут и ничью. Переломный момент в матче наступил, когда Клифф Бастин был выпущен на поле вместо Бобби Дэвидсона на позиции левого нападающего. На 65 минуте «Арсенал» сравнял счёт и на протяжении следующих 14 минут забил ещё четырежды, тем самым установив окончательный счёт матча — 5:1. По 2 мяча забили Тед Дрейк и Бастин, ещё один мяч на счету Рэй Боуден[en][2].

В четвёртом круге «Арсенал» победил в гостях, на стадионе «Энфилд», «Ливерпуль» со счётом 2:0. Матч был сыгран через неделю после смерти короля Англии Георга V. В память об трагическом событии обе команды играли с чёрными повязками. 60-тысячная толпа, пришедшая на «Энфилд», перед началом матча распевала «Боже, храни короля[3]. В пятом круге «Арсенал» играл снова в гостях, на этот раз с «Ньюкасл Юнайтед»[4], победившим до этого защищавший прошлогодний титул «Шеффилд Уэнсдей»[5]. До этого команды встречались в финале 1932 года. Входные ворота стадиона «Сент-Джеймс Парк» были закрыты ещё до начала матча, поскольку 64 484 болельщика уже зашли на стадион. Матч закончился ничьей 3:3, «Арсенал» трижды выходил вперёд, но все три раза «Ньюкасл» сравнивал счёт. Такой ход матча был объяснён в The Times тем, что лондонцы, выходя вперёд, каждый раз после этого концентрировались на оборонительных действиях[4]. В переигровке, прошедшей на домашнем стадионе, «Арсенал» выиграл 3:0. «Канониры» вышли вперёд в первом тайме после гола Бастина с пенальти, назначенного за игру полузащитника «Ньюкасла» Дэйва Дэвидсона[en] рукой в своей штрафной. «Ньюкасл» пытался сравнять счёт, и одна из таких попыток закончилась бы успешно, если бы защитник «Арсенала» Эдди Хэпгуд не выбил мяч, прежде чем тот пересек линию ворот после удара одного из игроков «Ньюкасла». «Арсенал» удвоил преимущество, когда вратарь «Ньюкасла» Норман Тэпкен[en] отбил мяч прямо на полузащитника «Арсенала» Пэта Бисли[en], которому ничего не оставалось, кроме как забить мяч в пустые ворота. Третий и последний гол был забит с пенальти, вызванным нарушением правил на Бастине в штрафной «Ньюкасла» и реализованным им самим[6].

В четвертьфинале «Арсенал» победил команду второго дивизиона «Барнсли» 4:1, имея преимущество с самого начала игры. Первый мяч был забит на 4 минуте Пэтом Бисли. Боуден забил второй гол, Бастин реализовал пенальти и довёл счёт до разгромного. Четвёртый мяч «канониров» забил снова Бисли. «Барнсли» смог забить «гол престижа» за несколько минут до конца матча[7]. В полуфинале, сыгранном на стадионе[en] «Хаддерсфилд Тауна», лондонцы победили «Гримсби Таун» 1:0. По описанию репортёров, матч шёл полностью под диктовку «Арсенала», который, однако, смог забить только лишь один раз усилиями Бастина за пять минут до перерыва[8].

Шеффилд Юнайтед

Круг Противник Счёт Место
3-й Бернли 0:0 Терф Мур (г)
3-й
(переигровка)
Бернли 2:1 Брэмолл Лейн (д)
4-й Престон Норт Энд 0:0 Дипдейл[en] (г)
4-й
(переигровка)
Престон Норт Энд 2:0 Брэмолл Лейн (д)
5-й Лидс Юнайтед 3:1 Брэмолл Лейн (д)
Четвертьфинал Тоттенхэм Хотспур 3:1 Брэмолл Лейн (д)
Полуфинал Фулхэм 2:1 Молинью (н)

«Шеффилд Юнайтед» также начал свои кубковые выступления с третьего круга, где встретился с «Бернли». Игра, прошедшая в гостях, закончилась ничьёй 0:0, в домашней переигровке шеффилдцы на заснеженном поле и в условиях густого тумана выиграли 2:1. Харолд Бартон открыл счёт, но игрок «Бернли» Тед Хенкок[en] сравнял счёт. Незадолго до перерыва Бобби Барклай[en] вывел «Шеффилд» вперёд. Третий гол хозяев поля, забитый Джоком Доддсом[en], не был засчитан из-за попадания Доддса в офсайд[9].

В четвёртом круге шеффилдцам пришлось снова играть в гостях, на сей раз с «Престон Норт Эндом». Счёт в гостевом матче снова был 0:0, а в переигровке 30 января, снова прошедшей дома на глазах у 34 259 зрителей, «Шеффилд Юнайтед» победил 2:0, играя большую часть второго тайма вдесятером[10]. В пятом круге, на глазах у 68 287 человек, пришедших на домашний стадион «Брэмолл Лейн» (такая посещаемость матча до сих пор остается рекордной для этого стадиона), «Шеффилд» победил «Лидс Юнайтед» 3:1, тем самым впервые за время турнира избежав переигровки[11]. С таким же счётом шеффилдцы победили у себя дома в четвертьфинале «Тоттенхэм Хотспур» в условиях сильного снегопада на вязком, как болото, поле. К перерыву «Юнайтед» вели 1:0 благодаря голу Барклая. Во втором тайме «Тоттенхэм» смог почти сразу сравнять счёт, но два гола Доддса принесли победу «Шеффилду»[12].

В полуфинале «Шеффилд Юнайтед» играли против «Фулхэма», тоже команды второго дивизиона[13]. Матч прошёл 21 марта на стадионе клуба «Вулверхэмптон Уондерерс» «Молинью», где «Юнайтед» выиграли 2:1[1]. Неделю спустя команды встретились в матче второго дивизиона, где «Фулхэм» выиграл 1:0 благодаря реализованному пенальти, прервав тем самым 22-матчевую беспроигрышную серию «Юнайтед»[14].

Перед матчем

Последнее появление «Арсенала» в финале Кубка Англии перед 1936 годом состоялось четырьмя годами ранее, и тогда лондонцы проиграли «Ньюкасл Юнайтед». Их последним кубковым успехом был финал 1930 года, когда был побежден «Хаддерсфилд Таун». «Шеффилд Юнайтед» к тому времени тоже становился обладателем Кубка: в 1925 году шеффилдцы победили «Кардифф Сити»[15]. «Арсенал» был одной из успешных команд того времени, выиграв три чемпионата подряд в прошлых сезонах. «Шеффилд Юнайтед» хотел повторить успех своих сограждан из «Шеффилд Уэнсдей» в прошлом сезоне[16].

Обе команды делегировали своих игроков в сборную Англии на матч против сборной Шотландии. От «Арсенала» в сборной играли Джордж Мэйл[en], Джек Крэйстон[en] и Клифф Бастин, в то время как «Шеффилд» был представлен Бобби Барклаем[en]. Алекс Джеймс[en], капитан «Арсенала» и игрок сборной Шотландии, не был заявлен на этот матч[17], завершившийся ничьей 1:1, позволившей шотландцам выиграть Домашний чемпионат Великобритании-1935/36[en][18].

За права на трансляцию финала-1936 с «Уэмбли» завязался спор между владельцами стадиона и производителями кинохроники[19]. Компания «Gaumont British[en]» сначала предлагала 900 фунтов за право транслировать матч прямо со стадиона, но владельцы требовали за это 1500 фунтов. Позже они смягчили позицию, согласившись на сумму в 900 фунтов, но теперь уже Gaumont отказалась платить больше пятисот[20]. Соглашение не было достигнуто, и все представители СМИ были лишены права находиться на стадионе. Чтобы обойти запрет и все-таки осветить матч, репортеры выпустили несколько автожиров в небо над стадионом, откуда, с высоты птичьего полета, и велась трансляция[19], поддерживаемая единственным на «Уэмбли» официальным видеооператором[20]. Автожиры уже использовались в финале 1935 года, в том числе и службой полиции Лондона для контроля за зрителями[21].

Это был первый раз, когда во время трансляции финала Кубка Англии были использованы спортивные комментаторы, чьё участие характеризовалось компанией BBC как «экспериментальное»[22]. Первыми комментаторами были Иван Шарп[en] и Норман Крик[en], которые вели репортаж с 14:30 (трансляция началась за полчаса до матча) и приняли участие в предматчевых событиях[22].

«Арсенал» впервые играл в финале Кубка Англии в красно-белых футболках. В 1930 и 1932 годах футболки у «канониров» были полностью красными. Кроме того вплоть до сезона-1967/68 игроки «Арсенала» надевали форму с эмблемой клуба только в особо важных матчах, таких, как финал Кубка Англии, и финал 1936 года был только четвёртым случаем, когда использовалась такая форма[23]. «Шеффилд Юнайтед» играл в футболках с красными и белыми полосами[24].

Матч

Более 93 тысяч человек пришли на стадион, включая фанатов «Шеффилда», приехавших на специально организованных поездах[25]. Перед матчем в составах команд были сделаны некоторые изменения. Например, Тед Дрейк смог восстановиться после травмы и сыграть за «Арсенал», в то время как «Шеффилд Юнайтед» выпустил Берти Уильямса[en] вместо Дона Бёрда[en] на позиции левого крайнего нападающего[16], а также снова поставил в состав Чарли Вилкинсона[en], на месте которого в полуфинальном матче против «Фулхэма» играл Альберт Кокс[en][26].

Погодные условия были благоприятными, за исключением ветра, особо сильно дувшего прямо над полем и иногда менявшего траекторию полета мяча[27]. На третьей минуте «Шеффилд Юнайтед» мог бы открыть счёт, когда вратарь «Арсенала» Алекс Уилсон[en] уронил мяч на землю, едва не дав противнику отличиться. Чуть позже получили шанс отличиться игроки «Юнайтед» Бобби Барклай[en] и Джок Доддс[en], но защитники «Арсенала» смогли выбить мяч, прежде чем противник пробил по воротам[28]. В первые 15 минут матча «Юнайтед» доминировал на поле, но лондонцы не позволяли им забить благодаря грамотной игре защитников и вратаря, хотя Уилсон по-прежнему выглядел не совсем уверенно[27]. Защитникам «Арсенала» активно помогали хавбеки Джек Крэйстон[en] и Уилф Коппинг[en][27].

По ходу матча атаки «Арсенала» успешно прерывались линией защиты противника. И Рэй Боуден[en], и Клифф Бастин, через которых проходили почти все атакующие действия лондонцев, играли весьма слабо, хотя у Бастина был шанс отличиться. Тед Дрейк особого участия в атаках своей команды не принимал. Лучше других выглядел крайний нападающий Джо Халм[en], неоднократно прорывавшийся к воротам, опережая опекунов за счёт большей скорости. Алекс Джеймс[en] тоже играл неплохо, производя больше атак на ворота противника, чем обычно, но так и не смог забить[27]. Джек Смит[en], вратарь «Шеффилда», выручил свою команду во многих случаях. Нападающие шеффилдцев Бобби Барклай[en] и Джек Пикеринг[en] играли тоже лучше обычного, но все их атаки срывались Джорджем Мэйлом[en], который, по мнению газеты Times, провёл в этот день лучший матч в жизни[27]. Практически единственным, что оборона «Арсенала» позволяла нападающим соперника, были удары издали. Первый тайм закончился ничьей 0:0, при которой обе команды провели примерно равное количество атак[27].

Второй тайм начался резкой атакой Джека Крэйстона, закончившейся ударом, с которым Смит справился. Вскоре форварды «Арсенала» Джеймс, Халм и Бастин произвели стремительный розыгрыш, закончившийся ударом Бастина, пролетевшим в нескольких сантиметрах от ворот. После первого тайма, в котором игра была равной, «Арсенал» доминировал во втором, доказывая разницу между ними и «Шеффилд Юнайтед», игравшими дивизионом ниже. На 74 минуте Джеймс начал прорыв и передал мяч Бастину. Тот в свою очередь обыграл Гарри Хупера[en] и передал мяч в центр штрафной Дрейку, который без шансов для Смита с левой ноги пробил под перекладину[27]. Почти сразу после пропущенного гола последовала атака «Юнайтед». Харолд Бартон прорвался по правому флангу и навесил мяч на Доддса, который пробил головой в перекладину[27]. Позже Доддс говорил в интервью о том, что в момент прыжка его толкнул Коппинг: «Это заставило мою голову отклониться назад, из-за чего мяч ударился в перекладину вместо того, чтобы влететь в сетку. Если бы не это, возможно, всё сложилось бы по-другому»[29]. В итоге «Арсенал» выиграл, забив только один гол, в матче, в котором преобладала активная игра почти без нарушений[27], хотя Дрейк пять раз нарушил правила, толкая локтями противников[30].

Детали матча

Арсенал 1:0 Шеффилд Юнайтед
Дрейк  74' [www.chrishobbs.com/1936faccupfinal.htm Отчёт]
Уэмбли, Лондон
Зрителей: 93 384
Судья: Гарри Нэттресс[en]

Арсенал
Шеффилд Юнайтед
ВР Алекс Вилсон[en]
ЗЩ Джордж Мэйл[en]
ЗЩ Эдди Хэпгуд
ПЗ Джек Крэйстон[en]
ПЗ Херби Робертс[en]
ПЗ Уилф Коппинг[en]
НП Джо Халм[en]
НП Рэй Боуден[en]
НП Тед Дрейк
НП Алекс Джеймс[en] (к)
НП Клифф Бастин
Тренер:
Джордж Эллисон[en]
ВР Джек Смит[en]
ЗЩ Гарри Хупер[en] (к)
ЗЩ Чарли Вилкинсон[en]
ПЗ Эрнест Джексон[en]
ПЗ Том Джонсон[en]
ПЗ Арчи Макферсон[en]
НП Харолд Бартон
НП Бобби Барклай[en]
НП Джок Доддс[en]
НП Джек Пикеринг[en]
НП Берти Уильямс[en]
Тренер:
Тедди Дэйвисон[en]

Регламент матча:

  • 90 минут основного времени
  • 30 минут дополнительного времени, если счёт ничейный.
  • Переигровка, если счёт остался ничейным.

После матча

На следующий день после матча «Арсенал» вернулся в Брайтон, где лондонцы провели тренировку перед финалом Кубка Англии. Женам победителей Кубка подарили серебряные часы. Обе команды после матча заявили, что ни один из их игроков не был травмирован во время игры[31].

Финал Кубка Англии не стал последним матчем сезона для «Арсенала», которому пришлось на следующей неделе играть три матча в лиге, в том числе и против традиционного соперника, «Челси»[31]. В последнем матче сезона, сыгранном против «Брентфорда» за Кубок вызова Лондона[en] 4 мая[32], «Арсенал» выиграл 4:2[33]. «Арсенал» финишировал на шестом месте в Первом дивизионе, сыграв вничью 2:2 с «Лидсом» в последнем матче лиги[34]. «Шеффилд Юнайтед» финишировал третьим во Втором дивизионе, на одно место ниже позиции, обеспечивающей выход в первый дивизион[34], для чего клубу не хватило только лишь одного места[35].

По состоянию на сезон 2015/16, «Шеффилд Юнайтед» был несколько раз близок к возвращению в финал Кубка Англии[36]. Ближе всего к этому шеффилдцы были в 1961 году (их остановил «Лестер Сити»), 1993 году («Юнайтед» проиграли своему вечному сопернику «Шеффилд Уэнсдей»), 1998 году (поражение от «Ньюкасл Юнайтед»), 2003 году (снова поражение от Арсенала) и 2014 году (проигрыш от «Халл Сити»), когда они доходили до полуфинала[37].

Футболка Алекса Джеймса, которую он носил в финале-1936, вывешена в музее ФК «Арсенал»[38]. Джок Доддс, умерший 23 февраля 2007 года, был последним остававшимся в живых участником финала[39].

Напишите отзыв о статье "Финал Кубка Англии по футболу 1936"

Примечания

  1. 1 2 Reyes Padilla, Macario [www.rsssf.com/tablese/engcup1936.html England FA Challenge Cup 1935–1936]. Rec.Sport.Soccer Statistics Foundation. Проверено 4 июня 2011.
  2. Sarl, J.M.. [www.mirrorfootball.co.uk/incoming/article4919.ece/BINARY/Bristol+Rovers+1-5+Arsenal Bastin Saves The Arsenal], Cecil King (13 January 1936), стр. 26.
  3. Arsenal Regain Command, John Jacob Astor (27 January 1936), стр. 4.
  4. 1 2 An Exciting Game at Newcastle, John Jacob Astor (17 February 1936), стр. 5.
  5. Draw for Fifth Round, John Jacob Astor (31 January 1936), стр. 6.
  6. Newcastle Well Beaten, John Jacob Astor (20 February 1936), стр. 6.
  7. Arsenal's Misery, John Jacob Astor (2 March 1936), стр. 6.
  8. Arsenal in the Final, John Jacob Astor (23 March 1936), стр. 6.
  9. Last of the Replays, John Jacob Astor (17 January 1936), стр. 5.
  10. Sheffield United Win, John Jacob Astor (31 January 1936), стр. 6.
  11. Shefield Utd v Leeds Utd, News International Trading Limited. (9 March 2003), стр. 81.
  12. Sheffield United Beat Tottenham, John Jacob Astor (2 March 1936), стр. 6.
  13. Wembley in Sight, John Jacob Astor (21 March 1936), стр. 5.
  14. Fulham's Revenge, John Jacob Astor (27 March 1936), стр. 6.
  15. [www.statto.com/football/stats/england/fa-cup/honours English FA Cup : Honours]. Statto.com. Проверено 4 июня 2011.
  16. 1 2 Arsenal's Chances at Wembley, John Jacob Astor (25 April 1936), стр. 12.
  17. England's Chances at Wembley, John Jacob Astor (4 April 1936), стр. 6.
  18. Scotland Draw at Wembley, John Jacob Astor (6 April 1936), стр. 6.
  19. 1 2 Motson John. [books.google.co.uk/books?id=QIZJ4T4p2PwC&pg=PA118&dq=1936+FA+Cup+Final&hl=en&ei=-ZfqTbfsLcW98gP6ptWRAQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=2&ved=0CDsQ6AEwAQ#v=onepage&q=1936%20FA%20Cup%20Final&f=false Motson's FA Cup Odyssey: The World's Greatest Knockout Competition]. — London: Robson, 2005. — P. 102. — ISBN 978-1-86105-903-1.
  20. 1 2 Companies' Ruse to Obtain Pictures, John Jacob Astor (27 April 1936), стр. 11.
  21. Kennedy, Maev. [www.guardian.co.uk/culture/2010/sep/27/lottery-grant-aerofilms-archive-online One million bird's eye views of Britain to go online], Guardian Media Group (27 September 2010). Проверено 30 декабря 2011.
  22. 1 2 The Cup Final Broadcast, John Jacob Astor (21 April 1936), стр. 12.
  23. [www.arsenal.com/news/news-archive/the-arsenal-shirt-badge The Arsenal shirt badge]. Arsenal F.C.. Проверено 30 декабря 2011.
  24. [www.toffs.com/Sheffield-United-1936-FA-Cup-Final/productinfo/1207/ Sheffield United 1936 F.A Cup Final]. Toffs.com. Проверено 11 января 2012.
  25. Arsenals' Success at Wembley, John Jacob Astor (27 April 1936), стр. 14.
  26. [www.thestar.co.uk/sport/united_mourn_1936_fa_cup_star_albert_cox_1_238848 United mourn 1936 FA Cup star Albert Cox], Johnson Press (9 April 2003). Проверено 30 декабря 2011.
  27. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Arsenal's Victory at Wembley, John Jacob Astor (27 April 1936), стр. 5.
  28. Wood, Lainson. [www.mirrorfootball.co.uk/incoming/article6167.ece/BINARY/Arsenal+1-0+Sheffield+United Massed Defence That Baffled United], Cecil King (27 April 1936), стр. 30.
  29. [www.scotsman.com/sport/football/european/ephraim_jock_dodds_1_684012 Ephraim 'Jock' Dodds], Johnston Press (1 March 2007). Проверено 30 декабря 2011.
  30. Russell, W.E.. [www.mirrorfootball.co.uk/incoming/article6167.ece/BINARY/Arsenal+1-0+Sheffield+United Stop-Go, Safety-First Final], Cecil King (27 April 1936), стр. 30.
  31. 1 2 [www.mirrorfootball.co.uk/incoming/article6167.ece/BINARY/Arsenal+1-0+Sheffield+United Sunday By The Sea - As Reward], Cecil King (27 April 1936), стр. 30.
  32. Arsenal's Arrangements, John Jacob Astor (16 April 1936), стр. 5.
  33. Sports in Brief, John Jacob Astor (5 May 1936), стр. 7.
  34. 1 2 Results and Final Tables, John Jacob Astor (4 May 1936), стр. 7.
  35. Charlton Athletic's Fine Performance, John Jacob Astor (4 May 1936), стр. 7.
  36. [www.thefa.com/TheFACup/FACompetitions/TheFACup/Archive The FA Cup Archive]. The FA. Проверено 28 июня 2011.
  37. Morgan, Michael. This will be our biggest shock ever, News International Trading Limited. (10 April 2003), стр. 74.
  38. Davies, Hunter. Football disciple Hunter Davies embarks on a pilgrimage to the game's museums, Associated Newspapers Ltd (27 October 2002), стр. 90.
  39. Ponting, Ivan. Jock Dodds: Wartime Scotland goal-scorer, Independent Print Ltd (7 March 2007), стр. 37.

Ссылки

  • [www.fa-cupfinals.co.uk/1936.htm Отчёт о матче] на сайте FA-CupFinals.co.uk  (англ.)
  • [www.sportingchronicle.com/FACUP/1936.html Составы команд]  (англ.)
  • [www.historicalkits.co.uk/English_Football_League/FA_Cup_Finals/1930-1939.html Форма финалов 1930—1939]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Финал Кубка Англии по футболу 1936

– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.