Фируз-шах Туглак

Фируз-шах Туглак فیروز شاہ تغلق
Султан Дели
1351 — 26 сентября 1388
Предшественник:	Гийас ад-дин Махмуд-шах II
Преемник:	Гийас ад-дин Туглак-шах II
Вероисповедание:	Ислам суннитского толка
Рождение:	1309(1309)
Смерть:	26 сентября 1388(1388-09-26) Дели
Место погребения:	комплекс Хауз-Кхас, Дели
Род:	Туглакиды
Отец:	Раджаба (Раззаба)
Мать:	раджпутская принцесса из Дипалпура
Дети:	Фатх-хан, Зафар-хан, Мухаммад-шах III

Фируз-шах Туглак (урду فیروز شاہ تغلق), дев. फ़िरोज़ शाह तुग़लक़) или Фируз-шах III Туглакид — делийский султан из династии Туглаков. Сын Раджаба (Раззаба), младшего брата Малика Гази (более известного как Гийяс уд-дин I) и раджпутской принцессы из Дипалпура. Приходился двоюродным братом султану Мухаммад-шаху Туглаку (1325—1351).

Вступление на престол

Фируз Шах, третий султан династии Туглаков, занял трон в 1351 году в зрелом возрасте (после своего двоюродного брата Мухаммеда), и правил до 1388 года. После смерти Мухаммеда Туглака страна была охвачена восстаниями, начали грабить лагерь султана. В этом критическом положении находившаяся в лагере знать предложила занять престол Фирузу Туглаку, двоюродному брату покойного султана, который принял это предложение с некоторым колебанием. Мухаммед не оставил наследника мужского пола и даже сам наметил Фируза своим преемником.

Характер

Мухаммед Туглак относился к нему с любовью и доверием. Он занимал высокие посты и приобрёл значительный политический и административный опыт, но по характеру он был скорее затворником. Ему не хватало честолюбия, мужества и неодолимого стремления к войне – качеств, которые были необходимы правителю в его век. Современные ему летописцы, Барани и Афиф, изображают его идеальным мусульманским правителем, они высоко превозносят его скромность, милосердие, преданность вере и правдолюбие. Но мягкость характера не приносила политических побед, и так же стоит упускать из виду тот факт, что установление мусульманской теократии в соответствии с Кораном, к чему он явно стремился, было не совместимо с благосостоянием индусских подданных, которые составляли подавляющее большинство населения империи. Его жена исповедовала индуизм.

Архитектура

Фируз Шах вместе с премьер-министром Хан –и-Джахан Джунана шахом построили много мечетей, гробниц, павильонов, охотничьих домов, ирригационных проектов на своих землях.Он был основателем таких городов, как Джуанпур, Фатхабад реализовали план цитадели (дворца) в новом городе Ферозабаде. Близ Дели были заложены новые сады. Два монолита с указами Ашоки были привезены в Дели. При его правлении было построено 1200 садов в округ Дели, 200 районов, 50 дамб, 40 мечетей, 30 мечетей, 30 колледжей, 100 гостиниц, 100 больниц, 100 общественных бань, 150 мостов, многие из построек являются памятниками архитектуры.

Наука и религия

Фируз как ортодоксальный суннит был заинтересован в распространении учения ислама. Он построил много медресе, которые получали щедрые пожалования. Многие мусульманские богословы и учёные пользовались его покровительством. Он интересовался светской литературой. После завоевания Нагаркота в руки султана попала большая библиотека. По его приказу несколько санскритских работ, находившиеся в этой библиотеке, были переведены на фарси. Богослов, которого султан более всего почитал, был Джалал ад-дин Руми.

В период правления Фируз-шаха началось преследование шиитов и индуистов, обязанность уплаты джизьи была возложена даже на брахманов, однако вскоре суннитская реакция стихла.

Реформы правления

Фируз внес в систему управления много изменений. Военачальники стали фактически самостоятельными правителями в своих ленах, и контроль из центра под управлением на местах был заметно ослаблен. Мероприятия, связанные с поземельным налогом, были в целом благоприятны для народа. Размеры обложения были установлены после обследования прав и форм владения, а некоторые наиболее вопиющие злоупотребления, связанные со взиманием налогов, были пресечены. Фактически система налогообложения основывалась на принципах Корана. Этим правом руководствовался, конечно, и суд.

Армия

Фируз ослабил военную организацию султана своей неразумной щедростью. Афиф говорит, что Фируз издал следующий приказ: "Когда солдат состарится на его место становится его сын, если у него нет сына, то его зять, если нет зятя - за него служит его раб". Ежегодное освидетельствование боевых коней стало бесполезным, поскольку господствовала коррупция, которая иногда даже поощрялась султаном.

Последние годы

Смерть старшего сына султана Фатх-хана в 1374 году была для Фируза тяжёлым ударом. Фируз Шах умер в возрасте семидесяти девяти лет от старости. После его смерти на трон взошёл его преемник внук Гийяс-уд-дин Туглак шах II.

Литература

• Алаев Л. Б. Средневековая Индия. — СПб.: Алетейя, 2003. — 304 с. — («Востоковедение: учебные пособия и материалы»). — ISBN 5-89329-590-0.
• Синха Н.Х., Баннерджи А.Ч. История Индии. — М.: Издательство иностранной литературы, 1954. — 440 с.

Отрывок, характеризующий Фируз-шах Туглак

– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.