Фицхелауров, Александр Петрович

Александр Петрович Фицхелауров
ალექსანდრე ფიცხელაური
Дата рождения	8 июня 1878(1878-06-08)
Место рождения	Новочеркасск, Область войска Донского, Российская империя
Дата смерти	28 марта 1928(1928-03-28) (49 лет)
Место смерти	Париж, Франция
Принадлежность	Российская империя Российская империя Всевеликое Войско Донское
Род войск	кавалерия
Годы службы	1897 — 1920
Звание	Полковник (1915) Генерал-майор (1918) Генерал-лейтенант (1919)
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России

Алекса́ндр Петро́вич Фицхелау́ров (Пицхелаури. груз. ალექსანდრე ფიცხელაური) (8 июня 1878, Новочеркасск — 28 марта 1928, Париж) — русский военачальник, генерал-лейтенант, один из руководителей Белого движения на Дону.

Родился в семье полковника Донского казачьего войска Петра Васильевича Фицхелаурова (1835—1911) и Клавдии Петровны Турчаниновой.

Биография

Российская императорская армия

• 1897 — Окончил Донской кадетский корпус.
• 1899 — Окончил Николаевское кавалерийское училище.
• Служил в 20-м Донском полку.

Первая мировая война

• 1914—1917 — Командир 36-го Донского полка.
• 9 июня 1915 — Полковник.

Белое движение

• Апрель 1918 — Командир партизанского отряда.
• Май 1918 — Командир Северного отряда и Северной группы.
  • 11 мая взял г. Александро-Грушевский, после чего очистил от красных угольный район и двинулся на север и восток для соединения с разрозненными отрядами повстанцев. Этот эпизод описан в романе М.Шолохова «Тихий Дон».
  • 28 мая атаковал станицу Морозовскую и в четырёхдневных боях при содействии отряда Мамонтова разбил вдвое превосходящие части Щаденко.
• 9 мая 1918 — Генерал-майор.
• Июль 1918 — Командир Царицынского отряда.
  • В пятидневном сражении разгромил войска Миронова, вторгнувшись в Саратовскую область.
  • 9 августа взял Богучар, затем Калач, Павловск и Кантемировку и подошёл к Царицыну.
• Командующий войсками Усть-Медведицкого района.
• Командир 12-го Донского полка.
• Декабрь 1918 — Губернатор Старобельского района.
• Командующий войсками Чертковского района.
• 1 марта — сентябрь 1919 — Командир 5-й Донской дивизии (до 12 мая именовалась 5-м Донским армейским корпусом).
• Сентябрь 1919 — март 1920 — Командир 9-й Донской пластунской бригады.
• 13 декабря 1919 — Генерал-лейтенант.
• Апрель 1920 — Командир 8-го пешего полка и 2-й бригады в 3-й Донской дивизии.
• Май 1920 — Эвакуирован в Крым, до ноября находился в резерве Донского корпуса.

Эмиграция

• Ноябрь 1920 — Турция.
• Ответственный редактор газеты «Донской маяк».
• 1925 — Болгария.
• Франция.
• Скончался в 1928 году в Париже от туберкулёза. Погребен на кладбище Иври, перезахоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Награды

Орден Св. Николая Чудотворца 2-й ст. (1920)

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_f/fichel.php Биография Фицхелаурова А. П.] на сайте Хронос
• [baza.vgd.ru/1/9017/ Фицхелауровы] на сайте Всероссийское генеалогическое древо
• Шамбаров В. Е. [militera.lib.ru/research/shambarov1/02.html Белогвардейщина]

Отрывок, характеризующий Фицхелауров, Александр Петрович

– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.