Фитингоф, Иван Фёдорович

Иван Фёдорович Фитингоф-Шель
нем. Otto Hermann von Vietinghoff
Бюст работы Гудона
Дата рождения:	1722(1722)
Место рождения:	Рига
Дата смерти:	1792(1792)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Супруга:	Анна Ульрика фон Миних
Дети:	Варвара Юлия; Борис

Барон Иван Фёдорович Фитинго́ф-Шель (нем. Otto Hermann von Vietinghoff; 3 декабря1722, Рига — 24 июня 1792, Санкт-Петербург) — деятель Просвещения из остзейского рода Фитингофов, отец естествоиспытателя Б. И. Фитингофа и знаменитой баронессы Криденер.

Биография

Родился в семье барона Германа Фридриха фон Фитингоф-Шель (1680-1746) и Елизаветы Елены фон Гельмерсен (1684-1745). Совершил под начальством фельдмаршала Ласси поход в Персию 1736—1737. В царствование императрицы Елизаветы Петровны участвовал в кампаниях против Швеции и Пруссии.

В 1755 году оставил военную службу, женился на дочери И. Э. Миниха и, будучи назначен советником губернского правления, поселился в Риге. Жил на улице Калькю, д. 22.

Много сделал для местного сельского хозяйства и для развития местной промышленности: ввёл улучшенные системы винокурения, обработки земли и молочного хозяйства. В Риге построил и содержал на свой счёт первый городской театр. Создал первый рижский клуб под названием «Die Musse».

25 декабря 1761 (5 января 1762) года императрица умерла, и на трон взошла Екатерина II. В 1787 году императрица Екатерина II назначила его сенатором и главным директором Медицинской коллегии. Ему принадлежит мысль о постройке особого здания для учеников санкт-петербургского медико-хирургического училища и генерального сухопутного госпиталя. Учредил должность инспектора учеников медико-хирургических училищ.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Владения

В 1764 г. Фитингоф приобрёл у разорившегося канцлера М.И. Воронцова имение Мариенбург в Лифляндской губернии.

В Петербурге был им построен особняк на углу Гороховой улицы (№2) и Адмиралтейского проспекта. После смерти Фитингофа особняк был выкуплен городом под губернские присутственные места.

Семья

Иван Фёдорович был женат (с 23.10.1756) на Анне Ульрике фон Миних (7.05.1741—16.01.1811), дочери графа Эрнста Иоганна фон Миних (1707/1708—1788) и Анны Доротеи фон Менгден (1716—1760), внучке генерал-фельдмаршала Христофора Антоновича Миниха (1683—1767). Их дети:

• Отто Эрнст (18.02.1758—1780)
• Бурхард Фридрих (1759—1762)
• Доротея Фредерика Елена (29.08.1761—3.07.1839), девица; погребена в Санкт-Петербурге
• Барбара Юлия (11.11.1764—13.12.1824), франкоязычная писательница, проповедница мистического христианства, после 1815 года имевшая огромное влияние на императора Александра I, который по её наущению создал Священный союз. Была замужем (с 29.09.1782) за бароном Бурхардом Алексисом Константином (Алексеем Константиновичем) фон Крюденер (1746—1802), послом России в Курляндии
• Бурхард Кристоф (Борис Иванович) (1767—1829), камер-юнкер (1789), гофмаршал (1796).
• Анна Маргарита (12.01.1769—13.05.1803), замужем (с 1788) за бригадиром графом Иваном Юрьевичем Броун (1767—1827).
• Георг Арнольд (12.05.1775—1775)

Литература

• Ср. Чистович «История первых медицинских школ в России» (Санкт-Петербург, 1883);
• J. Eckardt «Die Baltischen Provinzen Russlands» («Рижский Вестник», 1876, № 38).
• [www.bbl-digital.de/eintrag// Фитингоф, Иван Фёдорович] в словаре Baltisches Biographisches Lexikon digital  (нем.)

Отрывок, характеризующий Фитингоф, Иван Фёдорович

Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.