Финляндия во Второй мировой войне

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Участие Финляндии во Второй мировой войне — важнейшая составляющая истории Финляндии в XX веке. Юридически Финляндия участвовала в войне с 25 июня 1941 по 27 апреля 1945, хотя иногда утверждается, что Зимняя война 1939—1940 годов также являлась частью Второй мировой войны. Большую часть времени Финляндия воевала на стороне стран Оси, пытаясь взять реванш и вернуть потерянные по итогам Зимней войны карельские земли, однако после поражения в войне против СССР заключила перемирие и начала боевые действия против немецких войск, а в марте 1945 года — объявила войну нацистской Германии. Участие в войне завершилось 27 апреля 1945, когда остатки разбитых сил вермахта покинули страну.

Итоги участия для Финляндии оказались неоднозначными: около 10 % процентов территории страны окончательно отошли к СССР. Беженцами стали более 100 тысяч жителей Финляндии, большая часть из которых пострадала от мародёрства не со стороны РККА, а со стороны Вермахта.





Предыстория

Республика Финляндия до 1939 года

В межвоенное время в Финляндии были сильны ирредентистские настроения: националисты мечтали о создании «Великой Финляндии», в состав которой должны были войти советская часть Карелии и другие территории.

Финская граница располагалась в 32 км от Ленинграда (часть финских ирредентистов даже поддерживала идею о захвате территорий вокруг Ленинграда и последующего его разрушения), что вызывало как минимум беспокойство СССР.

С 1936 года глава немецкой военной разведки В. Канарис, его помощники - начальник отдела абвер-I Ганс Пикенброк и начальник отдела абвер-III Франц Эккарт фон Бентивеньи неоднократно встречались на территории Финляндии и Германии с начальником финской разведки полковником Свенсоном и его преемником полковником Меландером, в ходе которой стороны обменивались военной информацией о СССР (в частности, о Ленинградском военном округе, Балтийском флоте)[1]. Ещё до начала Второй мировой войны обмен информацией о СССР и вооружённых силах СССР между Финляндией и Третьим рейхом имел регулярный характер[2]

Рассекреченные архивные документы финских спецслужб подтверждают, что только в период с 1918 по 1939 год по заданию финских спецслужб в СССР было направлено 326 человек, многие из которых действовали годами, неоднократно перемещаясь через линию советско-финской границы[3].

20 июля 1939 года правительство Финляндии объявило, что отказывается от всякого сотрудничества с СССР в случае агрессии со стороны Германии против Финляндии и будет рассматривать любую помощь СССР как агрессию[4]

24 августа 1939 между Германией и СССР был заключён пакт о ненападении. Согласно данным секретного протокола к пакту, Финляндия входила в сферу влияния СССР.

С 19 сентября 1939 года советскими пограничниками было отмечено усиление охраны границы против участка Карельского погранотряда (усиление наблюдения финской погранохраны за территорией СССР, снабжение финских погранпостов оружием и боеприпасами), прибытие в район Питкяранта и Салми до полка полевых войск и одной самокатной роты финской армии[5].

5 октября 1939 года руководство СССР начало с Финляндией переговоры об изменении границы. В обмен на передачу территории на Карельском перешейке СССР предложил вдвое большую территорию в Восточной Карелии, которая фактически не была заселена. Однако финны отказались заключать соглашение и в ноябре 1939 года переговоры были прерваны[6]. Во время переговоров, немецкий посланник в Финляндии Блюхер от имени немецкого правительства потребовал от министра иностранных дел Финляндии Эркко не допустить соглашения с СССР[7]

26 ноября 1939 неподалёку от деревни Майнила произошёл артиллерийский обстрел, обстоятельства которого до сих пор остаются спорными: по финским данным, артобстрел произвели советские войска по своим же частям для создания образа провокации; по советским данным, финны нарушили соглашение о ненападении, подвели свои артиллерийские части близко к границе и обстреляли советских солдат. СССР обвинил Финляндию в провокации и 30 ноября объявил войну Финляндии.

14 декабря 1939 года СССР был исключён из Лиги Наций[8].

Ход боевых действий

Зимняя война

Зимняя война большинством историков рассматривается как локальный конфликт, хотя существует и альтернативная точка зрения.

30 ноября 1939 советская авиация совершила налёт на Хельсинки, что вынудило Финляндию уйти в глухую оборону[9]: против превосходивших по численности и вооружению советских войск финны не могли отправить в наступление свои силы. Советские сухопутные войска были разделены на четыре армейские группы, состоявшие из 16 дивизий, в то время как у финнов было всего 9 дивизий[10]. Общая протяжённость советско-финской границы составляла 1287 километров, что усложняло задачу обороны в несколько раз для Финляндии[10]. По стратегическим планам, Красной Армии нужно было прорваться через Петсамо на севере и к Хельсинки на юге, дабы добиться капитуляции Финляндии[10].

Однако на стороне финнов было отличное знание местности, зимние погодные условия, а также хорошо обученные лыжные войска, которых у РККА не было; к тому же, советская разведка допустила массовое количество ошибок и предоставила довольно много неверных данных и неточных карт, что и привело к потерям РККА. В СССР рассчитывали на быстрый разгром финских сил за счёт массового наступления по всем фронтам и ожидали помощи от финских коммунистов: в случае признания Финляндии новой советской республикой страну должен был возглавить Отто Куусинен, однако даже сами финские коммунисты не верили в подобный вариант развития событий[11].

Война делится, как правило, на три фазы: первоначальное советское наступление, короткая череда финских побед и основное наступление советских сил[12]. Двумя основными фронтами Зимней войны были Карельский и Ладожский фронты. На первом фронте Красная Армия планировала пройти через Карельский перешеек и захватить Выборг, а на втором фронте планировала обойти Ладожское озеро, раздробить финские силы и совершить марш-бросок в сторону Петсамо[13]. Однако к концу декабря советское наступление выдохлось: умелые финские контратаки вкупе с советской неготовностью к ведению боевых действий на финской территории привели к череде поражений Красной Армии. К 27 декабря 1939 боевые действия фактически прекратились: советские войска застряли на Карельском перешейке на юге и близ Наутси на севере (подкрепления помогли финнам удержать Петсамо)[14].

Финские лыжные войска и снайперы не давали покоя частям РККА, постоянно проводя удачные атаки. Самым известным из финских снайперов стал Симо Хяйхя, уничтоживший свыше 500 советских солдат. Советское командование на втором этапе войны учло ошибки и занялось перевооружением частей Красной Армии[15] и отправкой танковых частей на фронт, а также созданием специализированных лыжных отрядов как противовес финским.

Третий этап начался 2 февраля 1940 и продолжался до 11 числа[16]. Мощная артиллерийская подготовка Красной Армии, которая была направлена на укрепления линии Маннергейма, а также тактика малых отрядов привели к тому, что финские войска стали поддаваться[17]. Потребность в этом усилилась после того, как Выборг был взят Красной армией[18].

Впрочем, и СССР готов был пойти на мирные переговоры, поскольку вероятность огромных потерь в живой силе, как это было на втором этапе войны, не уменьшалась. В середине февраля Вячеслав Молотов направил предложение о мире в Финляндию, ставя более жёсткие условия, чем накануне войны. 28 февраля Молотов объявил ультиматум Финляндии: в течение 48 часов финны должны были принять условия мира, отказ или игнорирование был равнозначен продолжению войны и появлению угрозы захвата Хельсинки[19].

13 марта 1940 финны подписали Московский мирный договор, согласно которому к СССР отходили Карельский перешеек с Выборгом и часть Восточной Карелии. В аренду на 30 лет сдавался полуостров Ханко[20].

Иностранная военная помощь Финляндии

После начала советско-финской войны Финляндия начала получать военную помощь со стороны иностранных государств. В Финляндию прибыло 12 тыс. иностранных добровольцев[21], в том числе 8 тыс. из Швеции («Шведский добровольческий корпус»)[22]

Великобритания поставила в Финляндию 75 самолётов (24 бомбардировщика «бленхейм», один из которых разбился при перегоне в Финляндию и ещё один был повреждён; 30 истребителей «гладиатор»; 11 истребителей «харрикейн» и 11 разведчиков «лисандер»), 114 полевых орудий, 200 противотанковых орудий, 124 единицы автоматического стрелкового оружия[23], 185 тыс. артиллерийских снарядов, 17 700 авиабомб, 10 тыс. противотанковых мин[24] и 70 13,9-мм противотанковых ружей Бойса обр.1937 года[25]

Франция приняла решение поставить Финляндии 179 самолётов (безвозмездно передать 49 истребителей и продать ещё 130 самолётов различных типов), однако фактически в период войны были безвозмездно переданы 30 истребителей «M.S.406C1» и ещё шесть Caudron C.714 прибыли после окончания боевых действий; также Финляндии были переданы 160 полевых орудий[26], 500 пулемётов, 795 тыс. артиллерийских снарядов, 200 тыс. ручных гранат[24][27], 20 млн патронов[27], 400 морских мин[27] и несколько тысяч комплектов амуниции[24]. Также, Франция стала первой страной, официально разрешившей запись добровольцев для участия в финской войне[24]

Швеция поставила в Финляндию 29 самолётов (три истребителя J-6A, два "Bristol Bulldog Mk.II", три Fokker CV-D, два FK-52 и др.[28]), 112 полевых орудий, 85 противотанковых орудий, 104 зенитных орудия, 500 единиц автоматического стрелкового оружия, 80 тыс. винтовок[29], 30 тыс. артиллерийских снарядов[27], 50 млн патронов[27], а также иное военное снаряжение и сырьевые материалы[30]. Кроме того, правительство Швеции разрешило проведение в стране кампании "Дело Финляндии - наше дело" по сбору пожертвований для Финляндии, а Государственный банк Швеции предоставил Финляндии кредит[31].

Кроме того, Швеция предоставляла Финляндии информацию разведывательного характера, в том числе в виде дешифровки советских радиограмм. На протяжении войны Арне Бёрлинг, Аке Лундквист, Госта Воллбек, Олле Сидоу и другие шведские криптоаналитики занимались дешифровкой радиообмена Северного флота, Балтийского флота и ВВС СССР. Шведские специалисты сумели вскрыть четырёхзначный и пятизначный коды Балтфлота и код ВВС, что повысило эффективность финской ПВО и стало одной из причин увеличения потерь советских ВВС[32].

Правительство Дании продало Финляндии около 30 шт. 20-мм противотанковых орудий и снаряды к ним (при этом, чтобы избежать обвинений в нарушении нейтралитета, заказ был назван «шведским»)[33]; отправило в Финляндию санитарную автоколонну и квалифицированных рабочих, а также разрешило проведение кампании по сбору денежных средств для Финляндии[34].

Италия направила в Финляндию 35 истребителей Fiat G.50, но пять машин были разбиты при их перегоне и освоении личным составом[28], 1500 пистолетов Beretta обр. 1915 года и 60 пистолетов Beretta M1934[35].

Южно-Африканский Союз безвозмездно передал Финляндии 22 истребителя Gloster Gauntlet II[30].

Представитель правительства США выступил с заявлением, что вступление американских граждан в финскую армию не противоречит закону о нейтралитете США, в Хельсинки была направлена группа американских лётчиков, а в январе 1940 года конгресс США одобрил продажу Финляндии 10 тыс. винтовок[30]. Также, США продали Финляндии 44 истребителя Brewster F2A Buffalo, но они прибыли слишком поздно и не успели принять участие в боевых действиях[28].

Бельгия поставила Финляндии 171 пистолет-пулемёт MP.28-II[36], а в феврале 1940 года — 56 пистолетов «парабеллум» P-08[37]

Министр иностранных дел Италии Г. Чиано в своём дневнике упоминает о помощи Финляндии со стороны Третьего Рейха: в декабре 1939 года финский посланник в Италии сообщил, что Германия «неофициально» отправила в Финляндию партию трофейного вооружения, захваченного в ходе польской кампании[38]. Кроме того, 21 декабря 1939 года Германия заключила договор со Швецией в котором обещала поставить в Швецию такое же количество оружия, сколько она передаст Финляндии из собственных запасов. Договор стал причиной увеличения объёмов военной помощи Швеции для Финляндии[39].

Между Зимней войной и Войной-продолжением

На территории Финляндии продолжало действовать созданное в середине 1939 года представительство абвера — KO «Финляндия» («Kriegsorganisation Finnland»), которым руководил кадровый сотрудник абвера, фрегаттен-капитан Александр Целлариус (он же «Келлер»)[40], с которым сотрудничали проживавшие в Финляндии белоэмигранты (бывший генерал С. Ц. Добровольский и бывшие офицеры царской армии Пушкарев, Алексеев, Соколов, Батуев), прибалтийские немцы-"фольксдойче" Майснер и Мандорф, эстонские националисты (Веллер, Кург, Хорн и Кристьян)[1]. Также проводилась авиаразведка территории СССР - только в период с 12 марта 1940 до 16 октября 1940 года пограничными войсками СССР было зафиксировано пять самолётов, совершивших вторжение в воздушное пространство СССР из воздушного пространства Финляндии, причём маршрут их полётов свидетельствовал о том, что эти полёты выполняли с разведывательными целями[41].

После 12 марта 1940 года в Финляндии усилились антисоветские, прогерманские и реваншистские настроения.

Вопреки условиям мирного договора, подписанного 12 марта 1940 года, правительство Финляндии не провело демобилизацию финской армии[42].

Финляндия не смогла получить поддержки ни у Швеции, ни у Великобритании, с которыми заключались договоры о взаимопомощи.

После разгрома англо-французских войск в районе Дюнкерка и капитуляции Франции руководство Финляндии взяло ориентацию на сотрудничество с Третьим рейхом[43]. В ходе немецко-финских переговоров было достигнуто соглашение о сотрудничестве и военной взаимопомощи.

29 июня 1940 было подписано немецко-финское торговое соглашение, в соответствии с которым Германия принимала на себя обязательства закупать продукцию деревообрабатывающей промышленности Финляндии, а Финляндия снимала все ограничения на ввоз немецких товаров в Финляндию[44].

В сентябре 1940 года было разгромлено Общество мира и дружбы с СССР[42][45], его активисты были репрессированы[6].

11 октября 1940 года было подписано соглашение СССР и Финляндии об Аландских островах, в соответствии с которым Финляндия обязалась демилитаризовать Аландские острова, не укреплять их и не предоставлять их для вооруженных сил других государств.

Осенью 1940 года было заключено финско-немецкое соглашение о транзите немецких войск и военных материалов через финские порты Васа и Оулу и далее — через Рованиеми в норвежский порт Киркенес, это соглашение было официально оформлено 22 сентября 1940 года во время обмена нотами в Берлине[45]. С осени 1940 года на территорию Финляндии начали прибывать немецкие войска[42], позднее они начали занимать позиции на советско-финской границе.

Также, осенью 1940 года была создана «Национал-социалистическая рабочая организация»[45]

В декабре 1940 года в Берлин приехал с визитом начальник финского генерального штаба генерал-лейтенант Хейнрикс, который прочёл немецким офицерам лекции о ведении боевых действий против РККА (на основе опыта советско-финской войны 1939—1940) и встретился с генералом А. Йодлем[45].

В Хельсинки прибыл начальник штаба немецких войск в Норвегии полковник Бушенгаген, он участвовал в согласовании конкретных мероприятий немецко-финского сотрудничества в будущей войне против СССР[45]

В утверждённом 18 декабря 1940 года тексте директивы № 21 «Барбаросса» разработчики учитывали «активное содействие Финляндии» в войне против СССР — «Финляндия будет прикрывать сосредоточение германской Северной группы, прибывающей из Норвегии и действовать совместно с ней»[46].

В начале 1941 года с разрешения правительства Финляндии в Хельсинки был открыт пункт вербовки финских добровольцев в войска СС, к началу мая 1941 года записались добровольцами и выехали в рейх 1085 человек (в том числе, 125 офицеров и 109 унтер-офицеров финской армии). 429 человек, уже имевших боевой опыт, зачислили в дивизию СС «Викинг», а остальных отправили в Вену[47]. В общей сложности, в подразделениях и войсках СС во время Второй мировой войны служило 4 тыс. финнов[48].

24 января 1941 года финский сейм принял новый закон о воинской повинности, увеличивавший срок службы в регулярных войсках с одного года до двух лет. Закон действовал до конца 1945 года и имел обратную силу по отношению к лицам, уже находившимся на военной службе. Призывной возраст был снижен с 21 года до 20 лет, так что в 1940—1941 годах на действительной службе одновременно находились мужчины трёх призывных возрастов. Из «сверхнормативного» контингента призывников были сформированы дополнительные подразделения[49].

В 1941 году на восточной границе началось строительство оборонительной линии «Salpa», которое продолжалось до начала войны против СССР.

В мае 1941 года при поддержке абвера в Хельсинки был создан «эстонский комитет освобождения», который возглавил Х. Мяэ; комитет начал вербовку эстонских эмигрантов и их военное обучение для участия в войне против СССР[50]

  • в частности, весной 1941 года на территории Финляндии началась подготовка диверсионной группы «Erna» из эстонских эмигрантов, к началу Великой Отечественной войны было подготовлено 85 человек (1 командир, 14 радистов и 70 диверсантов); после начала военных действий все они были переброшены на территорию Эстонской ССР[51].

25 мая 1941 года в Зальцбург прибыла делегация офицеров финской армии, которые провели переговоры с представителями немецкого военного командования о совместных действиях по плану «Барбаросса»[42]

1 июня 1941 года в Вене из выехавших в Германию финских добровольцев был создан добровольческий батальон СС «Нордост» (с 13 сентября 1941 года получивший новое наименование — финский добровольческий батальон войск СС)[47]

4-6 июня 1941 года в Хельсинки состоялись переговоры, в результате которых немецкая и финская стороны заключили устное соглашение. В соответствии с этим соглашением, с 7 июня 1941 года Германия начала перевозку своих войск на север Финляндии, в район города Рованиеми[42].

15 июня 1941 года все финские войска севернее линии Оулу — Оулуярви — Мийноа были подчинены немецкому командованию[42].

16 июня 1941 года отдел по делам военнопленных при общем управлении OKW издал приказ № 3712/41 о сегрегации советских военнопленных, который предусматривал создание более гуманных условий для военнопленных РККА "дружественных национальностей" (немцев-"фольксдойче", финнов, румын, поляков, латышей, литовцев и эстонцев) с целью привлечения к сотрудничеству в последующее время[52]

20 июня 1941 года рейхсминистр по делам восточных территорий А. Розенберг объявил перечень государственных образований, которые руководство Третьего рейха планировало создать на территории СССР. В перечне государств была названа "Великая Финляндия"[53].

Финляндия продавала и поставляла оружие странам «оси»:

  • в частности, Германии было поставлено 3 042 шт. пистолетов-пулемётов «Suomi», которые поступали на вооружение подразделений вермахта и Waffen-SS; Хорватии было продано 500 шт. пистолетов-пулемётов «Suomi»[54]
  • в Финляндии была построена часть кораблей и катеров, с 1942 года действовавших против СССР на Ладожском озере[55]

Кроме того, вплоть до выхода Финляндии из войны в 1944 году, Финляндия поставляла Германии важнейшее стратегическое сырьё (никелевый концентрат, молибден и др.)[56]

«Война-продолжение»

По состоянию на 22 июня 1941 года для войны против СССР на территории Финляндии была развёрнута группировка немецко-финских войск общей численностью 407,5 тыс. человек (эквивалент 21,5 дивизий, из них 17,5 финских дивизий и 4 немецких дивизии)[57].

22 июня 1941 года Германия и её союзники атаковали СССР. Началась Великая Отечественная война. В 7 часов 15 минут утра 22 июня 1941 года нарком обороны СССР отправил директиву вооружённым силам, в которой содержалось указание не предпринимать действий в отношении Финляндии: «в отношении Финляндии и Румынии до особых указаний налётов не делать»[58]

Начиная с 22 июня 1941 года бомбардировщики немецкого люфтваффе начали использовать финские аэродромы. В этот же день с двух немецких гидросамолётов Heinkel He 115, вылетевших с Оулуярви, недалеко от шлюзов Беломорско-Балтийского канала было высажено 16 финских диверсантов[59]

25 июня 1941 года самолёты Северного флота и Балтийского флота произвели авианалёт с нанесением бомбовых ударов по 19 аэродромам на территории Финляндии, на которых находились немецкие и финские самолёты (всего советской авиацией было произведено 250 самолётовылетов)[60]. Это стало поводом для объявления войны СССР.

В этот же день, 25 июня 1941 года Швеция согласилась пропускать немецкие войска с территории Норвегии через территорию Швеции на территорию Финляндии[61]. В дальнейшем из Швеции в Финляндию начали прибывать добровольцы, из которых был сформирован шведский добровольческий батальон, который принимал участие в войне против СССР.

26 июня 1941 года президент Финляндии Р. Рюти объявил о том, что Финляндия «находится в состоянии войны с СССР»[42].

28 июня 1941 года немецко-финские войска перешли в наступление на Мурманском направлении, начались боевые действия в Заполярье. Кроме того, с целью ведения пропаганды на население СССР начала работу радиостанция в Хельсинки[62].

В ночь на 1 июля 1941 года финская армия начала наступление с целью выхода к Ладожскому озеру[63].

10 июля 1941 года главнокомандующий финской армией Маннергейм публично поклялся, что «не вложит меч в ножны» и не прекратит войны, пока финские войска не освободят Беломорскую и Олонецкую Карелию.

В соответствии с приказом генерал-квартирмейстера вермахта Э. Вагнера от 25 июля 1941 года советские военнопленные - финны по национальности были объявлены представителями "дружественной национальности" (также, как военнослужащие РККА - немцы Поволжья) и освобождались из плена; в дальнейшем было выпущено распоряжение OKW от 14 октября 1941 года, в соответствии с которым советские военнопленные - финны по национальности подлежали освобождению после сортировки военнопленных и проверки (также, как советские военнопленные - немцы по национальности, признавшие себя "фольксдойче"). Официальные документы ОКХ подтверждают, что немцы действительно освобождали военнопленных-финнов (также, как немцев и румын)[64].

В этот же день, 10 июля 1941 года немецко-финская Карельская армия начала наступление по двум расходящимся направлениям - на Олонец и Петрозаводск. Оказать помощь 7-й армии генерал-лейтенанта Ф.Д. Гореленко советское командование возможности не имело в связи со сложной обстановкой на других фронтах[65].

Летом и осенью 1941 года финская армия, воспользовавшись удачным моментом отвлечения основных сил РККА, вернула территории, потерянные в Зимней войне и продолжила наступление, добравшись до Онежского озера и блокировав Ленинград с севера.

На оккупированной территории Карело-Финской ССР был установлен оккупационный режим и введено военное управление[66].

  • начало действовать Военное управление Восточной Карелии, которое регламентировало жизнь населения, выполнение политических, административно-хозяйственных, военных и иных мероприятий. Командующим Военным управлением Восточной Карелии был назначен полковник В. А. Коотилайнен[66]
  • были создан административный аппарат, полиция и военные гарнизоны для охраны коммуникаций[66].
  • была проведена перепись населения старше 15 лет и изъяты советские паспорта, вместо которых выдавали удостоверения личности. При этом, финны проводили дискриминацию и сегрегацию гражданского населения оккупированных территорий СССР по национальному признаку (финнам, а также приравненным к ним карелам и эстонцам выдавали удостоверения зелёного цвета, обладатели которых были менее ограничены в правах, чем русские и представители всех остальных национальностей, которые получали удостоверения красного цвета)[66]
  • советских военнослужащих (включая бежавших военнопленных и «окруженцев») и целый ряд категорий населения (все советские государственные служащие, занимавшие руководящие посты; все руководители предприятий; все члены коммунистической партии; активисты комсомола; редакторы газет и сотрудники НКВД и милиции) были приравнены к военнопленным и немедленно после обнаружения должны были быть направлены в концентрационный лагерь[66]
  • были введены комендантский час и ограничения на перемещения для гражданского населения[66]

В Карелии началась партизанская война.

Великобритания, 12 июля 1941 года подписавшая с СССР Московское соглашение о совместных военных действиях против Германии[61], 30-31 июля 1941 года без объявления войны нанесла авиаудар по немецко-финским силам в Петсамо и Киркенесе:

  • британской морской авиацией были потоплены 2 и повреждено 1 судно торгового флота, потери британской авиации от истребителей и огня ПВО составили 16 самолётов.

После выхода финских войск к побережью Ладожского озера, в этом районе началось создание финских военно-морских сил. 2 августа 1941 года командный пункт финской флотилии был развёрнут в Ляскеля. Только в период до 6 августа 1941 года финны сухопутным способом переправили на Ладожское озеро 4 самоходные баржи, два буксира (которые в дальнейшем переоборудовали в минные заградители) и около 150 моторных катеров, а на побережье установили батареи 88-мм и 100-мм дальнобойных орудий. 10 августа 1941 года финны захватили город и порт Лахденпохья. 15 августа 1941 года финны захватили город и порт Сортавала, в который перебазировался штаб финской флотилии (в Лахденпохья осталась маневренная военно-морская база)[67]. В дальнейшем, финны вели боевые действия против Ладожской военной флотилии.

Помимо Карелии, финны принимали участие в боевых действиях на иных участках Восточного фронта:

  • В сентябре 1941 года на оккупированной территории Эстонии был создан 187-й финский охранный отряд (187 Sicherungsgruppe), который поступил в оперативное подчинение немецкой 18-й армии и использовался для охраны объектов, патрулирования местности и борьбы с советскими партизанами в тылах 18-й армии вермахта. Подразделение комплектовалось на добровольной основе, личный состав подписывал контракт на несение службы в течение 12 месяцев[68].
  • в ноябре-декабре 1941 некоторое количество финнов находилось во Львове[69]

В конце сентября 1941 года финские войска окружили и 2 октября 1941 года - захватили Петрозаводск[70].

8 ноября 1941 года И. В. Сталин в письме премьер-министру Великобритании прямо поставил вопрос, на каком основании Великобритания, как страна-союзник СССР, не объявляет войну Финляндии[71]

25 ноября 1941 года Финляндия присоединилась к «Антикоминтерновскому пакту»[42].

29 ноября 1941 года Черчилль направил личное письмо маршалу Маннергейму, в котором «с сожалением» сообщал, что «через несколько дней мы будем вынуждены объявить войну Финляндии»[71]

2 декабря 1941 года Маннергейм отправил письмо Черчиллю, в котором сообщил, что Финляндия не будет отводить войска к границам 1939 года[71]

6 декабря 1941 года Великобритания объявила войну Финляндии[61].

7 декабря 1941 года Канада, Австралия и Новая Зеландия объявили войну Финляндии[61].

9 декабря 1941 года Южно-Африканский союз объявил войну Финляндии[61]

Финны участвовали в боевых действиях против Северного флота[72], блокаде Ленинграда и обстрелах «Дороги жизни».

После поражения немцев под Москвой финны перешли к обороне. Это привело к стабилизации фронта вплоть до 1944 года.

В январе 1942 года финский добровольческий батальон войск СС был отправлен на восточный фронт, он участвовал в боевых действиях против СССР в составе войск группы армий «Юг». Первые бои батальон вёл на участке фронта у реки Миус. В общей сложности, в период с создания до расформирования батальона в нём служило 1500 финских добровольцев, из которых 222 было убито и 557 ранено в войне против СССР[47].

3 января 1942 года началась Медвежьегорская наступательная операция советских войск, которая продолжалась до 10 января 1942 года.

6 января 1942 года Египет разорвал дипломатические отношения с Финляндией[61].

14 января 1942 года немецкие войска в Финляндии были объединены в армию «Лапландия».

В феврале 1942 года две роты финнов входили в состав немецкого гарнизона города Дорогобуж[73].

С целью сорвать навигацию по Ладожскому озеру, в 1942 году немецкое военное командование создало собственные военно-морские силы на Ладожском озере: "Оперативный штаб "Форе-Ост"", в распоряжении которого поступили немецкая "флотилия катеров "КМ"" (шесть немецких минных заградителей, а также катера финской постройки) и немецкая "флотилия штурмовых десантных барж" (первые пятнадцать 144-тонных штурмовых десантных барж Зибеля были переброшены на Ладогу из Хельсинки 15 июля 1942 года, в первый поход флотилия вышла 9 октября 1942 года). Италия направила на Ладожское озеро 12-й отряд малых торпедных катеров МАС, они прибыли 22 июня 1942 года[74].

24 апреля 1942 года советские войска начали наступательную операцию в районе Кестеньги, которая продолжалась до 11 мая 1942 года.

22 июня 1942 года на основе немецкой армии «Лапландия» в Финляндии была создана 20-я горная армия, при которой начала действовать «Абвергруппа-214»[75]

В течение 1942 года Финляндия продолжала получать товары военного назначения и сырьё из стран западного полушария через Швецию, поскольку Великобритания при осуществлении морской блокады Германии и стран-союзников Германии пропускала грузы в Швецию. По неполным данным, только в течение 1942 года помимо 6,2 тыс. тонн хлопка из Бразилии, 426 тонн каучука из Аргентины и Бразилии, 450 тонн меди и асбеста из Канады, из различных стран западного полушария Финляндией были получены 400 тонн вольфрама, марганец, высококачественный бензин, 16 тыс. мешков кофе, сахар, табак и шерсть[76].

Прорыв блокады Ленинграда в январе 1943 года заставил военное командование Финляндии отказаться от участия в наступлении на Мурманскую железную дорогу (хотя ранее Маннергейм неоднократно обещал Гитлеру, что Финляндия перейдёт в наступление «немедленно после падения Ленинграда»)[77][78]

Победа советских войск под Сталинградом привела к изменениям в настроениях в правящих кругах Финляндии. 3 февраля 1943 года в финской ставке было проведено экстренное совещание по вопросу о событиях на советско-германском фронте. Все участники совещания единогласно пришли к выводу, что война достигла поворотного пункта и Финляндии следует задуматься о выходе из войны. С этого времени финская сторона всё чаще начинает заявлять о «сепаратном» характере войны против СССР[79].

В феврале 1943 года на территории Финляндии, в 9 км от города Рованиеми была открыта разведшкола абвера, которая находилась в подчинении «абвергруппы-214» и вплоть до расформирования в конце 1943 года занималась подготовкой разведчиков и диверсантов для немецкой военной разведки[80]

В 1943—1944 году была создана немецкая противолодочная позиция Нарген — Порккала-Удд для блокады действий советских подводных лодок[81]

12 марта 1943 года посол США в СССР передал советскому правительству предложение США о заключении сепаратного мира между СССР и Финляндией при посредничестве США. Это предложение было прямым нарушением англо-советского договора от 26 мая 1942 года, который предусматривал, что страны-союзники не могут вести переговоры о заключении сепаратного мира с Германией и её союзниками иначе, как по взаимному соглашению. Правительство СССР отклонило предложение правительства США и поставило правительство Великобритании в известность об этой инициативе США[82]

Поражение немецких войск на Курской дуге усилило беспокойство в правящих кругах Финляндии[83]. 20 августа 1943 года 20 финских общественных и политических деятелей подписали и отправили президенту Финляндии Р. Рюти меморандум, в котором настаивали о выходе Финляндии из войны[56]

Летом 1943 года через финское посольство в Лиссабоне начались переговоры Финляндии и США о возможности выхода Финляндии из войны[56]

В 1944 году на основе опыта, полученного при строительстве оборонительной линии «VT», началось строительство оборонительной линии «VKT».

14 января 1944 года началась Ленинградско-Новгородская стратегическая наступательная операция советских войск[84]

8 февраля 1944 года на территории Финляндии из эстонцев был сформирован 200-й пехотный полк финской армии (Jalkaväkirykmentti 200), который участвовал в боевых действиях против СССР в Карелии и после 1 августа 1944 года был переправлен в Эстонию.

Уже в середине февраля 1944 года, когда советские войска нанесли серьёзное поражение немецкой группе армий «Север», правящие круги Финляндии задумались о изменении политического курса в связи с перспективой поражения Германии, но при этом всё ещё надеялись дождаться благоприятной обстановки для выхода из войны[84].

16 марта 1944 президент США Франклин Делано Рузвельт призвал Финляндию к выходу из войны и разрыву отношений с Германией[85], однако финны проигнорировали это заявление. В конечном итоге, в ходе Второй мировой войны США не объявляли войну Финляндии[86].

9 июня 1944 года Красная Армия начала Выборгско-Петрозаводскую наступательную операцию против финских войск.

21 июня 1944 года войска Карельского фронта начали Свирско-Петрозаводскую наступательную операцию, имея целью разгромить группировку финских войск между Онежским и Ладожским озёрами и освободить южную Карелию.

25 июня 1944 года на Карельском перешейке началось сражение при Тали-Ихантала, которое продолжалось до 9 июля 1944 года

26 июня 1944 года президент Финляндии Ристо Рюти и министр иностранных дел Германии Риббентроп подписали «соглашение Риббентропа — Рюти»[42], согласно которому гарантировалось, что Финляндия не будет вести мирные переговоры с СССР до тех пор, пока Рюти занимал должность президента (при этом во время войны выборы в Финляндии не могли быть проведены), в обмен на поставки финнам оружия.

Действия советских войск привели к освобождению Карелии от оккупантов и спешному отступлению финнов на довоенные позиции: довольно быстро советские войска вышли к государственной границе 1940 года.

Утром 21 июля 1944 года части 32-й армии вышли на линию довоенной границы СССР[87].

В августе 1944 года в соответствии с соглашением между Берлином и Берном на лечение в Швейцарию вместе 450 немецкими солдатами и офицерами была отправлена группа военнослужащих-финнов[88]

4 августа 1944 года президент Финляндии Р. Рюти подал в отставку, его должность занял маршал Карл Густав Эмиль Маннергейм.

25 августа 1944 года СССР получил от правительства Финляндии официальную просьбу о перемирии[89].

4 сентября 1944 года было подписано соглашение между Хельсинки и Москвой о прекращении огня. К моменту выхода Финляндии из войны против СССР на территории Финляндии находилась немецкая 20-я горная армия общей численностью около 200 тыс. человек, действия которой поддерживали с воздуха самолёты 5-го воздушного флота люфтваффе (базировавшиеся в северной Норвегии)[90]

19 сентября 1944 года в Москве между Финляндией, СССР и Великобританией[61] было подписано Московское перемирие, в соответствии с которым Финляндия выходила из войны и принимала на себя обязательства начать боевые действия против немецких войск на своей территории, выпустить из тюрем арестованных антифашистов, разрешить деятельность коммунистической партии Финляндии, распустить шюцкор и фашистские организации (в частности, «Патриотическое народное движение» и «Национал-социалистическую рабочую организацию»)[42].

Безвозвратные потери Финляндии в войне против СССР в период после 22 июня 1941 года составили 84 337 человек - в том числе 82 тыс. военнослужащих убитыми, умершими от ран и болезней и пропавшими без вести, а также 2377 пленными (из которых 403 умерло в плену, а остальные 1974 вернулись в Финляндию после 9 мая 1945 года)[91].

По другим данным, потери Финляндии в период 1941-1944, когда Финляндия являлась союзником Третьего рейха, составляют 82 тыс. военнослужащих убитыми, 50 тыс. военнослужащих ранеными и около 2 тыс. погибших гражданских лиц[92]

В состав Антигитлеровской коалиции Финляндия не вступила, однако начала боевые действия против Германии, которые получили в историографии название Лапландской войны.

После Московского перемирия

После подписания Московского перемирия немецкая противолодочная позиция Нарген — Порккала-Удд использовалась Балтийским флотом для защиты восточной части Финского залива от немецких подводных лодок[81]. После этого основную опасность для советских конвоев в Балтийском море к востоку от линии Хельсинки — Таллин представляли морские мины. В соответствии с договором, военно-морские силы Финляндии начали очистку своих территориальных вод от морских мин[81]. 4 ноября 1944 года, после расчистки от мин шхерного фарватера, началось движение транспортов с грузами из Швеции в Ленинград. Только в период с начала ноября 1944 года до февраля 1945 года из Швеции и Финляндии в Ленинград прошло свыше 160 транспортов с грузами, и только одно судно было потеряно (финский транспорт с грузом бумаги подорвался на мине)[93]

Лапландская война

Лапландская война шла преимущественно на севере Финляндии, где располагались отступившие немецкие части. Недалеко от Петсамо располагались стратегически важные запасы никеля, которые пытались взять под свой контроль немцы. Изначально боевые действия ограничивались перестрелками, поскольку немцы просто не верили в тот факт, что Финляндия прекратила войну с СССР, и продолжали верить, что ведут вместе с финнами борьбу против общего врага. Фактически финны позволяли немцам беспрепятственно отступать в Норвегию.

Однако СССР расценил подобную пассивность Финляндии как пособничество немцам и в категоричной форме потребовал от финнов выбить немцев из страны. После долгой серии стычек немцы всё-таки вынуждены были оставить Финляндию. В дни войны немцы запомнились преимущественно мародёрством и разграблением деревень: более 100 тысяч человек остались без крыши над головой.

В марте 1945 года правительство Финляндии объявило войну Германии[6][94]

В ходе боевых действий против немецких войск в 1944—1945 гг. потери немецких войск составили около 1 тыс. военнослужащих убитыми, около 2 тыс. ранеными и около 1300 пленными; общие потери вооружённых сил Финляндии составили 774 военнослужащих убитыми, 262 пропавшими без вести и 2904 ранеными[95]. В конце апреля 1945 года немцы ушли из Финляндии в Норвегию, где вскоре и капитулировали.

Внутренняя политика Финляндии во Второй мировой войне

Уже зимой 1941—1942 года продовольственное положение в Финляндии ухудшилось; в связи с мобилизацией рабочих в вооружённые силы и военную промышленность количество занятых на лесоразработках уменьшилось с 200 тыс. в 1939 году до 60 тыс. в 1942 году[96]

К моменту выхода из войны против СССР в 1944 году Финляндия испытывала серьёзные трудности в экономике: по сравнению с довоенными показателями 1938—1939 года, национальный доход составлял 78 % от довоенного, объем промышленной продукции сократился на 17 %, строительства — на 47 %, сельского хозяйства — на 34 %, покупательная способность финской марки в 1945 году составляла 35 % от довоенной[42].

В дальнейшем, в ходе Лапландской войны экономике Финляндии был нанесён дополнительный урон.

Потери торгового флота на морских минах и жертвы среди населения в результате взрывов мин, неразорвавшихся боеприпасов и иных взрывоопасных предметов имели место и после окончания войны. До 1950 года финским войскам пришлось разминировать всё своё побережье, особенно в Финском заливе.

Геноцид гражданского населения Карелии

Первый концентрационный лагерь для советских граждан славянского происхождения, в том числе женщин и детей, был создан 24 октября 1941 года в Петрозаводске. В концентрационные лагеря направлялось «неродственное» (в основном этническое русское) население. Основной целью создания финских концлагерей было предотвращение сотрудничества местного населения с советскими партизанами и эксплуатация заключенных в качестве дешевой рабочей силы[97].

Из 85 тыс. советских граждан, остававшихся в 1941—1944 годы на оккупированной территории Карелии, свыше 20 тысяч жителей были заключены в концентрационные, переселенческие и трудовые лагеря, 7 тысяч из них погибли[98].

Советские военнопленные содержались в 49 концентрационных лагерях на территории Финляндии, на оккупированной территории Карело-Финской ССР и на оккупированной территории Ленинградской области РСФСР в тяжёлых и антисанитарных условиях, они привлекались к принудительному труду[99]. Из 63641 советского военнопленного 42503 погибли в финском плену в результате расстрелов, от болезней, истощения и холода, ещё 2136 были переданы немцам, ещё 1037 бежали из мест заключения, при транспортировке или с места работы, ещё 1679 оказались в числе без вести пропавших (они не были переданы финской стороной СССР после выхода Финляндии из войны и по состоянию на 2014 год их судьба не установлена)[100].

Отношение к евреям

См. также: Депортации евреев из Финляндии

Несмотря на старания финских правых партий, в Финляндии не велось преследование евреев.

В финской армии действовали полевые синагоги, что было уникальным фактом в истории Второй мировой войны: ни в одной другой армии стран-участниц не было полевых синагог[101].

На законных основаниях в сухопутных войсках, на флоте и в авиации Финляндии несли службу солдаты еврейского происхождения, участвуя в боях[102]. В 1941—1944 годы в финской армии на стороне Третьего рейха против СССР воевало около 300 евреев[103], двое (майор Лео Скурник и капитан Соломон Класс) были награждены Железным крестом, но отказались от награждения[104][105]. Кроме того, к награждению Железным крестом была представлена член добровольческой организации «Лота Свард» Дина Полякоф, но она также отказалась от немецкой награды[106].

По разным данным, от 2600 до 2800 советских военнопленных были обменяны на 2100 финских пленных, содержавшихся в Германии. В ноябре 2003 года Центр Симона Визенталя подал запрос президенту Финляндии Тарье Халонен о предоставлении данных по такому размену военнопленных[107]. В отчёте, предоставленном профессором Хейкки Юликангасом[fi], говорилось, что около 2 тысяч разменянных военнопленных вступило в вермахт, однако около 500 попали в концлагеря как опасные политические деятели или уголовники. В числе узников лагерей оказались около 70 евреев, которых, однако, поместили туда вовсе не по причине национальной или расовой дискриминации[108].

Послевоенные события

Летом 1945 года, на Потсдамской конференции Великобритания и США отказались от всех претензий и прав на взыскание репараций с Финляндии[109].

11 сентября 1945 года финский сейм принял закон о привлечении к ответственности виновников войны, в соответствии с которым в 1946 году были осуждены Р. Рюти, В. Таннер и др.[42].

10 февраля 1947 года Финляндия подписала Парижский мирный договор. Как страна-союзник гитлеровской Германии, участвовавшая в войне против СССР, Великобритании и других стран антигитлеровской коалиции[110], Финляндия выплачивала крупную контрибуцию, отказывалась от претензий на уступленные после Зимней войны территории, а также уступала СССР территорию Петсамо (ныне Печенга) и острова в Финском заливе. Дополнительные условия мира подразумевали, что Финляндия после войны обязуется запретить все профашистские и пронацистские партии, а также снять запрет с деятельности коммунистических партий. По итогам переговоров СССР отказался от претензий на полуостров Ханко, где располагалась военная база, и арендовал военную базу в районе Порккала. К 1952 году Финляндия выплатила контрибуцию, а через четыре года СССР возвратил финнам Порккалу.

В послевоенные годы Финляндия сумела занять стойкую позицию нейтралитета, сохранив демократический строй и рыночную экономику, но при этом став одним из важнейших стратегических партнёров СССР. Основой внешней политики в отношении СССР стал заключённый 6 апреля 1948 года Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и Финляндией.

Значение участия Финляндии

Финляндия в годы войны проявила удивительную гибкость: несмотря на то, что это было единственное де-юре демократическое государство, которое вело войну одновременно и с демократическими странами Запада[111][112], и с коммунистическим блоком Востока, финнам удалось выйти из войны с относительно небольшими потерями. Ещё более удивительными выглядят те обстоятельства, что советские войска не вступали на территорию Финляндии, а Хельсинки наряду с Москвой, Стокгольмом, Берном, Мадридом, Лиссабоном, Стамбулом и Лондоном вошли в число европейских столиц, которые не были оккупированы в годы войны[113].

См. также

Напишите отзыв о статье "Финляндия во Второй мировой войне"

Примечания

  1. ↑ 1 2 Ф. Сергеев. Тайные операции нацистской разведки, 1933-1945. М., Политиздат, 1991. стр.174-175
  2. ↑ "Важным каналом получения шпионских сведений о СССР и его вооружённых силах был носивший регулярный характер обмен информацией с разведками союзных гитлеровской Германии стран - Японии, Италии, Финляндии, Венгрии, Румынии"
    Ф. Сергеев. Тайные операции нацистской разведки, 1933-1945. М., Политиздат, 1991. стр.167
  3. ↑ Э. П. Лайдинен, С. Г. Веригин. Финская разведка против Советской России. Петрозаводск, 2004. стр.175
  4. ↑ История Второй Мировой войны 1939—1945 (в 12 томах) / редколл., гл. ред. А. А. Гречко. том 2. М., Воениздат, 1974. стр.274
  5. ↑ Из донесения Главного управления пограничных войск НКВД СССР о военных мероприятиях финских властей в пограничной полосе от 26 сентября 1939 года // Пограничные войска СССР 1939 - июнь 1941 / сб. документов и материалов, гл. ред. П.И. Зырянов. М., "Наука", 1970. стр.8
  6. ↑ 1 2 3 Финляндия // Большая советская энциклопедия. / под ред. А. М. Прохорова. 3-е изд. Т.27. М., «Советская энциклопедия», 1977. стр.446-466
  7. ↑ М. Э. Айрапетян, Г. А. Деборин. Этапы внешней политики СССР. М., Соцэкгиз, 1961. стр.269-270
  8. ↑ [www.ibiblio.org/pha/policy/1939/391214a.html League of nations' expulsion of the USSR 14 December 1939. League of Nations, Official Journal 1939, p. 506 (Council Resolution); p. 540 (Assembly Resolution.) RESOLUTION Adopted by the Council of the League of Nations, 14 December 1939], <www.ibiblio.org/pha/policy/1939/391214a.html> 
  9. ↑ Jakobson, p.157
  10. ↑ 1 2 3 Chew, p.6
  11. ↑ Warner, p.147
  12. ↑ Warner, p.148
  13. ↑ Warner, p.150
  14. ↑ Chew, p.71
  15. ↑ Warner, p.153
  16. ↑ Warner, p.155
  17. ↑ Chew, p.146
  18. ↑ Jakobson, p.239
  19. ↑ Jakobson, p.238
  20. ↑ Upton, Anthony F. Finland In Crisis 1940—1941: A Study in Small-Power Politics. Ithaca, NY, Cornell University Press, 1965, p. 35
  21. ↑ Antti Juutilainen. «Talvisodan ulkomaalaiset vapaaehtoiset». Ts Pj, 1999. стр.776
  22. ↑ Тарас, 1999, с. 47, 280.
  23. ↑ Тарас, 1999, с. 280, 371.
  24. ↑ 1 2 3 4 История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 1. М., Воениздат, 1960. стр.264
  25. ↑ [www.jaegerplatoon.net/AT_RIFLES2.htm 14 mm pst kiv/37]
  26. ↑ Тарас, 1999, с. 280, 371—372.
  27. ↑ 1 2 3 4 5 История дипломатии. Том IV. Дипломатия в годы второй мировой войны. / под ред. А. А. Громыко и др. Изд. 2. М., Политиздат, 1975. стр.32
  28. ↑ 1 2 3 Тарас, 1999, с. 369-373.
  29. ↑ Тарас, 1999, с. 280.
  30. ↑ 1 2 3 Тарас, 1999, с. 47.
  31. ↑ Мировые войны XX века: в 4-х кн. книга 3. Вторая мировая война: исторический очерк / Институт всеобщей истории РАН. М., "Наука", 2005. стр.265
  32. ↑ Л. С. Бутырский, Д. А. Ларин, Г. П. Шанкин. Криптографический фронт Великой Отечественной. 2-е изд., испр. и доп. М., "Гелиос АРВ", 2013. стр.186-188
  33. ↑ [www.jaegerplatoon.net/AT_GUNS1.htm 20 PstK/40 Madsen]
  34. ↑ История Дании. ХХ век. / отв. ред. Ю. В. Кудрина, В. В. Рогинский. М., «Наука», 1998. стр.117
  35. ↑ [www.jaegerplatoon.net/PISTOLS4.htm 9 mm Pistol M/34 and 7,65 mm Pistol M/35 Beretta]
  36. ↑ [www.jaegerplatoon.net/MACHINEPISTOLS2.htm Finnish Machine pistols]
  37. ↑ [www.jaegerplatoon.net/PISTOLS1.htm#765PIST23 7,65 mm Pistol M/23 and 9 mm Pistol M/08 Parabellum]
  38. ↑ G. Ciano. Diario, v.1. 1939—1940. pp.195-196
  39. ↑ Мировые войны XX века: в 4-х кн. книга 3. Вторая мировая война: исторический очерк / Институт всеобщей истории РАН. М., "Наука", 2005. стр.117
  40. ↑ Диверсанты Третьего рейха. / колл. авт., М., ЭКСМО, Яуза, 2003. стр.238
  41. ↑ Пограничные войска СССР 1939 - июнь 1941 / сб. документов и материалов, гл. ред. П.И. Зырянов. М., "Наука", 1970. стр.754
  42. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Финляндия // Советская историческая энциклопедия / редколл., гл. ред. Е. М. Жуков. том 15. М., Государственное научное издательство «Советская энциклопедия», 1974. стр.157-185
  43. ↑ А. М. Василевский. Дело всей жизни. М., Политиздат, 1983. стр.91
  44. ↑ В. Т. Фомин. Фашистская Германия во Второй мировой войне, сентябрь 1939 г. - июнь 1941 г. М., "Наука", 1978. стр.244
  45. ↑ 1 2 3 4 5 История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 1. М., Воениздат, 1960. стр.364-365
  46. ↑ Уинстон Черчилль. Вторая мировая война. книга 1 (тт. 1-2). М., Воениздат, 1991. стр.562
  47. ↑ 1 2 3 Дробязко С. И., Романько О. В., Семенов К. К. Иностранные формирования Третьего рейха. — М.: Астрель, 2011. — c.244-247
  48. ↑ М. И. Семиряга. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М.: РОССПЭН, 2000. стр.415
  49. ↑ Широкорад А. Б. Северные войны России. — М.: ACT; Мн.: Харвест, 2001.
  50. ↑ Дробязко С. И. Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил, 1941—1945. М., «Эксмо», 2004. стр.127
  51. ↑ Дробязко С. И., Романько О. В., Семенов К. К. Иностранные формирования Третьего рейха. — М.: Астрель, 2011. — c.703-704
  52. ↑ А. А. Маринченко. "Внести раздоры между народами...": расовая политика немецких властей в отношении советских военнопленных, 1941 - начало 1942 // "Новая и новейшая история", № 2, март - апрель 2014. стр.59-91
  53. ↑ канд. ист. н. Ф. Л. Синицын. СССР и "лимитрофная зона" в 1939 - 1941 гг. // "Вопросы истории", № 8, 2013. стр.33-51
  54. ↑ М. Р. Попенкер, М. Милчев. Вторая Мировая: война оружейников. М., Яуза — ЭКСМО, 2009. стр.301
  55. ↑ История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 2. М., Воениздат, 1961. стр.399
  56. ↑ 1 2 3 История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 3. М.: Воениздат, 1961. стр.547
  57. ↑ Отто Вайдингер. Товарищи до конца. Воспоминания командиров панцер-гренадерского полка "Дер Фюрер". 1938-1945. М., ЗАО "Центрполиграф", 2012. стр.64
  58. ↑ История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 2. М., Воениздат, 1961. стр.17-18
  59. ↑ Артём Драбкин, Алексей Исаев. 22 июня. Чёрный день календаря. — М.: Яуза, Эксмо, 2008. стр.384. ISBN 978-5-699-27211-2
  60. ↑ История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 2. М., Воениздат, 1961. стр.33
  61. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Вторая мировая война // Советская историческая энциклопедия / редколл., гл. ред. Е. М. Жуков. том 3. М., Государственное научное издательство «Советская энциклопедия», 1963. стр.880
  62. ↑ А. Ф. Юденков. Политическая работа партии среди населения оккупированной советской территории (1941 - 1944 гг.). М., "Мысль", 1971. стр.68
  63. ↑ З.Г. Русаков. Нашим морем была Ладога. Моряки Ладожской военной флотилии в битве за Ленинград. Л., Лениздат, 1989. стр.8
  64. ↑ Полян П. М.. Между Аушвицем и Бабьим Яром. Размышления и исследования о Катастрофе. М.: РОССПЭН, 2010. стр.67-69
  65. ↑ К.А. Мерецков. На службе народу. 5-е изд. М.: Политиздат, 1988. стр.215
  66. ↑ 1 2 3 4 5 6 Попов А. Ю. НКВД и партизанское движение. М., ОЛМА-ПРЕСС, 2003. стр.268-274
  67. ↑ Русаков З. Г. Нашим морем была Ладога. Моряки Ладожской военной флотилии в битве за Ленинград. Л., Лениздат, 1989. стр.34
  68. ↑ Дробязко С. И. Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил, 1941—1945. М., «Эксмо», 2004. стр.240
  69. ↑ "Больше всего во Львове венгров, итальянцев, румын... Немного бельгийцев, финнов и французов из Организации Тодта. ...Через город всё так же провозят раненых. В последний раз, кроме немцев, везли также финнов и голландцев"
    Яцек Е. Вильчур. На небо сразу не попасть: Львов, 1941–1943. М. : Издательский Дом «Регнум», 2013. стр.32, 35-36
  70. ↑ К.А. Мерецков. На службе народу. 5-е изд. М.: Политиздат, 1988. стр.217
  71. ↑ 1 2 3 Уинстон Черчилль. Вторая мировая война. книга 2 (тт. 3-4). М.: Воениздат, 1991. стр.242-247
  72. ↑ История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 3. М., Воениздат, 1961. стр.408
  73. ↑ "партизаны освободили районный центр Смоленской области старинный русский город Дорогобуж. Произошло это 15-16 февраля... Вначале они заняли деревни вокруг Дорогобужа, на всех идущих из него дорогах устроили завалы и около них укрыли засады. Вражеский гарнизон, состоявший из запасного пехотного полка, двух рот белофиннов, карательного отряда СД, подразделений заградительного полка СС и роты полиции, был блокирован... В ночь на 15 февраля большая группа партизан пробралась по замерзшему Днепру, забросала гранатами караульное помещение гитлеровцев и завязала бой внутри города. Немцы оставили Дорогобуж и устремились через Днепр на север, к городу Сафоново, чтобы соединиться со своими более крупными силами... К утру значительная часть Дорогобужского гарнизона была уничтожена"
    П.А. Белов. За нами Москва. М.: Воениздат, 1963. стр.216-218
  74. ↑ Русаков З. Г. Нашим морем была Ладога. Моряки Ладожский военной флотилии в битве за Ленинград. Л.: Лениздат, 1989. стр.117-118
  75. ↑ Абвергруппа-214 // Диверсанты Третьего рейха. / колл. авт., М., ЭКСМО, Яуза, 2003. стр.276
  76. ↑ Мировые войны XX века: в 4-х кн. книга 4. Вторая мировая война. Документы и материалы. / Институт всеобщей истории РАН. М., "Наука", 2005. стр.396-397
  77. ↑ История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 3. М.: Воениздат, 1961. стр.140-141
  78. ↑ Waldemar Erfurth. Der Finnische Krieg 1941—1944. Wiesbaden, 1950. s117-118
  79. ↑ История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 3. М.: Воениздат, 1961. стр.75
  80. ↑ Разведывательно-диверсионная школа в Рованиеми // Диверсанты Третьего рейха. / колл. авт., М.: ЭКСМО, Яуза, 2003. стр.296-297
  81. ↑ 1 2 3 История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 4. М.: Воениздат, 1963. стр.223
  82. ↑ Уинстон Черчилль. Вторая мировая война. книга 2 (тт. 3-4). М.: Воениздат, 1991. стр.628-629
  83. ↑ История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 3. М.: Воениздат, 1961. стр.299
  84. ↑ 1 2 А. М. Василевский. Дело всей жизни. М.: Политиздат, 1983. стр.174-177
  85. ↑ [www.presidency.ucsb.edu/ws/index.php?pid=16501 Message Urging Finland to Break with Nazi Germany. March 16, 1944] / The American Presidency Project: Franklin D. Roosevelt — XXXII president of the United States: 1933—1945.
  86. ↑ Tuomo Polvinen. Suomi suurvaltojen politiikassa 1941—1944. W. Söderström, 1964. p. 271
  87. ↑ Мерецков К. А. На службе народу. 5-е изд. М.: Политиздат, 1988. стр.370
  88. ↑ La Suisse en 1942 - 1944. Chronique et images. vol.2. Prilly, 1982. page 240
  89. ↑ К.А. Мерецков. На службе народу. 5-е изд. М., Политиздат, 1988. стр.375
  90. ↑ История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 4. М.: Воениздат, 1962. стр.367
  91. ↑ Семиряга М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., РОССПЭН, 2000. стр.858
  92. ↑ The New Encyclopedia Britannica. 15th edition. Macropaedia. Vol.29. Chicago, 1994. page 1023
  93. ↑ История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 4. М.: Воениздат, 1963. стр.237
  94. ↑ Финляндия // Советская военная энциклопедия (в 8 тт.) / под ред. Н. В. Огаркова. том 8. М.: Воениздат, 1980. стр.282-285
  95. ↑ Sampo Ahto. Aseveljet vastakkain — Lapin sota 1944—1945. Helsinki: Kirjayhtymä. 1980. стр.296
  96. ↑ История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., П. Н. Поспелов и др. том 2. М.: Воениздат, 1961. стр.392
  97. ↑ Хельге Сеппяля. [www.aroundspb.ru/finnish/sepp/sepp0.php Финляндия как оккупант в 1941—1944 годах.] // журнал «Север», № 4-6, 1995
  98. ↑ Александр Бобров. [www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=56184 Вьюга памяти. К 65-летию победы на Карельском фронте] // «Советская Россия» от 26 сентября 2009
  99. ↑ Сергей Ключник. [archive.is/20120909035746/www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=2733&n=132 Несколько ложек несъедобной каши. Финская разведка и советские военнопленные в годы Великой Отечественной войны] // журнал «Родина», № 9, 2008. стр. 97-101
  100. ↑ Ключник С. Н. Без срока давности. // "Военно-исторический журнал", № 12, 2014. стр.55-59
  101. ↑ [www.uta.fi/FAST/FIN/HIST/tv-jews.html Jews in Finland During the Second World War] — Vuonokari, Tuulikki; university paper at the Department of Translation Studies, University of Tampere, 2003.
  102. ↑ [www.cjp.org/page.aspx?id=143685 A Short but Convoluted History for Finland's Jewish Community]. Проверено 7 марта 2013. [www.webcitation.org/6FgkYKBOf Архивировано из первоисточника 7 апреля 2013].
  103. ↑ Финляндия // Холокост на территории СССР: энциклопедия / гл. ред. И. А. Альтман. М.: РОССПЭН, «Научно просветительский центр „Холокост“», 2009. стр.1017-1019
  104. ↑ «Еврейские солдаты понесли в „Зимней войне“ тяжелые потери. Около 200 евреев находилось на передовой, и 13 человек из них погибли в боях… В 1941-44 годах в финской армии на стороне гитлеровской Германии воевало около 300 евреев»
    [www.vestnik.com/issues/1999/0511/win/letters.htm#4 Евреи, сражавшиеся за Финляндию] // «Вестник online», № 4 от 11 мая 1999
  105. ↑ «В годы советско-финляндских войн 1939-40 гг. и 1941-44 гг. сотни евреев сражались в рядах финляндской армии: 15 из них погибли в 1939-40 гг., восемь — в 1941-44 гг., десятки получили ранения»
    [www.eleven.co.il/article/14294 Финляндия] // «Электронная еврейская энциклопедия» (ред. от 25.10.2006)
  106. ↑ אביבה לורי. [www.haaretz.co.il/hasite/spages/1192452.html יהודים לחמו בשורות הנאצים. זה קרה בפינלנד - כתבות - הארץ] (иврит). Haaretz (07.10.2010). — О евреях в финской армии. Проверено 10 мая 2011. [www.webcitation.org/6157RKJvL Архивировано из первоисточника 20 августа 2011].
  107. ↑ [www.wiesenthal.com/site/apps/s/content.asp?c=fwLYKnN8LzH&b=253162&ct=285948 The Simon Wiesenthal Center, press information](недоступная ссылка с 21-04-2014 (3648 дней))
  108. ↑ Ylikangas, Heikki, [www2.vnk.fi/julkaisukansio/2004/j05-heikki-ylikankaan/pdf/fi.pdf Heikki Ylikankaan selvitys Valtioneuvoston kanslialle], Government of Finland
  109. ↑ Мировые войны XX века: в 4-х кн. книга 4. Вторая мировая война. Документы и материалы. / Институт всеобщей истории РАН. М., "Наука", 2005. стр.621
  110. ↑ «Finland, having become an ally of Hitlerite Germany and having participated on her side in the war against the Union of Soviet Socialist Republics, the United Kingdom and other United Nations, bears her share of responsibility for this war»
    [www.austlii.edu.au/au/other/dfat/treaties/1948/2.html Australian Treaty Series 1948 No 2. Treaty of Peace With Finland, Paris, 10 February 1947]
  111. ↑ Farber, Henry S. and Gowa, Joanne. «Polities and Peace», International Security, Vol. 20 no. 2, 1995.
  112. ↑ Russert, Bruce. "The Fact of Democratic Peace, "Grasping the Democratic Peace, Princeton, NJ: Princeton University Press, 1993.
  113. ↑ Hannu Rautkallio, Finland and Holocaust, New York, 1987

Литература

на русском языке
на других языках
  • Chew, Allen F. The White Death. East Lansing, MI, Michigan University State Press, 1971
  • Jakobson, Max. The Diplomacy of the Winter War. Cambridge, MA, Harvard University Press, 1961.
  • Warner, Oliver. Marshal Mannerheim and the Finns. Helsinki, Otava Publishing Co., 1967
  • Kirby, D. G. (1979), Finland in the Twentieth Century: A History and an Interpretation, C. Hurst & Co. Publishers, ISBN 0-905838-15-7 

Ссылки

  • [www.uta.fi/~tuulikki.vuonokari/fin-1.html An essay about Jews in Finland during WWII]
  • [www.axishistory.com/index.php?id=35 Axis History Factbook — Finland]
  • [www.winterwar.com/ The Battles of the Winter War]
  • [www.jaegerplatoon.net/ Jaeger Platoon: Finnish Army 1918—1945 Web Site]
Европа
Африка
Северная Америка
Южная Америка
Азия
Океания

Отрывок, характеризующий Финляндия во Второй мировой войне

Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Финляндия_во_Второй_мировой_войне&oldid=79960754»