Финал Кубка Либертадорес 1966

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Финал Кубка Либертадорес 1966
исп. Final de la Copa Libertadores 1966
исп. Final da Copa Libertadores da América de 1966
Турнир

Кубок Либертадорес 1966

Дата

12 мая 1966 года

Стадион

«Сентенарио», Монтевидео

Арбитр

Роберто Гойкоэчеа

Дата

18 мая 1966 года

Стадион

«Монументаль»,Буэнос-Айрес

Арбитр

Хосе Мария Кодесаль

Дата

20 мая 1966 года

Стадион

«Национальный стадион»,Сантьяго

Арбитр

Клаудио Викунья

1965
1967

Финал Кубка Либертадорес 1966 — три матча, по результатам которых был определён победитель Кубка Либертадорес 1966, 7-го розыгрыша самого престижного клубного турнира Южной Америки, проводимого КОНМЕБОЛ. Матчи были сыграны 12, 18 и 20 мая 1966 года между уругвайским «Пеньяролем» и аргентинским «Ривер Плейтом».

По итогам трёх матчей уругвайский «Пеньяроль» в третий раз в своей истории стал обладателем Кубка Либертадорес. В качестве победителя «Пеньяроль» представлял КОНМЕБОЛ на Межконтинентальном кубке 1966, где в двухматчевом противостоянии он уверенно обыграл мадридский «Реал», обе встречи завершились с одинаковым счётом 2:0 в пользу уругвайцев.





Дорога к финалу

Ривер Плейт Этап Пеньяроль
Соперник Место Счёт Соперник Место Счёт
Бока Хуниорс Дома 2:1 Четвертьфиналы Насьональ В гостях 0:4
Депортиво Лара В гостях 2:1 Хорхе Вильстерманн В гостях 0:1
Депортиво Италия В гостях 3:0 9 октября В гостях 2:1
Университарио В гостях 1:1 Эмелек В гостях 2:1
Альянса Лима В гостях 2:0 Депортиво Мунисипаль В гостях 2:1
Университарио Дома 5:0 Хорхе Вильстерманн Дома 2:0
Депортиво Лара Дома 3:0 Депортиво Мунисипаль Дома 3:1
Альянса Лима Дома 3:2 9 октября Дома 2:0
Депортиво Италия Дома 2:1 Эмелек Дома 4:1
Бока Хуниорс В гостях 0:2 Насьональ Дома 3:0
Победитель группы 1
Команда И В Н П ГЗ ГП РГ О
Ривер Плейт 10 8 1 1 23 8 +15 17
Бока Хуниорс 10 7 0 3 19 9 +10 14
Университарио 10 4 3 3 10 13 -3 11
Депортиво Италия 10 4 2 4 15 18 -3 10
Альянса Лима 10 2 0 8 9 16 -7 4
Депортиво Лара 10 1 2 7 5 17 -12 4
Победитель группы 3
Команда И В Н П ГЗ ГП РГ О
Пеньяроль 10 8 0 2 20 10 +10 16
Насьональ 10 7 1 2 22 10 +12 15
Хорхе Вильстерманн 10 4 2 4 14 14 0 10
Депортиво Мунисипаль 10 4 1 5 21 22 -1 9
Эмелек 10 4 0 6 15 18 -3 8
9 октября 10 1 0 9 13 31 -18 2
Гуарани В гостях 3:1 Полуфиналы Универсидад Католика В гостях 0:1
Индепендьенте В гостях 1:1 Насьональ Дома 3:0
Бока Хуниорс Дома 2:2 Универсидад Католика Дома 2:0
Индепендьенте Дома 4:2 Насьональ В гостях 1:0
Гуарани Дома 3:1
Бока Хуниорс В гостях 0:1
Победитель группы A
Команда И В Н П ГЗ ГП РГ О
Ривер Плейт 6 3 2 1 13 8 +5 8
Индепендьенте 6 3 2 1 9 6 +3 8
Бока Хуниорс 6 2 3 1 7 6 +1 7
Гуарани 6 0 1 5 5 14 -9 1
Победитель группы B
Команда И В Н П ГЗ ГП РГ О
Пеньяроль 4 3 0 1 6 1 +5 6
Универсидад Католика 4 2 0 2 4 5 -1 4
Насьональ 4 1 0 3 3 7 -4 2

Матчи

Первый матч

14 мая 1966
Пеньяроль 2:0 (0:0) Ривер Плейт
Аббади  75'
Хойя  85'
Голы
«Сентенарио», Монтевидео
Зрителей: около 60 000 человек
Судья: Роберто Гойкоэчеа
ПЕНЬЯРОЛЬ:
ВР Ладислао Мазуркевич
З Пабло Форлан
З Хуан Висенте Лескано
З Нельсон Диас
З Омар Каэтано
П Нестор Гонсальвес
П Хулио Сесар Аббади
Н Эктор Сильва
Н Хулио Сесар Кортес
Н Педро Роча
Н Хуан Хойя
Запасные:
Тренер:
Роке Масполи
РИВЕР ПЛЕЙТ:
ВР Амадео Каррисо
З Альберто Сайнс
З Хуан Карлос Гусман
З Роберто Матосас
З Абель Виейтес
П Хуан Карлос Сарнари
П Даниэль Карлос Байо
П Мигель Лоайса 46'
Н Луис Кубилья
Н Даниэль Онега
Н Оскар Мас
Запасные:
П Эрминдо Онега 46'
Тренер:
Ренато Чезарини

Ответный матч

18 мая 1966
Ривер Плейт 3:2 (1:1) Пеньяроль
Д.Онега  38'
Сарнари  52'
Э.Онега  73'
Голы Роча  32'
Спенсер  50'
«Монументаль», Буэнос-Айрес
Зрителей: около 60 000 человек
Судья: Хосе Мария Кодесаль
РИВЕР ПЛЕЙТ:
ВР Амадео Каррисо
З Альберто Сайнс
З Хуан Карлос Гусман
З Роберто Матосас
З Абель Виейтес
П Хуан Карлос Сарнари
П Хорхе Солари
П Эрминдо Онега
Н Луис Кубилья
Н Даниэль Онега 44'
Н Оскар Мас
Запасные:
Н Хуан Карлос Лальяна 44'
Тренер:
Ренато Чезарини
ПЕНЬЯРОЛЬ:
ВР Ладислао Мазуркевич
З Пабло Форлан
З Хуан Висенте Лескано
З Нельсон Диас
З Омар Каэтано
П Нестор Гонсальвес
П Хулио Сесар Аббади
Н Хулио Сесар Кортес
Н Альберто Спенсер
Н Педро Роча
Н Хуан Хойя
Запасные:
Тренер:
Роке Масполи

Дополнительный матч

20 мая 1966
Ривер Плейт 2:4 (2:0) Пеньяроль
Д.Онега  37'
Солари  42'
Голы Спенсер  57'  101'
Аббади  72'
Роча  109'
«Национальный стадион», Сантьяго
Зрителей: около 39 000 человек
Судья: Клаудио Викунья
РИВЕР ПЛЕЙТ:
ВР Амадео Каррисо
З Альберто Сайнс 44'
З Эдуардо Гриспо
З Роберто Матосас
З Абель Виейтес
П Хуан Карлос Сарнари
П Хорхе Солари
П Эрминдо Онега
Н Луис Кубилья
Н Даниэль Онега
Н Оскар Мас
Запасные:
Н Хуан Карлос Лальяна 44'
Тренер:
Ренато Чезарини
ПЕНЬЯРОЛЬ:
ВР Ладислао Мазуркевич
З Пабло Форлан
З Хуан Висенте Лескано
З Нельсон Диас 44'
З Омар Каэтано
П Нестор Гонсальвес
П Хулио Сесар Аббади
Н Хулио Сесар Кортес
Н Альберто Спенсер
Н Педро Роча
Н Хуан Хойя
Запасные:
З Табаре Гонсалес 44'
Тренер:
Роке Масполи
Победитель Кубка Либертадорес 1966

Пеньяроль
3-й титул

Напишите отзыв о статье "Финал Кубка Либертадорес 1966"

Примечания

Ссылки

  • [www.conmebol.com/secciones/copa_santander_libertadores.html Кубок Либертадорес] (официальный сайт)  (исп.)

Отрывок, характеризующий Финал Кубка Либертадорес 1966

Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.