Финал чемпионата мира по футболу 1966

Финал чемпионата мира по футболу 1966
Стадион Уэмбли - место проведения финального матча
Турнир	Чемпионат мира по футболу 1966
Англия ФРГ 4 2
д.в.
Дата	30 июля 1966 года
Стадион	Уэмбли, Лондон
Арбитр	Готтфрид Динст
Посещаемость	98 000
← 1962 1970 →

Финал чемпионата мира по футболу 1966 года — финальный матч чемпионата мира 1966 года, прошедшего в Англии, в котором встретились сборные Англии и ФРГ. Матч прошёл 30 июля 1966 года на стадионе «Уэмбли» в Лондоне; на матче присутствовало 98 000 зрителей.

Победу в матче одержала сборная Англии, одолевшая сборную ФРГ со счётом 4:2 в дополнительное время. Англия играла в нетрадиционной формации без фланговых игроков, которую иногда описывают как «4-4-2» (хотя точнее будет описание «4-1-2-1-2», или, в современной трактовке, «формация алмаза»).

Матч известен тем, что принёс первый (и, на данный момент, единственный) кубок чемпионов мира сборной Англии, а также «хет-триком» Джеффри Херста и вызвавшим множество споров третьим голом англичан, который зафиксировали арбитр встречи Готтфрид Динст и лайнсмен Тофик Бахрамов.

Первый тайм

Сборная Англии выиграла в розыгрыше монетки и выбрала первой ввести мяч в игру. Через 12 минут после начала матча Зигфрид Хельд прострелил во вратарскую сборной Англии, а защитник англичан Рэй Уилсон отбил мяч головой прямо на Хельмута Халлера. Джек Чарльтон и вратарь англичан Гордон Бэнкс не смогли сдержать немецкого игрока, и Халлер открыл счёт в матче: 1:0 в пользу сборной ФРГ.

На 19-й минуте Вольфганг Оверат нарушил правила и был назначен штрафной удар. Бобби Мур навесил мяч в штрафную немцев, где его принял Джеффри Херст, который сравнял счёт в матче: 1:1.

Второй тайм

До 77 минуты счёт в матче продолжал оставаться ничейным, но затем в пользу англичан был назначен угловой удар. Передачу Алана Болла принял Херст, который нанёс удар, но он рикошетом отскочил к Мартину Питерсу. Питерс пробил с расстояния семи метров от ворот, выведя англичан вперёд: 2:1.

После этого немцы начали прессинг англичан с целью сравнять счёт. На последней минуте основного времени матча арбитр назначил штрафной удар за фол Джека Чарльтона против Уве Зеелера (Чарльтон пытался протестовать против этого решения, утверждая, что это на нём нарушили правила). Штрафной исполнил Лотар Эммерих, который пробил в защитника англичан Джорджа Коэна, но мяч отскочил к Вольфгангу Веберу, который забил гол в ворота англичан. Основное время матча завершилось со счётом 2:2. Этот гол немцев вызвал ряд споров, так как перед тем, как попасть к Веберу, мяч, возможно, попал в руку Карлу-Хайнцу Шнеллингеру. Так, Гордон Бэнкс утверждал, что мяч коснулся руки Шнеллингера.

Дополнительное время

На 11 минуте дополнительного времени Джеффри Херст пробил с близкой дистанции после паса Алана Болла. Мяч попал в нижнюю часть перекладины, отскочил вниз, ударился о линию ворот (или немного пересёк линию) и был вынесен с линии. Арбитр матча Готфрид Динст не был уверен в трактовке эпизода и обратился за советом к лайнсмену Тофику Бахрамову, который подтвердил, что гол был. После невербального общения арбитра и лайнсмена (они не говорили на одном языке), швейцарский арбитр засчитал гол англичан. Зрители на трибунах и 400 миллионов телезрителей разделились на два лагеря, споря о том, был гол или нет.

За минуту до конца матча, когда даже защитники немцев пошли вперёд, Бобби Мур отобрал мяч и сделал длинный пас на Джеффри Херста, которого не прикрывал ни один защитник. Херст побежал с мячом вперёд, а в это время на поле выбежало несколько зрителей со стадиона. Херст нанёс удар, который завершился голом, установив окончательный счёт в матче: 4:2. Позднее Херст признался, что своим ударом он пытался всего лишь выбить мяч как можно дальше в трибуны «Уэмбли», чтобы потянуть время до финального свистка, и не ожидал, что попадёт в ворота.

Споры о третьем голе англичан

Третий гол англичан до сих пор остаётся предметом ожесточённых споров. Согласно правилам, голом является ситуация, «когда мяч целиком пересёк линию ворот».

Английские болельщики ссылаются на решение помощника судьи, который занимал хорошую позицию для обзора, а также на заявление находившегося вблизи от центра событий Роджера Ханта о том, что гол был, поэтому он побежал назад праздновать взятие ворот, даже не пытаясь добить мяч в сетку.

Тем не менее, в 1996 году инженерный отдел Оксфордского университета провёл исследование на этот счёт, по результатам которого пришёл к выводу, что мяч не пересёк полностью линию ворот, и до гола этот удар отделяло 6 см.

Болельщики сборной Германии ссылаются на возможную необъективность советского помощника судьи (Тофик Бахрамов из Азербайджана), особенно с учётом того факта, что сборную СССР в полуфинале обыграла именно сборная ФРГ. Позднее Бахрамов признался в своих мемуарах, что он посчитал, что мяч отскочил вниз не от перекладины, а от сетки ворот, а сам момент касания мячом линии ворот он не видел, но это и не имело значения в случае отскока от сетки. Утверждают, что когда Бахрамова спросили перед смертью, был ли гол или нет, он ответил: «Сталинград».

Культурное влияние

Финал чемпионата мира 1966 года стал самым популярным событием за всю историю британского телевидения: по состоянию на сентябрь 2009 года, матч посмотрели 32,6 млн зрителей. В Германии третий гол англичан, попавший в линию ворот после рикошета от перекладины, называют Wembley-Tor (Уэмбли-гол) и до сих пор спорят, был ли он на самом деле. Этот гол впоследствии пародировался много раз (в рекламе, телевизионных передачах и т. д.).

Награждение медалями в 2009 году

По старым правилам ФИФА медали вручались только тем игрокам, которые играли в финальном матче. Однако вскоре было введено новое правило: всем оставшимся в живых чемпионам мира, которые играли на мировых первенствах с 1930 по 1974 годы, но не сыграли в финальном матче, полагалось также вручать медали. 10 июня 2009 в доме 10 на Даунинг-стрит в Лондоне оставшимся в живых чемпионам мира 1966 года торжественно вручили золотые медали.

Отчёт о матче

30 июля 1966 15:00 BST

Англия	4:2 (доп. вр.)	ФРГ
Херст  18'  101'  120' Питерс  78'	[www.fifa.com/worldcup/archive/edition=26/results/matches/match=1633/report.html (отчёт)]	Халлер  12' Вебер  90'

Уэмбли, Лондон Зрителей: 98 000 Судья: Готтфрид Динст

Англия

ФРГ

Англия Вр 1 Гордон Бэнкс Защ 2 Джордж Коэн Защ 5 Джек Чарльтон Защ 6 Бобби Мур (к) Защ 3 Рэй Уилсон ПЗ 4 Нобби Стайлз ПЗ 7 Алан Джеймс Болл ПЗ 9 Бобби Чарльтон ПЗ 16 Мартин Питерс Нап 10 Джефф Херст Нап 21 Роджер Хант Главный тренер: Альф Рамсей

Федеративная Республика Германия Вр 1 Ханс Тильковский Защ 2 Хорст-Дитер Хёттгес Защ 5 Вилли Шульц Защ 6 Вольфганг Вебер Защ 3 Карл-Хайнц Шнеллингер ПЗ 4 Франц Беккенбауэр ПЗ 12 Вольфганг Оверат ПЗ 8 Хельмут Халлер Нап 9 Уве Зеелер (к) Нап 10 Зигфрид Хельд ПЗ 11 Лотар Эммерих Главный тренер: Хельмут Шён

Боковые судьи Лайнсмен: Тофик Бахрамов (СССР) Лайнсмен: Карол Гальба (Чехословакия)

Регламент матча 90 минут основного времени 30 минут дополнительного времени в случае необходимости Переигровка, если счёт остаётся ничейным: 2 августа 1966 года, вторник, 19:30 BST стадион «Уэмбли», Лондон Замены игроков не предусматривались

Путь к финалу

Англия Команда Счёт Стадион Раунд  Уругвай 0:0 Уэмбли Группа 1  Мексика 2:0 Уэмбли Группа 1  Франция 2:0 Уэмбли Группа 1  Аргентина 1:0 Уэмбли Четвертьфинал  Португалия 2:1 Уэмбли Полуфинал

ФРГ Команда Счёт Стадион Раунд  Швейцария 5:0 Хиллсборо Группа 2  Аргентина 0:0 Вилла Парк Группа 2  Испания 2:1 Вилла Парк Группа 2  Уругвай 4:0 Хиллсборо Четвертьфинал  СССР 2:1 Гудисон Парк Полуфинал

Ссылки

• [www.fifa.com/worldcup/archive/edition=26/results/matches/match=1633/report.html Отчёт о матче] на FIFA.com  (англ.)
• [www.englandstats.com/matchreport.php?mid=409 Отчёт о матче] на EnglandStats.com  (англ.)

Отрывок, характеризующий Финал чемпионата мира по футболу 1966

В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».