Финал Кубка Либертадорес 1965

Финал Кубка Либертадорес 1965
исп. Final de la Copa Libertadores 1965 исп. Final da Copa Libertadores da América de 1965
Турнир	Кубок Либертадорес 1965
Индепендьенте Пеньяроль 6 4
Индепендьенте Пеньяроль 1 0
Дата	9 апреля 1965 года
Стадион	«Добле Висера», Авельянеда
Арбитр	Артуро Ямасаки
Пеньяроль Индепендьенте 3 1
Дата	12 апреля 1965 года
Стадион	«Сентенарио»,Монтевидео
Арбитр	Артуро Ямасаки
Пеньяроль Индепендьенте 1 4
Дата	15 апреля 1965 года
Стадион	«Национальный стадион»,Сантьяго
Арбитр	Артуро Ямасаки
← 1964 1966 →

Финал Кубка Либертадорес 1965 — три матча, по результатам которых был определён победитель Кубка Либертадорес 1965, 6-го розыгрыша самого престижного клубного турнира Южной Америки, проводимого КОНМЕБОЛ. Матчи были сыграны 9, 12 и 15 апреля 1965 года между уругвайским «Пеньяролем» и аргентинским «Индепендьенте».

По пути к финалу «Пеньяроль» преодолел групповой раунд, оказавшись сильнее парагвайского «Гуарани» и венесуэлького «Депортиво Галисия», в полуфинале же уругвайцы в трёхматчевом противостоянии переиграли бразильский «Сантос» (9:8 по итогам двух встреч).

«Индепендьенте» же как действующий победитель Кубка Либертадорес был освобождён от прохождения группового этапа. Однако для попадания в финал ему пришлось провести 3 встречи против аргентинской «Боки Хуниорс».

Первый финальный матч 9 апреля на «Добле Висера» завершился минимальной победой аргентинцев, на 83-й минуте голом отличился Рауль Бернао. В ответном матче на «Сентенарио» уже уругвайцы праздновали успех, одержав победу 3:1, благодаря голам Гонсальвеса, Резника и Рочи. Для определения победителя понадобился дополнительный матч, который был сыгран на нейтральном поле в Сантьяго, столице Чили, 15 апреля. Уверенная победа аргентинцев (4:1) позволила им защитить свой прошлогодний титул обладателя Кубка Либертадорес. В качестве победителя «Индепендьенте» представлял КОНМЕБОЛ на Межконтинентальном кубке 1965, где в двухматчевом противостоянии он уступил миланскому «Интеру» с общим счётом 0:3.

Дорога к финалу

См. также: Кубок Либертадорес 1965

Пеньяроль			Этап	Индепендьенте
Соперник	Место	Счёт		Соперник	Место	Счёт
Депортиво Галисия	В гостях	0–0	Групповой этап	Прошли дальше
Депортиво Галисия	Дома	2–0
Гуарани	В гостях	1–2
Гуарани	Дома	2–0
Победитель группы 3 Команда И В Н П ГЗ ГП РГ О Пеньяроль 4 3 0 1 5 2 +3 6 Гуарани 4 3 0 1 6 5 +1 6 Депортиво Галисия 4 0 0 4 2 6 -4 0
Сантос	В гостях	4–5	1/2 финала	Бока Хуниорс	Дома	2–0
	Дома	3–2			В гостях	0–1
	Нейтральное поле	2–1			Нейтральное поле	0–0

Матчи

Первый матч

9 апреля 1965

Индепендьенте 1:0 (0:0) Пеньяроль Бернао  83' Голы

«Добле Висера», Авельянеда Зрителей: около 45 000 человек Судья: Артуро Ямасаки

ИНДЕПЕНДЬЕНТЕ: ВР Мигель Анхель Санторо З Рубен Наварро З Рауль Декария З Роберто Феррейро З Давид Асеведо П Хуан Карлос Гусман П Рауль Бернао Н Освальдо Луис Мура Н Луис Суарес  ?' Н Роке Авальяй Н Рауль Армандо Савой Запасные: Н Висенте Де ла Мата II  ?' Тренер: Мануэль Джудиче

ПЕНЬЯРОЛЬ: ВР Ладислао Мазуркевич З Карлос Перес З Луис Альберто Варела З Пабло Форлан З Нестор Гонсальвес П Омар Каэтано П Эрнесто Ледесма Н Педро Роча Н Эктор Сильва Н Хосе Сасия Н Хуан Хойя Запасные: Тренер: Роке Масполи

Ответный матч

15 апреля 1965

Пеньяроль 3:1 (2:0) Индепендьенте Гонсальвес  14' Резник  43' Роча  46' Голы де ла Мата II  88'

«Сентенарио», Монтевидео Зрителей: около 45 000 человек Судья: Артуро Ямасаки

ПЕНЬЯРОЛЬ: ВР Ладислао Мазуркевич З Карлос Перес З Луис Альберто Варела З Пабло Форлан  ?' З Нестор Гонсальвес П Омар Каэтано П Эрнесто Ледесма Н Педро Роча Н Хосе Сасия Н Эктор Сильва Н Хуан Хойя Запасные: Н Мигель Резник  ?' Тренер: Роке Масполи

ИНДЕПЕНДЬЕНТЕ: ВР Мигель Анхель Санторо З Рубен Наварро З Хосе Пафлик З Роберто Феррейро З Давид Асеведо П Хуан Карлос Гусман П Рауль Бернао Н Освальдо Луис Мура Н Луис Суарес Н Роке Авальяй  ?' Н Рауль Армандо Савой Запасные: Н Висенте Де ла Мата II  ?' Тренер: Мануэль Джудиче

Дополнительный матч

15 апреля 1965

Индепендьенте 4:1 (3:1) Пеньяроль Перес  10' (авт.) Бернао  27' Авальяй  33' Мура  82' Голы Хойя  44'

«Национальный стадион», Сантьяго Зрителей: около 40 000 человек Судья: Артуро Ямасаки

ИНДЕПЕНДЬЕНТЕ: ВР Мигель Анхель Санторо З Рубен Наварро З Рауль Декария З Роберто Феррейро З Давид Асеведо П Хуан Карлос Гусман П Рауль Бернао Н Освальдо Луис Мура Н Висенте Де ла Мата II  ?' Н Роке Авальяй Н Рауль Армандо Савой Запасные: Н Мигель Мори  ?' Тренер: Мануэль Джудиче

ПЕНЬЯРОЛЬ: ВР Ладислао Мазуркевич З Карлос Перес З Луис Альберто Варела З Пабло Форлан З Нестор Гонсальвес П Омар Каэтано П Эрнесто Ледесма Н Педро Роча Н Мигель Резник  ?' Н Эктор Сильва Н Хуан Хойя Запасные: Н Хосе Сасия  ?' Тренер: Роке Масполи

Победитель Кубка Либертадорес 1965
Индепендьенте 2-й титул

Ссылки

• [www.conmebol.com/secciones/copa_santander_libertadores.html Кубок Либертадорес] (официальный сайт)  (исп.)

Отрывок, характеризующий Финал Кубка Либертадорес 1965

С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.