Финал Кубка обладателей кубков УЕФА 1988

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Финал Кубка обладателей кубков УЕФА 1988
1988 European Cup Winners' Cup Final
Турнир

Кубок обладателей кубков УЕФА 1987/1988

Дата

11 мая 1988

Стадион

Стад де ла Мено, Страсбург

Арбитр

Дитер Паули

Посещаемость

39 446

1987
1989

Финал Кубка обладателей кубков УЕФА 1988 года — финальный матч розыгрыша Кубка обладателей кубков УЕФА 1987/88, 28-го сезона в истории Кубка обладателей кубков УЕФА. Этот футбольный матч состоялся 11 мая 1988 года, на стадионе «Стад де ла Мено» в Страсбурге. В матче встретились бельгийский «Мехелен» и нидерландский «Аякс».



Отчёт о матче

Мехелен 1:0 Аякс
ден Бур  53' [en.archive.uefa.com/competitions/ecwc/history/season=1987/intro.html (отчёт)]
Стад де ла Мено, Страсбург
Зрителей: 39 446
Судья: Дитер Паули

Мехелен
Аякс
Мехелен:
GK 1 Мишель Прюдомм
DF 5 Вим Хофкенс 73'
DF 3 Лео Клийстерс (к)
DF 9 Геерт Деферм
DF 4 Грэм Рутьес
MF 6 Коен Сандерс
MF 2 Марк Эммерс
MF 8 Эрвин Куман
FW 11 Пит ден Бур
MF 7 Паскаль де Вилде 60'
FW 10 Эли Охана
Запасные:
MF Поль Демесмекер 60'
MF Поль Тенис 73'
Главный тренер:
Аад де Мос
Аякс:
GK 1 Стэнли Мензо
DF 2 Данни Блинд  16'
DF 4 Петер Ларссон
DF 5 Франк Верлат 73'
MF 6 Арнольд Схолтен
DF 3 Ян Ваутерс
FW 7 Джон ван ’т Схип (к) 37'
FW 11 Роб Витсге
FW 9 Джон Босман
MF 8 Арон Винтер
MF 10 Арнольд Мюрен
Запасные:
MF 17 Деннис Бергкамп 37'
FW 16 Хенни Мейер 73'
Главный тренер:
Шпиц Кон

См. также

Напишите отзыв о статье "Финал Кубка обладателей кубков УЕФА 1988"

Ссылки

  • [en.archive.uefa.com/competitions/ecwc/index.html Официальный сайт турнира]  (англ.)
  • [ru.archive.uefa.com/competitions/ecwc/index.html Официальный сайт турнира]  (рус.)


Отрывок, характеризующий Финал Кубка обладателей кубков УЕФА 1988

– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.