Фирсов, Георгий Фролович
Георгий Фролович Фирсов — (5 апреля 1917 — 24 октября 1960) — заместитель Главного конструктора по испытаниям ОКБ № 456.
Содержание
Биография
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[sm.evg-rumjantsev.ru/img19/firsov-gf-grave.jpg Фотография памятника Г.Ф. Фирсову.] |
Родился 5 апреля 1917 года. В 1930-х годах работал в Газодинамической лаборатории, затем в НИИ-3.
- 1950 — Георгий Фролович Фирсов назначен Заместителем Главного Конструктора ОКБ № 456, особого конструкторского бюро по испытаниям, создателем и бессменным руководителем которого (до 1974 года) являлся академик Валентин Петрович Глушко. Г. Ф. Фирсов — один из создателей жидкостных ракетных двигателей для межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и первых космических кораблей.
- 1958 — согласно постановлению ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 825—393 он вошел в состав Государственной Комиссии по испытаниям одноступенчатой баллистической ракеты средней дальности (БРСД) Р-12 (индекс 8К63) с жидкостно-реактивным двигателем, принятой на вооружение в 1959 году.
- 1960 — октябрь. Георгий Фролович отправился в свою очередную (и как оказалось — последнюю), командировку на Научно-исследовательский испытательный полигон № 5 (космодром Байконур) для участия в первом испытательном пуске межконтинентальной баллистической ракеты Р-16.
24 октября 1960 трагически погиб в результате аварии, произошедшей при первых испытаниях межконтинентальной ракеты Р-16, которые проходили на 41-й площадке космодрома Байконур. Похоронен в городе Химки, Московской области, на Новолужинском кладбище (участок № 5).
Память
- Имя Георгия Фроловича Фирсова носит кратер на обратной стороне Луны.
См. также
Напишите отзыв о статье "Фирсов, Георгий Фролович"
Литература
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Фирсов, Георгий Фролович
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
