Финансово-хозяйственное управление Московского патриархата

Финансово-хозяйственное управление Московского Патриархата — синодальное учреждение Русской православной церкви.

История

Актом, предварившим создание Хозяйственного управления Московского Патриархата, стало подписанное в 1945 году Сталиным Постановление Совета Народных Комиссаров СССР, предоставлявшее Московской Патриархии, епархиальным управлениям, монастырям и проходам юридические права на «приобретение транспортных средств, производство церковной утвари, продажу верующим, аренду, строительство и покупку в собственность домов для церковных надобностей… Этим же Постановлением разрешался колокольный звон и плановое снабжение церковных общин со стороны государства необходимым строительным материалом».

20 июня 1946 году года решением Священного Синода было принято Положение о Хозяйственном управление при Священном Синоде Русской Православной Церкви.

Одной из главных задач Хозяйственного управления, кроме контроля за финансовой деятельностью Церкви, было создание предприятия, которое бы выпускало необходимую для церковной жизни продукцию: свечи, облачения, предметы церковного обихода и проч. Помимо организации работы Производственных мастерских, в сферу компетенции ХОЗУ входили вопросы строительства и реставрации Патриарших резиденций, монастырей и храмов.

Решением Священного Синода от 17 февраля 1997 года управление было упразднено и его полномочия были переданы Комиссии по экономическим и гуманитарным вопросам.

Возрождено определением Священного Синода от 31 марта 2009 года. Председателем возрождённой Финансово-хозяйственного управления Московской Патриархии назначен архимандрит Тихон (Зайцев), которому Синод определил быть епископом Подольским, викарием Московской епархии.

Функции Финансово-хозяйственного управления епископ Тихон охарактеризовал так:

У Финансово-хозяйственного управления очень много функций, связанных с внутренним жизнеобеспечением Русской Православной Церкви. Если проводить светские параллели, то, по сути, ФХУ — это министерство финансов и министерство экономики в одном лице. В первую очередь ФХУ помогает Святейшему Патриарху и Священному Синоду осуществлять функции управления имуществом Русской Православной Церкви. А с этим связаны и вопросы налогообложения и бухгалтерского учёта, и формирования общецерковного бюджета, и строительства, и реставрации, и многое другое. У нас ведь тоже есть нечто вроде …бюджетного процесса, но модель, конечно, несопоставима со светской. Церковь от начала своего существования, от начала веков существовала и существует на пожертвования, так какие здесь могут быть планы? Условно говоря, плана доходов нет, а вот план расходов есть. И мы стараемся организовать их финансирование.

Председатели

• Макарий (Даев) (20 июня 1946 — 13 января 1960)
• Стефан (Никитин) (2 апреля 1960 — 9 апреля 1962)
• Леонид (Поляков) (9 апреля 1962—1963)
• протоиерей Владимир Елховский
• протоиерей Александр Солертовский (1968 — 25 июня 1970)
• Леонтий (Гудимов) (25 июня — 25 августа 1970)
• Серафим (Никитин) (25 августа 1970 — 29 июля 1974)
• Гермоген (Орехов) (29 января 1974 — 2 сентября 1977) и. о.
• Серапион (Фадеев) (12 мая 1984 — 18 июня 1985) и. о.
• Мефодий (Немцов) (18 июня 1985 — 20 октября 1988)
• Алексий (Кутепов) (20 октября 1988 — 20 июля 1990)
• Виктор (Пьянков) (20 июля 1990 — 21 апреля 1994)
• протопресвитер Мафей Стаднюк (1994 — 11 октября 1996)
• Алексий (Фролов) (11 октября 1996 — 17 февраля 1997)
• Тихон (Зайцев) (31 марта 2009 — 25 июля 2014)
• Марк (Головков) (c 25 июля 2014)

Ссылки

• [www.patriarchia.ru/db/text/602545.html Финансово-хозяйственное управление Московского Патриархата] на сайте patriarchia.ru
• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/or_file.cgi?4_2581 Управление Финансово-хозяйственное Московской Патриархии] на сайте «Русское православие»

Отрывок, характеризующий Финансово-хозяйственное управление Московского патриархата

Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.