Фишер, Эдмонд

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эдмонд Фишер

Эдмонд Фишер (англ. Edmond H. Fischer; 6 апреля 1920, Шанхай, Китай) — швейцарский американский биохимик, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине 1992 года «За открытия, касающиеся обратимого белкового фосфорилирования как механизма биологической регуляции». Почётный профессор Университета Вашингтона (Сиэтл).





Биография

Эдмонд Фишер родился в Шанхае (Китай) 6 апреля 1920 года. Его дед по отцовской линии переехал из Франции, где родился и жил, сначала в Индокитай, а затем в Китай. В Китае он основал газету на французском языке «Китайский курьер» (Courrier de Chine) и французскую муниципальную школу, в которую и ходил в детстве Фишер. В семь лет его отправили в школу в Швейцарию. Фишер окончил Женевский университет (Женева) и получил там же докторскую степень. Его основная работа заключалась в исследовании и характеристике фермента амилазы. В начале 1950-х годов Фишер переехал в Университет Вашингтона в Сиэтле, где сейчас он — почётный профессор.

Научный вклад

Эдмонд Фишер и Эдвин Кребс начали сотрудничество через шесть месяцев после переезда Фишера в Университет Вашингтона. Они изучали фермент гликогенфосфорилазу и обнаружили, что серия реакций, вызываемых гормонами и кальцием, приводит к активации-инактивации этого фермента. Активация-инактивация фермента вызывалась его обратимым фосфорилированием. Процесс, который открыли Фишер и Кребс, катализируется двумя ферментами: протеинкиназой и фасфатазой. Протеинкиназы (наиболее распространённая из них — тирозинкиназа) переносит фосфатную группу с АТФ на гидроксильную группу фермента. При этом конформация фермента изменяется и он становится каталитически активным. Затем белковая фосфатаза отщепляет фосфатную группу и фермент возвращается в изначальную неактивную форму. Оказалось, что такое циклическое регулирование ферментативной активности и соответствующих метаболических процессов чрезвычайно широко распространено в природе.

Награды

Общественная деятельность

В 2016 году подписал письмо с призывом к Greenpeace, Организации Объединенных Наций и правительствам всего мира прекратить борьбу с генетически модифицированными организмами (ГМО)[2][3][4].

Напишите отзыв о статье "Фишер, Эдмонд"

Примечания

  1. [www.gf.org/fellows/all-fellows/edmond-h-fischer/ John Simon Guggenheim Foundation | Edmond H. Fischer]
  2. [www.washingtonpost.com/news/speaking-of-science/wp/2016/06/29/more-than-100-nobel-laureates-take-on-greenpeace-over-gmo-stance/ 107 Nobel laureates sign letter blasting Greenpeace over GMOs]
  3. [supportprecisionagriculture.org/nobel-laureate-gmo-letter_rjr.html Laureates Letter Supporting Precision Agriculture (GMOs)]
  4. [supportprecisionagriculture.org/view-signatures_rjr.html Список нобелевских лауреатов подписавших письмо]

Ссылки

  • [depts.washington.edu/biowww/faculty/fischer.html Биография на сайте Вашингтонского университета]
  • [nobelprize.org/medicine/laureates/1992/fischer-autobio.html Автобиография на Нобелевском сайте]
  • [www.vega.org.uk/video/programme/38 Freeview video 'An Interview with Edmond Fischer' by the Vega Science Trust]


Отрывок, характеризующий Фишер, Эдмонд

– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.