Фицалан, Ричард, 10-й граф Арундел

Ричард Фицалан англ. Richard FitzAlan<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Надгробье 10-го графа Арундела и его второй жены Элеоноры Ланкастерской в Чичестерском соборе</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">герб 10-го графа Арундела</td></tr>
10-й граф Арундел
8 февраля 1331 — 24 января 1376
Предшественник:	Эдмунд Фицалан
Преемник:	Ричард Фицалан
8-й граф Суррей
12 апреля 1361 — 24 января 1376
Предшественник:	Джон де Варенн
Преемник:	Ричард Фицалан
главный дворецкий Англии
8 февраля 1331 — 24 января 1376
Предшественник:	Эдмунд Фицалан
Преемник:	Ричард Фицалан
Рождение:	ок. 1313
Смерть:	24 января 1376(1376-01-24) замок Арундел, Западный Суссекс, Англия
Род:	Фицаланы
Отец:	Эдмунд Фицалан
Мать:	Элис де Варенн
Супруга:	1-я: Изабелла Ле Диспенсер 2-я: Элеонора Ланкастерская
Дети:	сыновья от 1-го брака: Эдмунд де Арундел от 2-го брака: Эдмунд Фицалан, Ричард Фицалан, Джон д’Арундел, Томас Фицалан дочери от 2-го брака: Джоанна Фицалан, Элис Фицалан, Мэри Фицалан, Элеонора Фицалан

Ричард Фицалан (англ. Richard FitzAlan; ок. 1313 — 24 января 1376) — 10-й граф Арундел с 1331 года, 8-й граф Суррей с 1361 года, главный дворецкий Англии, сын Эдмунда Фицалана, 9-го графа Арундела, и Элис де Варенн.

Отец Ричарда был казнён после свержения короля Эдуарда II, а его владения и титулы были конфискованы, но в 1331 году они были возвращены Ричарду. После смерти дяди он унаследовал ещё и владения Вареннов с титулом графа Суррея.

Военачальник и дипломат, Ричард принимал активное участие в пограничных конфликтах с Шотландией, в Столетней войне с Францией, а также участвовал в различных посольствах. Обладая значительным личным состоянием, Ричард неоднократно ссужал деньги короне для финансирования военных походов.

Биография

Молодые годы

Точный год рождения Ричарда неизвестен. Исходя из упоминания, что в момент брака ему было 7 лет, предполагается, что он родился около 1313 года. Его отец происходил из знатного рода Фицаланов, мать — из рода Вареннов, побочной линии Плантагенетов. Роду принадлежали богатые владения в Суссексе и Валлийской марке.

Ещё ребёнком Ричард оказался втянут в политику. Уже в 1314—1315 годах он оказался помолвлен с Изабеллой, дочерью Хью Диспенсера Младшего. Брак был заключён 9 февраля 1321 года в королевском поместье Хэверинг и имел целью укрепить союз Эдмунда Фицалана, 9-го графа Арундела, с Диспенсерами, политическими союзниками Арунделов и короля Эдуарда II, которого поддерживал отец Ричарда. Жениху было 7 лет, невесте — 8.

В 1326 году король Эдуард II был свергнут своей женой Изабеллой Французской и её фаворитом Роджером Мортимером. Граф Арундел, отец Ричарда, был схвачен и казнён, а его владения и титулы конфискованы. Лишённый наследства, Ричард бежал из Англии. Однако после того как в октябре 1330 года Мортимер был казнён, Ричард вернулся и подал прошение королю Эдуарду III о возвращении ему родовых владений и титулов. На заседании парламента 8 февраля 1331 года Ричард был восстановлен в правах и признан графом Арунделом, ему были возвращены многие владения, включая замок Арундел. В течение последующих нескольких лет возвратили и другие земли. При этом Ричарду было запрещено мстить Джону Чарльтону из Поуиса, который в своё время захватил графа Эдмунда в плен, в результате которого тот был казнён. Конфликт между ними был окончательно решён в 1343 году, когда Джон Чарльтон пообещал построить в аббатстве Хогмунд часовню в память о графе Эдмунде. В 1334 году Ричард получил ещё замок Чирк, принадлежавший ранее Мортимерам.

Ричард был практически одних лет с Эдуардом III и до самой смерти сохранял лояльность королю.

Военная, дипломатическая и политическая карьера

Находясь на службе у короля, Ричард проявлял себя как военачальник, дипломат, советник и ростовщик. Арундел в качестве военачальника участвовал в ряде походов в Шотландию: в 1333, 1335, 1336, 1338 и 1342 годах. В 1338 году он вместе с графом Солсбери безуспешно пытались взять Данбар. В 1342 году он вместе с графом Хантингдоном был хранителем Шотландской марки.

После начала Столетней войны с Францией Арундел принимал в ней активное участие. 24 июня 1340 года он участвовал в морской битве при Слёйсе, в том же году он принимал участие в осаде Турне.

В октябре 1342 года Арундел отправился с королём в Бретань, где был оставлен осаждать Ванн, в то время как основная армия отправилась к Ренну. Осада была снята в январе 1343 года, когда было заключено перемирие.

26—27 августа 1346 года Арундел был одним из английских командиров в битве при Креси, в его ведении находилось второе из трёх подразделений английской армии. После разгрома французов Арундел вместе с королём участвовал в осаде Кале. В 1355 году Арундел обещал прийти на помощь к Чёрному принцу, если это будет необходимо, но в итоге это не сделал. В 1359—1560 годах также находился на континенте. В 1350 году он вместе с королём участвовал в морской битве в Уинчелси против испанцев.

Первую дипломатическую миссию Арундел выполнял в июне 1343 года, когда был отправлен в Авиньон. В марте 1344 года он вместе с графом Дерби был назначен лейтенантом Аквитании. Им была дана власть для того, чтобы реорганизовать управление в Аквитании, где вновь вспыхнула война с Францией. Позже они были полномочными представителями при королях Кастилии, Португалии и Арагона. После поездки в Арагон Арундел вместе с Элеонорой Ланкастерской, которая позже стала его второй женой, отправился в паломничество в Сантьяго-де-Компостела.

В 1350 году Арундел снова был посланником в Авиньон, а в 1353 году, когда англичане предпринимали значительные усилия для окончания войны, Арундел дважды посылался в Кале для переговоров с французами. Зимой 1353/1354 года Арундел вместе с герцогом Ланкастером вновь был послан в Авиньон. В 1353, 1354 и 1357 годах Арундел вёл переговоры с шотландцами по поводу выкупа находящегося в английском плену короля Давида II.

В 1358—1360 годах Арундел постоянно участвовал в затянувшихся мирных переговорах. Он возглавлял посольство к герцогу Венцелю Люксембургскому в мае 1358 года, в августе 1359 года вёл переговоры с французами в Кале, договариваясь о том, чтобы выпустить находившегося в английском плену короля Иоанна II Доброго, в ноябре 1360 года участвовал в подписании мира в Бретиньи.

В 1362 году Арундел был одним из посредников, которые пытались урегулировать войну за бретонское наследство, а в 1365 году был одним из английских посланников для переговоров с шотландцами.

В Англии Арундел занимал разные высшие должности и участвовал в работе различных комиссий. В 1334 году он был назначен юстициарием Северного Уэльса, шерифом Карнарвоншира и констеблем Карнарвонского замка. Он был членом совета при семилетнем Чёрном принце, наследнике Эдуарда III. Во время отсутствия короля в 1338—1340 годах Арундел был хранителем королевства. В июле 1340 года Арундел был назначен специальным уполномоченным для расследования финансовых дел Уильяма де Ла Поля. В декабре того же года после внезапного возвращения Эдуарда III в Англию Арундел расследовал преступления министров. В 1340 году он исполнял обязанности адмирала Севера и Запада, эти же должности он занимал с февраля 1345 по 1347 год. Во время отсутствия Эдуарда III в Англии в июле 1355 года Арундел был одним из регентов королевства.

Существуют многочисленные документы, в которых с конца 1330-х годов указывается на членство Арундела в королевском совете. В 1344 году ему было разрешено останавливаться в аббатстве Святой Марии в Саутуарке, поскольку «ему часто приходится приезжать в Лондон для рассмотрения различных вопросов для короля». Арундел засвидетельствовал больше королевских актов, чем любой другой магнат королевства. В 1347 году он упоминается как член совета Чёрного принца, а в 1359 году был назначен одним из его поверенных. Также Арундел был ленником герцога Ланкастера и Джона Гонта, одного из королевских сыновей, а в 1361 году выступал как поверенный баварского герцога Вильгельма.

Земельные владения и богатства

За свою службу королю Арундел был богато вознаграждён. Самым первым королевским пожалованием стали возвращённые в 1331 году владения Фицаланов. В 1336 году Арундел передал Эдуарду III наследственные права на управление Шотландией. Взамен Ричард получил 1000 марок от доходов в Северном Уэльсе. В 1338 году ему были предоставлены привилегии возвращения судебных предписаний и шерифского турнира в сотнях, принадлежавших ему в Сассексе. В 1340 году привилегии были увеличены, он стал помощником шерифа, а в 1345 году он был назначен шерифом Шропшира.

В 1346 году король утвердил Ричарда наследником большей части состояния бездетного Джона де Варенна, графа Суррея, его дяди. Суррей умер в 1347 году, после чего Арундел арендовал его земли у Джоанны де Бар, вдовы Суррея, за 900 фунтов. А после её смерти в 1361 году Ричард получил и титул графа Суррея. Кроме того, в 1365 году Чёрный принц предоставил Арунделу «и его наследникам навечно» 400 фунтов арендной платы от земель в Честере.

Всё это сделало Арундела необычайно богатым. В дальнейшем в 1338—1374 годах он часто выступал как ростовщик. В этот период он предоставил короне около 70 тысяч фунтов — обычно в качестве краткосрочного кредита — для финансирования военных кампаний. До 1360 года размер кредитов не превышал 3000 фунтов, но после возобновления Столетней войны в 1369 году Арундел стал кредитовать и большие суммы. Так летом 1370 года он ссудил 20 тысяч фунтов. Также Арундел предоставлял займы и поддерживающим его магнатам, в частности Чёрному принцу и Джону Гонту, а также частным лицам и синдикатам — в основном в Сассексе и Шропшире, где находились его земельные владения. В последние годы жизни Арундела его состояние превышало 70 тысяч фунтов. В момент его смерти в январе 1376 года состояние только в наличных деньгах составляло 60 тысяч фунтов, половина которых хранилась в «высокой башне замка Арундел». Основными источниками богатства Арундела были: большие поместья в Сассексе и Шропшире, которые достаточно эффективно управлялись, используемые для производства шерсти; большие вложения в торговлю — Арундел сотрудничал с такими торговцами, как Барди и мэр Лондона Джон Филипо; прибыль от даваемых им кредитов.

Если проценты от ссуд не выплачивались, то Арундел получал компенсацию в виде политической поддержки со стороны короны. Так, в 1363—1367 годах он оказался втянут в ожесточённый конфликт с епископом Чичестера Уильямом Линном. Король поддержал Арундела, в результате чего епископ был вынужден сначала бежать в Авиньон, но в итоге был вынужден признать поражение. Также король поддержал Арундела в непростом вопросе развода с первой женой.

Семейные дела

Первой женой Арундела была Изабелла Диспенсер. Брак был заключён, когда они оба были детьми. Однако падение Диспенсеров свело политическую необходимость брака на нет. В 1344 году перед Арунделом замаячила гораздо более перспективная партия — Элеонора Ланкастерская, близкая родственница короля, которая недавно овдовела. Несмотря на то, что от брака с Изабеллой у Ричарда уже был 17-летний сын Эдмунд и 2 дочери, Арундел подал прошение папе римскому о разводе. В качестве обоснования он указывал на то, что не давал согласия на брак, но его насильно женили, и их «силой принудили сожительствовать».

Несмотря на неправдоподобность объяснения и на последствия для детей, король поддержал прошение Арундела. Папа подчинился и в марте 1345 года признал новый брак Арундела, заключённый 5 февраля в присутствии короля в Диттоне, законным.

Изабелле в качестве компенсации дали пять поместий в Эссексе. Она умерла после 1375 года. Эдмунд, сын от брака с Изабеллой, оказался на положении бастарда и был лишён наследства. Несмотря на постоянные протесты, он не смог ничего добиться и умер в безвестности после 1377 года.

Последние годы

Приобретя владения Вареннов в Суррее и Сассексе, а также купив около 20 поместий в одном только Сассексе, Арундел с новой женой по большей части жил в Рейгейте, Льюисе и Арунделе, а не в валлийских замках Шравардин, Клан и Холт, которые были основным местопребыванием Арунделов при его отце и деде.

Дети, родившиеся от второго брака, процветали. Ричарда, ставшего наследником Арундела, женили на Элизабет де Богун, дочери Уильяма де Богуна, 1-го графа Нортгемптона. Он играл заметную роль в английской политике конца XIV века. Другой сын, Джон, женился на Элеоноре, дочери сэра Джона Мальтраверса. Он стал маршалом, но достаточно рано погиб. Его внук после пресечения старшей ветви дома Фицаланов унаследовал титул графа Арундела. Ещё один сын Ричарда, Томас, избрал духовную карьеру, став в итоге архиепископом Кентерберийским. Из дочерей две умерли рано, остальных выгодно выдали замуж.

Элеонора Ланкастерская, жена Ричарда, умерла в 1372 году в замке Арундел, сам Ричард умер 24 января 1376 года в том же замке.

Согласно завещанию Ричарда его тело было похоронено рядом с женой в здании капитула аббатства Льюис. Надгробье из белого мрамора было сделано Генри Йевелом. Также по завещанию в располагавшейся в замке Арундел капелле Святого Георгия была построена вечная часовня. Из наличных денег 16 600 марок было передано семье, а 6800 марок были завещаны различным религиозным учреждениям.

Наследовал Ричарду старший из выживших сыновей от второго брака Ричард.

Брак и дети

1-я жена: с 9 февраля 1321 года (поместье Хеверинг) Изабелла Ле Диспенсер (ок. 1312 — после 1375), дочь Хью Диспенсера Младшего и Элеоноры де Клер. Брак был аннулирован в 1344 году. Дети:

• Эдмунд де Арундел (ок. 1327 — после 1377), в 1344 году признан бастардом;
• Мари Фицалан;
• Филиппа Фицалан (ум. 30 сентября 1393); муж: Ричард Сарджо из Корнуолла.

2-я жена: с 5 февраля 1345 года (церковь Диттон, Сток Поджес, Бакингемшир, папское разрешение дано 4 марта) Элеонора Ланкастерская (ок. 1318 — 11 января 1372), дочь Генри Кривая Шея, 3-го графа Ланкастера и Лестера, и Мод Чауорт, вдова Джона де Бомона, 2-го барона Бомона. Дети:

• Эдмунд Фицалан (ок. 1346 — ок. 1366);
• Ричард Фицалан (1346 — 21 сентября 1397), 11-й граф Арундел и 9-й граф Суррей с 1376 года;
• Джоанна Фицалан (ок. 1347 — 7 апреля 1419); муж: после 9 сентября 1359 года Хамфри (X) де Богун (25 марта 1342 — 16 января 1373), 2-й граф Нордгемптон с 1360 года, 7-й граф Херефорд, 6-й граф Эссекс и наследственный констебль Англии с 1361 года;
• Элис Фицалан (ок. 1350 — 17 марта 1416); муж: после 10 апреля 1364 года Томас Холланд (ок. 1350 — 25 апреля 1397), 2-й барон Холланд с 1360 года, 2-й граф Кент с 1381 года, 5-й барон Вудсток и 6-й барон Уэйк из Лидделла с 1385 года;
• Джон д’Арундел (ок. 1351 — 15/16 декабря 1379), 1-й барон Арундел с 1377 года, маршал Англии с 1377 года;
• Томас Фицалан (ок. 1353 — 19 февраля 1414), епископ Или в 1373—1388 годах, архиепископ Йорка в 1388—1396 годах, архиепископ Кентерберийский с 1396 года, канцлер Англии в 1386—1388 и 1391—1396 годах;
• Мэри Фицалан;
• Элеонора Фицалан (ок. 1354/1456 — до 1366).

Литература

• Брайант Артур. Эпоха рыцарства в истории Англии / Пер. с англ. Т. В. Ковалёва, М. Г. Муравьёва. — СПб.: Издательская группа «Евразия», 2001. — 576 с. — 3 000 экз. — ISBN 5-8071-0085-9.
• Устинов В. Г. Столетняя война и Войны Роз. — М.: АСТ: Астрель, Хранитель, 2007. — 637 с. — (Историческая библиотека). — 1500 экз. — ISBN 978-5-17-042765-9.
• Given-Wilson C. [dx.doi.org/10.1093/ref:odnb/9534 Fitzalan, Richard (II), third earl of Arundel and eighth earl of Surrey (c.1313–1376)] // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford: Oxford University Press, 2004—2014.
• Tout Thomas Frederick. Fitzalan, Richard (1307?-1376) // Dictionary of National Biography. — 1889. — Vol. 19 Finch - Forman. — P. 96—98.
• Burtscher Michael. The Fitzalans: Earls of Arundel and Surrey, Lords of the Welsh Marches (1267–1415). — Glasgow: Logaston Press, 2008. — 182 p. — ISBN 1-904396-94-1.
• The Complete Peerage of England, Scotland, Ireland, Great Britain and the United Kingdom / G. E. Cokayne, revised and edited by the Hon. Vicary Gibbs. — 2nd edition revised. — 1910. — Vol. I. Ab-Adam to Basing. — P. 241—244.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/ENGLISH%20NOBILITY%20MEDIEVAL1.htm#RichardArundeldied1376B Earls of Arundel 1289—1580 (Fitzalan): Richard FitzAlan] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 5 июня 2014.
• [www.thepeerage.com/p10490.htm#i104900 Richard FitzAlan, 10th Earl of Arundel] (англ.). thePeerage.com. Проверено 5 июня 2014.

Предки Ричарда Фицалана, 10-го графа Арундела

Джон Фицалан (ок. мая 1223 — 1267, до 10 ноября) 6-й граф Арундел, барон Клан и Освестри               Джон Фицалан (14 сентября 1245 — 18 марта 1272) 7-й граф Арундел                       Мод де Вердон (ум. 27 ноября 1283)                 Ричард Фицалан (3 февраля 1267 — 9 марта 1302) 8-й граф Арундел                             Роджер де Мортимер (ок. 1231 — до 5 октября 1282) 1-й барон Вигмор               Изабелла де Мортимер (ум. после 1300)                         Матильда (Мод) де Браоз (ум. до 23 марта 1301) наследница Раднора               Эдмунд Фицалан (1 мая 1285 — 17 ноября 1326) 9-й граф Арундел                                   Манфредо III (ум. 29 октября 1244) маркиз Салуццо               Томмазо I (ум. 3 декабря 1296) маркиз Салуццо                       Беатриса Савойская (до 4 марта 1223 — 10 мая до 1259)                 Алезия (Элис) ди Салуццо (ум. 25 сентября 1292)                               Гульельмо II ди Чева (ум. после 25 ноября 1228) маркиз ди Чева               Алоизия ди Чева (ум. 1291/1293)                         N ди Салуццо                 Ричард Фицалан 10-й граф Арундел                                         Уильям де Варенн (ок. 1166 — 27 мая 1240) 5-й граф Суррей               Джон де Варенн (1231—1304) 6-й граф Суррей                       Мод Маршал (1192 — 27 марта 1248)                 Уильям де Варенн (1256 — 15 декабря 1286)                               Гуго X де Лузиньян (1185 — 15 июня 1249) граф де Ла Марш               Алиса де Лузиньян (ок. 1224 — после 9 февраля 1256)                         Изабелла ок. 1187 — 31 мая 1246) графиня Ангулема               Элис де Варенн (ок. 1287 — до 23 мая 1338)                                     Хью де Вер (ок. 1210 — ло 23 декабря 1263) 4-й граф Оксфорд               Роберт де Вер (ок. 1240/1241 — до 7 сентября 1296) 5-й граф Оксфорд                       Хафиза де Квинси (ок. 1200/1212 — 3 февраля после 1263)                 Джоан де Вер (ум. 23 ноября 1293)                               Гилберт де Сэнфорд                 Элис де Сэнфрод (ум. 7 сентября 1317)                         Лоретта

Отрывок, характеризующий Фицалан, Ричард, 10-й граф Арундел

– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C'est Marieie qui s'exerce? Allons doucement, il faut la surprendre. [Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.
M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.