Финал чемпионата Европы по футболу 1968

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Финал чемпионата Европы по футболу 1968
UEFA Euro 1968 Final
Турнир

Чемпионат Европы по футболу 1968

Дата

8 июня 1968

Стадион

Олимпийский стадион, Рим

Арбитр

Готтфрид Динст

Посещаемость

68 817

Дата

10 июня 1968

Стадион

Олимпийский стадион,Рим

Арбитр

Хосе Мария Ортис Де Мендибиль

Посещаемость

32 866

1964
1972

Финал чемпионата Европы по футболу 1968 года — финальные матчи чемпионата Европы, прошли 8 и 10 июня 1968 года на Олимпийском стадионе в Риме. Первый матч завершился в ничью и по правилам последовала переигровка, в которой сильнее оказалась сборная Италии, обыграв сборную Югославии со счётом 2:0. Мячи забили Луиджи Рива и Пьетро Анастази.



Детали матча

8 июня 1968
21:15
Италия  1 : 1 (доп. вр.)  Югославия
Доменгини  80' [ru.uefa.com/uefaeuro/season=1968/matches/round=179/match=73910/index.html Отчёт] Джаич  39'

Италия
Югославия
В 22 Дино Дзофф
З 5 Тарчизио Бурньич
З 7 Эрнесто Кастано
З 10 Джачинто Факкетти (к)
З 12 Аристиде Гуарнери
П 11 Джорджо Феррини
П 13 Антонио Юлиано
П 14 Джованни Лодетти
Н 2 Пьетро Анастази
Н 9 Анджело Доменгини
Н 16 Пьерино Прати
Тренер:
Ферруччо Валькареджи
В 1 Илия Пантелич
З 2 Мирсад Фазлагич (к)
З 3 Милан Дамьянович
З 5 Благое Паунович
З 6 Драган Холцер
П 15 Мирослав Павлович
П 16 Йован Ачимович
П 21 Добривое Тривич
Н 7 Илия Петкович
Н 9 Вахидин Мусемич
Н 11 Драган Джаич
Тренер:
Райко Митич

Переигровка

10 июня 1968
21:15
Италия  2 : 0  Югославия
Рива  12'
Анастази  31'
[ru.uefa.com/uefaeuro/season=1968/matches/round=179/match=73911/index.html Отчёт]
Олимпийский стадион, Рим
Зрителей: 32 866
Судья: Хосе Мария Ортис Де Мендибиль

Италия
Югославия
В 22 Дино Дзофф
З 5 Тарчизио Бурньич
З 10 Джачинто Факкетти (к)
З 12 Аристиде Гуарнери
З 19 Роберто Розато
З 20 Сандро Сальвадоре
П 8 Джанкарло Де Систи
П 15 Сандро Маццола
Н 2 Пьетро Анастази
Н 9 Анджело Доменгини
Н 17 Луиджи Рива
Тренер:
Ферруччо Валькареджи
В 1 Илия Пантелич
З 2 Мирсад Фазлагич (к)
З 3 Милан Дамьянович
З 5 Благое Паунович
З 6 Драган Холцер
П 15 Мирослав Павлович
П 16 Йован Ачимович
П 21 Добривое Тривич
Н 9 Вахидин Мусемич
Н 11 Драган Джаич
Н 22 Идриз Хошич
Тренер:
Райко Митич




Чемпион Европы
1968

Италия

Первый титул

См. также


</div>

Напишите отзыв о статье "Финал чемпионата Европы по футболу 1968"

Отрывок, характеризующий Финал чемпионата Европы по футболу 1968

Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.